Филокалия. Любовь к Красоте - Архимандрит (Нойка) Рафаил - Страница 7

Относительно сегодняшней реальности, если вы не можете овладеть этой молитвой, постоянной Иисусовой Молитвой, можно достигнуть её другим путём. В любой момент, где бы ты ни был, что бы с тобой ни случилось — ты можешь сказать: «Господи!» И будь уверен, что Господь не только слышит, но и принимает. Но пойми, что хочешь сказать более чем ты сам понимаешь. Хотел бы предложить вам и это как элемент филокалической культуры.

Самым важным для нас должно оставаться призывание Господа. Призывание Его Имени в любой форме, в любых условиях, даже в мелочах. Увидев трамвай, скажи: «Господи, дай мне на него успеть»; а сев в него, скажи: «Господи, спасибо». Не забывай благодарить Господа. Один отец говорил, что в минуту, когда человек благодарит Господа за дар, это становится его даром. Например, в один из дней ты почувствовал любовь к ближнему более, чем когда-либо, поблагодари Господа, и останешься с этой любовью. Если Господь, как мы сказали, вначале, в молитве к Духу Святому «везде Сый и вся исполняяй», то насколько далеко от нас сейчас этот Господь? И если «везде Сый и вся исполняяй», то давайте воспользуемся.

Чтобы повидать своего духовника, нужно прийти к нему или хотя бы позвонить. С Богом это ни к чему. Падая, не дай, Бог, с крыши, можешь сказать, не долетев до тротуара, «Господи» — и, возможно, останешься цел. Как в одной истории, возможно, реальной, когда один человек упал с небоскрёба в Америке. Пока он летел на землю, проезжал грузовик с матрацами, и он спасся. И даже если это неправдивая история, она типична для того, кто молится. Этим, вероятно, закончим сегодняшний вечер.

И когда говорите «Господи», вспоминая обо мне, я признателен, что вспоминаете меня. И даже если не называете моего имени, я тоже в числе тех, о ком вы молитесь. Я ношу боли, которые вы носите, а значит, молитесь и за меня, даже если не делаете это осознанно. Я же сознательно прошу оставить мне моё уединение, чтобы я мог поминать вас по имени или нет, как могу, как знаю, и да даст нам Господь, как говорил отец Клеопа, встретиться у ворот Рая. Потому что после этой встречи уже не будет никакого расставания. Там не будет ни боли, ни грусти, ни сожаления, как сказано в Апокалипсисе: «Се, творю всё новое» (Откр. 21:5). И то новое, что творит Господь, — вечно, потому что Его Царство вечное, и там да окажемся. Хочу добавить, так как не обладаю такой верой, как отец Клеопа: «Встретимся у ворот Рая, но по райскую сторону».

1. Каковы искушения для начинающего исихаста, практикующего такой образ жизни?

Если под словом «исихаст» подразумевается кто-то, живущий в одиночестве, может, самое большое искушение — это то, что известно каждому человеку, что называется тоска от одиночества. Все наши психологические представления в реальности являются душевным состоянием; если переживаем на психологическом уровне, то ещё не ясно наше душевное состояние. Что случается при этой тоске? То, что человек страдает тем, что филокалические отцы называют греческим «акиди́я». Я переведу это как нерадение (беззаботность), потому что «а» — это “не”, а «кидия» — это “забота”. Отец Софроний объяснял этот термин так: это отсутствие заботы, отсутствие ощущения вечного, и тогда без Бога, без надежды эта жизнь может стать настолько пустой, настолько страшно утомительной, что искушение может довести до самоубийства. Это нерадение, как его переживали пустынники, говорил отец Софроний, доходило до того, что казалось, солнце не передвигается по небу, а остановилось давно и никогда не сдвинется больше, что время остановилось. Филокалисты говорят, что «акиди́я» переводится по-разному: как скука, лень, праздность — но это состояние, когда нет ничего устрашающего, что бы тебя потрясло. Это — ничто, которое может привести к самоубийству.

Подобное состояние очень распространено в наши дни, и не только в пустынях. Из-за страданий нашей жизни человек пренебрегает ею. Если хотите, это состояние самоубийцы: «К чему вся эта жизнь?». Если человек сознательно считает, что родился только, чтобы познать смерть, и ничего другого нет, вечность — только вымысел, Бог — абстракция, то, может, это самое большое искушение. Но конечно, есть и другие, и особенно в таких состояниях, когда исихаст не имеет достаточно опыта, чтобы переживать те самые слова (помните: «Держи ум во аде и не отчаивайся»), возможно, что подвижник не выдержит пустыни и с ним может случиться всё, что угодно.

