Культура Духа - Архимандрит (Нойка) Рафаил - Страница 31

Это видение целостности Церкви не является лишь заступничеством во избежание скандала, но является более искренним переживанием, если живём в духе и истине Христовых. Итак, хочу призвать всех вас, братья и сёстры, к этой жизни, чтобы вы для начала умели это хотя бы теоретически; но молитесь, чтобы Бог открыл и нам, и всей Церкви это видение — потому что я иногда опасаюсь этого риска поляризации. И это в первую очередь.

Во-вторых, читая работы отца Клеопы (я читал и слышал немногое из того бесчисленного, чем нас обогащает отец), я отметил для себя, что его позиция против частого причащения не настолько окончательна. Я бы сказал, что из прочитанного мною понял, что он по меньшей мере оставляет дверь открытой, но у него есть и определённая позиция, и, возможно, эта позиция связана с тем типом душ, которых Бог хочет поручить отцу Клеопе. Но между нами говоря, я скажу так: Господь да просветит каждого — если моя душа нуждается в школе отца Клеопы, тогда пусть в ней Бог меня и спасёт (не говорю, что мы непременно должны обращаться к этому отцу; но любой из отцов даст благословение, кому следует — реже, а кому — чаще). А если моя душа нуждается в школе отца Иоанна из Речи, тогда я буду обучаться по отцу Иоанну. Итак, мы должны иметь разрешение оставить «двери открытыми» и дать возможность Богу спасти каждого, как Он знает, потому что человек не предмет массового производства как на современных фабриках.

Каждый человек — это другое спасение, каждая душа — это другой аспект образа Божьего, которого никогда ещё не было в истории и во всём творении, и никогда не будет. И так Он собирается поступить с величием каждого человека. Итак, каждый человек — это совсем иной путь от небытия к бытию. Пути могут быть схожи, иногда почти параллельны, но никогда идентичны: подобно лучам одного круга, по слову Аввы Дорофея Газского.

В творении Бога не существует репетиций; кажется, что даже среди миллиардов снежинок нет двух одинаковых: так насколько же более индивидуален каждый человек! Теперь что же получается? (Я всё время был склонен размышлять между двумя полюсами, доводить размышления до конца и даже часто до абсурда). В Православной Церкви запрещено причащаться более одного раза в день. В католицизме можно служить до семи литургий в день, и при этом священник может причащаться семь раз. В нашей Церкви — нет.

Я бы вернулся немного назад, к началам Божьего творения. Для Бога не существует репетиций, нигде и никаким образом. Бог творит однажды для вечности, и слово Божие не повторяется. Если Христос дал Своё Тело и Кровь для причащения человека, человек причащается однажды за всю вечность, и достаточно. Отец Софроний пошёл намного дальше; он говорил, что и любая молитва, если мы творим её однажды, и даже если не всю, лишь слова «Отче наш», но в полном духовном сознании, то уже спасены для вечности.

То есть, в понимании Божием, в Его творении спасение совершилось. Но что получается: мы, которые живём в это время спирали, репетиции, возрождения, и так далее — циклы, эта цикличность времени и материи — нам необходимо сколько-то времени для достижения совершенства каждого дела, которое мы хотим совершить. Ничто не случается, как у Бога: «Да будет!» — и это случилось. Для человека — не так, он должен трудиться для этого в поте лица. Так и в спасении. Что происходит? Мы причащаемся; но познали ли мы благодать во всей её полноте благодаря тому, что причастились Тела и Крови Христовых? Или мы всего лишь предвкусили (или не дай, Бог, впустую, так, как мы часто причащаемся, как мы говорим в молитве «не рассуждая Твоего Тела и Крови»). И что тогда? Возвращаемся, и возвращаемся до тех пор, пока репетиция — не для Бога, а для меня — не станет привычкой, не накопит всё то, что даёт репетиция.

И возвращаясь к Православной Церкви: не чаще одного раза в день, и лишь единожды, и лишь в определённом месте. Например, нельзя служить Литургию дважды в день на одном и том же престоле. В чём понимание этого дня? Для Бога это однажды, однажды и навеки.

Что такое вечность? Это не «время», которое длится математическую бесконечность. Отец Софроний с хитрой улыбкой говорил: «Вечность очень коротка, это лишь миг», лишь миг, который не заканчивается, у него нет длительности, он вечное настоящее.

