Король-Воитель - Банч Кристофер - Страница 95
- Предыдущая
- 95/108
- Следующая
Мы оказались на бульваре, где разъезжали кареты и пролетки, и мне сразу бросилось в глаза, что на улице непривычно много верховых солдат.
– Сюда! – Я указал на закрытую легкую карету, запряженную четверкой цугом. Свальбард схватил переднюю лошадь за уздечку, а Йонг вскочил на козлы и вырвал у испуганно завизжавшего кучера вожжи.
Я распахнул дверь, увидел в карете пару, слившуюся в страстном любовном объятии, схватил мужчину за спущенные штаны и выдернул наружу. Он вяло трепыхался, словно выброшенная на берег рыба. Почти голая дама принялась кричать, без сомнения, ожидая немедленного насилия. Симея схватила ее за руку и вытащила из кареты. Дама споткнулась о порог, упала мне на руки и была совершенно не рыцарским образом отброшена к стене дома.
Я вскочил в карету, Йонг хлестнул лошадей, а Свальбард вспрыгнул на подножку, и я втянул его внутрь.
Йонг на всем скаку завернул четверку за угол, заставил ее протиснуться через переулок, который показался мне едва ли не уже кареты, выехал на другую улицу, а там перевел лошадей на рысь.
Мы выехали через город в предместья, как будто были всего-навсего обычной богатой супружеской четой, отправлявшейся на природу, чтобы подышать воздухом. Дважды мимо нас проносились конные патрули, но никто даже не поглядел в нашу сторону.
Я опасался, что бунтовщики выставят дозоры на мостах, но, видимо, пока еще это никому не пришло в голову. Мы бросили карету возле причалов и быстро нашли лодочника, который переправил нас через реку.
При этом возникло небольшое затруднение, с которым, правда, удалось быстро справиться: ни у кого из нас, кроме Свальбарда, не оказалось золота, чтобы заплатить за перевоз.
Как только мы очутились возле ворот лагеря, я, не дожидаясь никаких докладов, велел поднимать тревогу.
Поступок Трериса я истолковал очень просто. Судя по всему, он узнал про замысел Бартоу и Скопаса и ловко организовал контрзаговор. Мы трое – Бартоу, Скопас и я – были обречены на смерть. Вне всякого сомнения, Трерис намеревался приписать убийства проискам аристократов или еще каких-нибудь злоумышленников, а сам объявил бы, что хранители мира вновь спасли Нумантию.
Теперь он захватил власть в Никее, а тот, кто владел столицей, мог претендовать на всю Нумантию.
Несколько мгновений я стоял неподвижно, оплакивая про себя Ласлейга, барона Пилферна из Стова. Мне хотелось надеяться, что он просто хвастался своей непорочностью и что все же у него где-нибудь найдется отпрыск, который мог бы унаследовать его владения. Еще я надеялся, что Сайонджи вознаградит каждого из его бойцов новой, лучшей жизнью, когда будет судить их, вернувшихся на Колесо. Но сейчас для чего-то большего времени не было. Мы сможем совершить надлежащие обряды для него и его пятидесяти всадников, погибших, выполняя свой долг, позднее, если наступит мир, а мы сами доживем до него. В настоящий момент забота о мертвых должна была уступить место делам живых. Перед нами стояли куда более важные задачи.
Прошло совсем немного времени, и положение резко изменилось к худшему.
Мы укрепили наш лагерь, чтобы не дать возможности хранителям мира скрытно переправиться через широкий рукав Латаны и напасть, застав нас врасплох. А наши новые враги в это время укрепляли противоположный берег. Помимо всего прочего, они захватили все более или менее крупные суда, имевшиеся в окрестностях Никеи.
Шпионы Кутулу сообщили, что Трерис распространил листовки с самым простым объяснением случившегося: сельские бароны устроили заговор с целью свергнуть Великий Совет и провозгласить себя правителями Нумантии.
Что и говорить, врагов он выбрал удачно. Бароны, принадлежавшие к древним родам, обитали в основном вдали от Никеи, кроме того, они, согласно давней традиции, не только смотрели свысока на законы государства, но и считали себя вправе устанавливать в своих обширных владениях собственные законы, которых и придерживались, пока они их устраивали.