Так же из-за нашей неподготовленности возникают образы. Мы не замечаем, как много переживаем в воображении. Говорит человек: «Мне пришла мысль». Подумайте, что значит «мне пришла мысль», откуда, что есть эта мысль, которая пришла вам? Отец Софроний говорил: «Каждый помысел есть дух». И у нас есть мысли, и они являются духом. Но наши мысли, чаще всего, — это наши мнения, ощущения, что-то поверхностное. А когда приходит к тебе помысел, идея, иногда видение — это дух.

Если дух — Господь, или это от Господа — это Дух Животворящий. А если приходящая мысль приводит тебя в отчаяние, вызывает неверие или расшатывает твои основы, вызывает панику, ощущение безысходности, мрака — это мысль от духа, чуждого Богу, от духа-убийцы. И если хотите — филокалический тест: духовная расшифровка, различение духов, происходит таким образом: смотри не на то, что предлагает помысел, а каково его действие на твою душу. Мы не привыкли к этому. К нам приходит мысль, и мы привыкли с детства, так нас учили, продумывать в своих мыслях всё, что нам приходит. Если мы поймём, а мы поймём однажды, сколько дьявольских мыслей мы передумывали в своё время, то поразимся, как ещё Господу удалось сохранить нам жизнь. Потому что всё из того, что мы продумывали в своих мыслях, не зная природы помысла, но продумывая материю мысли, которая если является дьявольской, то обязательно безнадёжна и смертельна, то когда увидим, что Господь сохранил нас, то наверняка поразимся. Часть филокалической культуры, которая может быть наиважнейшей — духовность: это не анализ материи помыслов, а через молитву познание происхождения помысла. Сейчас я отвлёкся от вопроса, но мне хотелось очень сказать вам и об этом.

Важно знать происхождение помысла, потому что мысль от Господа приносит какой-то мир, даже если эта мысль тебя осуждает, она подаёт мир или какую-то надежду, что-то к твоему спасению. Если обнаруживаете помыслы сомнительные, которые мучают Вас, вызывают панику, особенно если духовники обнаруживают их в молитве — не следует беседовать с ними, пренебрежительно отвергайте их. Мир тьмы не должен быть миром устрашающим нас, потому что Господь всесилен. Это мир, с которым у нас нет ничего общего, а лишь полное пренебрежение им.

2. Святые отцы, особенно св. Игнатий Брянчанинов, говорят нам, что в наши дни исихазм не имеет уже той духовной силы. Если исихаст не имеет своего старца рядом, то как он может исправиться тогда, когда пал, и как может понять, что это случилось с ним? Вы считаете, что в наши дни можно говорить об исихазме? Разве сегодняшний исихаст переживает с той же силой Божьи откровения и восходит к христианскому бытию первых веков?

Отвечу вам снова в смысле «держи ум во аде и не отчаивайся». Первая часть — «держи ум во аде…» — нет, уже не возможна. Если времена Брянчанинова — это период не более 50 лет после расцвета исихазма, то мы уже имеем 150 лет греховности, две мировые войны (отец Софроний называл их мировыми братоубийствами). Отец Софроний говорил, что после первой мировой войны был взят с земли мир и отчаяние окутало всю землю, исчезло чувство спокойствия в мире. В то время ему было 18 лет, он не был ребёнком и осознавал жизнь. Когда он услышал слова святого Силуана «держи ум твой во аде и не отчаивайся», то почувствовал со всей силой, что это слово Божие, данное для нашего мира, пребывающего в отчаянии.

Он бежал из России во Францию и там, по его словам, познакомился с Францией, празднующей победу после войны. И отчаяние, которое отмечала эта празднующая Франция, было потрясающим. После второй мировой войны атмосфера в мире была ещё хуже, и он часто повторял: «Если случится третья мировая война, — сама вера будет невозможна». И случилась перестройка, а война, которая готовилась, не пришла, но в какой-то мере мы находимся в мировой войне, начиная со времени второй мировой войны и до сего дня. Я говорил, что постсовременный мир не предоставляет нам материальных условий для продолжения этой филокалической культуры. Я мог бы ещё сказать много, но подытожу словами: «Держите ум во аде». Почему держите? Это реальность. Не нужно пробовать увидеть по-другому, надеяться на идеал — это наша реальность. Но и «не отчаивайся». Другие пути, другое спасение, очень парадоксальное, даст Господь сегодня.