Что такое настоящее для нас? Я сказал «настоящее», но сейчас моё слово уже в прошлом, а то, о чём я думаю как о будущем, когда я скажу об этом, — оно уйдёт в прошлое. В этом течении времени не существует настоящего. С точки зрения науки, мы можем сказать, что настоящее — это фикция. Но мы не говорим «фикция», чтобы не назвать Бога обманщиком, потому что настоящее мы проживаем: но настоящее является своего рода границей между прошлым и будущим, которое всё течёт и течёт…

Вечность соседствует с этой границей, в которой нет ни капли времени, и никто из тех, кто не прожил благодать вечности ещё на земле, не может её даже представить. Мы, в самом лучшем случае, можем понять вечность как «философскую» способность, о которой сейчас я говорю.

Итак, вечность — это миг, короткий миг, но не будем представлять себе слишком много, потому что мы и не способны в нашем состоянии, — лишь единственно благодать может раскрыть нам это в житии. Но на секунду остановим нашу мысль на этом: для человека ночной сон представляется смертью; а день, который заканчивается ночью, — образ целой жизни; а вся жизнь — это образ вечности. Таким образом, день является прообразом целой вечности, образом «невечернего дня».

Ограничьтесь мыслью о сегодняшнем дне, этого трезвения достаточно («доколе говорится: „ныне, когда услышите глас Его, не ожесточите сердец ваших, как во время ропота“» (Евр. 3:15)). И это сегодня становится как бы вечностью. Рождение дня, его смерть, цикличность, характерная опыту нашей жизни от рождения до смерти. Итак, в земной жизни человека день представляет своего рода «вечность». Церковь говорит: дважды причащаться Богу — это нонсенс. С Богом тебе никогда нет необходимости настаивать. Однажды и навеки! Но какой вечности? Ну вот, смотри, мы проживаем как бы «вечность» в течение двадцати четырёх часов.

А теперь следуем дальше. Если «не чаще одного раза в день», значит, причастие можно получать каждый день. И Святой Василий, и многие другие Святые говорили, что христиане хотели бы причащаться ежедневно, чтобы начинать каждый день с Богом, каждую «вечность» освящать Им.

Причастившись Богу, теперь мы имеем силу продолжать жить, может, даже так, как мы просим на Литургии: «Дне сего совершенна, свята, мирна и безгрешна». Без Бога ничто не возможно; и Сам Спаситель сказал: «Пребудьте во Мне, и Я в вас. Как ветвь не может приносить плода сама собою, если не будет на лозе: так и вы, если не будете во Мне» (Ин. 15:4) — так же, как отрезанная от ствола ветвь вянет. Я бы сказал, что в какой-то мере день без Причастия — это день, в который мы духовно вянем.

Но наш рассказ не заканчивается на этом. Опыт Церкви говорит о том, что не все обладают рвением и упорством Апостолов, которые познали Христа; и тогда мудростью, разумением, данными человеку Духом Святым, появилась эта практика воздержания. Например: «С кем ты, человек, с Богом или с сатаной? Если ты не с Богом, тогда оставайся без Него, попробуй и увидишь. Тебе нравится? Хочешь этого? Потому что Бог ни к чему не принуждает». И здесь появляется истинно христианское понятие наказания.

Наказание (по-гречески παίδενσις) означает «воспитание детей» (παιδί по-гречески ребёнок). Бог наказанием научает нас. Как научает? Если мы отдаляемся от Бога, Он не тянет нас к Себе, а говорит: «Хорошо, попробуй, вкуси». Разве Бог запретил Адаму вкусить от того древа? Плод не был запрещён. Когда мы говорим «запрещён», будем внимательны к тому, что говорим, чтобы понимать, что подразумеваем под «запретным плодом». Опасность не в том, что он был «запрещён», Бог его не запретил, а только сказал: «Адам…», и так далее. Теперь хочешь или не хочешь? Если Адам «не хотел», Бог позволил ему, но позднее проверил его; в словах Бога «Адам, где ты?» слышится подтекст: «Ты рад этому? Не говорил ли Я тебе, что умрёшь, если вкусишь от этого? Открылись ли твои глаза, как обещал тебе змей? Это ли ты хотел увидеть? Увидеть себя нагим и устыдиться? Стыдился ли ты прежде того, как вкусил этого плода? Была ли постыдна нагота, которую Я дал тебе? Не покрывала ли тебя благодать своим светом? Доволен ли ты тем, чем ты стал теперь?»