Хранители мира – армия Нумантии – узнали о заговоре в самый последний момент и поспешили во дворец, чтобы спасти Великий Совет.
Они не успели сохранить жизнь Бартоу и Скопасу, и только мне удалось спастись от мятежных баронов. Армия отомстила заговорщикам. Так как их измена была очевидной, суды посчитали излишними. Кроме того, подлые действия изменников пробудили «справедливый гнев армии», и потому защитники законного правительства никого не брали в плен.
Далее выражалось удивление, как мне удалось избежать злого умысла, равно как и тем, что я сбежал из Никеи, вместо того чтобы присоединиться к силам Трериса и заняться восстановлением законного порядка.
Спустя несколько дней поползли темные слухи, мало-помалу находившие подтверждение в листовках. Я не спасся, на самом деле я был руководителем заговора, одним из тех самых провинциальных баронов, но малодушно отрекся от своих сообщников ради того, чтобы спастись самому.
Если бы не Трерис, то Никеей и Нумантией завладел бы новый деспот, настоящий злодей Дамастес а'Симабу, чудовище, преступления которого не укладывались в сознании разумных людей. Самыми ужасными среди них были предательство своего императора и выдача его майсирцам, подлое убийство высших командиров армии Нумантии – насколько я понимаю, здесь имелось в виду убийство Эрна при моем побеге из тюрьмы – и заключение союза с подчиняющимися демонам Товиети и самыми черными колдунами, которые должны были помочь мне захватить власть, а затем отдать страну на растерзание убийцам-баронам. Во всех этих прокламациях имелось одно упущение, которое мы нашли любопытным: нигде не упоминалось, что Трерис, теперь именовавший себя главнокомандующим, когда-либо имел хоть какое-то отношение к майисирскому марионеточному правительству Бартоу и Скопаса.
– Неужели они считают жителей Нумантии круглыми дураками? – яростно выкрикнул я.
– Считают, считают, – не без ехидства согласился Йонг. – Майсирцы были здесь совсем недавно, вчера, а поскольку с ними сотрудничали не двое и не трое из жителей Никеи, то они решили, что раз прошлое нельзя изменить, то лучше как можно скорее переписать историю. А уличный сброд, свиньи, валяющиеся в грязи, проглотят все эти помои и даже не поморщатся.
– Думаю, что вы преувеличиваете, Йонг, – сказала Симея. – Вы дворянин, хотя и хиллмен, так что вряд ли вам дано полностью понять, что думают простые люди, вы не в состоянии влезть в их шкуру. Неужели вы считаете, что Товиети, например, забудут то, что было?
– Уверен, что Трериса это нисколько не волнует, – ответил Йонг. – Готов держать пари: он и его прихвостни считают, что Товиети слишком мало для того, чтобы беспокоиться из-за них. Людишки пойдут за ним, считает он, так что ему еще нужно?
– Если это так, то замечательно, – вмешался Линергес. – Потому что теперь ему придется иметь дело с Тенедосом. А отсюда возникает интересный вопрос. Дамастес, что следует предпринять нам?
– Я все время думаю об этом, – медленно сказал я, – и намерен на некоторое время забыть о Трерисе. Пусть себе прячется в Никее. Я думаю, что нам пора двинуться на юг и быть готовыми встретить Тенедоса, когда он подойдет поближе. Он куда более опасный враг. А когда разделаемся с ним, то займемся Трерисом.
– Мне очень не хочется оставлять этого ублюдка у себя в тылу, – тревожно заметил Линергес.
– Этой опасности бояться нечего, – успокоил его я, – поскольку у нас вообще не будет тыла. Мы будем двигаться вперед, как на недавнем блистательном параде, забирая с собой всех и каждого. Будем охранять тыл и фланги, исходя из того, что, как только мы покинем какую-либо область, она перейдет к врагу. Станем воевать по-новому, как партизаны, и не измеряя свои успехи захваченными территориями. Нашей единственной целью должно быть уничтожение Тенедоса и его армии.
Но моим планам не суждено было осуществиться.
В полночь, через двенадцать дней после мятежа, меня разбудила Синаит. Ее волшебники сообщили, что поблизости творятся мощные заклинания и первое из них уже сработало.
- Предыдущая
- 95/108
- Следующая
