Королевства Ночи - Банч Кристофер - Страница 23

• Предыдущая
• 23/115
• Следующая

И вот еще что, господин Антеро, – продолжил он, вновь переходя к официальному обращению. – Прежде чем вы пуститесь в путь, вы должны сделать одно дело.

Его взгляд мага пронзил меня насквозь. Больше он ничего не сказал. В этом и не было необходимости. Я знал, что он имел в виду.

Но с этим делом все обстояло не так уж хорошо. Мне ведь предстояло провести негласное расследование того инцидента в Джейпуре. Обязан я был собрать доказательства и других грехов Клигуса, в наличии которых я не сомневался. Затем я должен был вызвать сына пред мои суровые очи – при этом опираясь на задокументированные доказательства его преступлений – и осудить его. Сообщить ему, что как сын, пусть даже не как просто человек, он глубоко разочаровал меня. Далее, следовало изгнать его из Ориссы – отправить в обеспеченную ссылку в какое-нибудь отдаленное место, пригрозив, что если он нарушит условия ссылки, то не только будет лишен какого-либо финансового содержания, но и столкнется с обнародованием всего списка его преступлений.

Я долго обдумывал намеченное, но все же решимости до конца у меня не хватило. После того как я объявил Гермиасу, что назначаю его наследником, в качестве отступного для Клигуса я обговорил отчисление приличного процента от доходов империи Антеро в его пользу до конца жизни.

Клигус этим не удовлетворился.

– Как же ты мог так поступить со мной, отец? – вскричал он после того, как в приватной беседе в моем кабинете я изложил ему мое решение. – Ты же уничтожаешь меня!

– Наоборот, – сказал я. – Я сделаю тебя очень богатым человеком.

– Но ведь я же твой сын, – сказал он. – Все решат, что ты отказался от меня.

– Если ты внимательно прочтешь мое завещание, – сказал я, – ты увидишь, что в нем я восхваляю твои военные заслуги и заявляю, что именно в качестве генерала ты принес много пользы Ориссе.

– Никто этому не поверит, – сказал он. – И я стану посмешищем города и в глазах друзей.

Он грохнул кулаком по столу.

– Это проделки Гермиаса, да?! – заорал он. – Он оговорил меня. Залил тебе уши грязью.

– Гермиас не сказал ни слова против тебя, – сказал я.

– Я не смирюсь с этим, отец, – сказал он. – Я не успокоюсь, пока все не переверну. Клянусь.

Я вздохнул. Настала пора показать ему розги.

– В таком случае, – сказал я, – ты действительно будешь уничтожен. Я внес дополнительный пункт в завещание, в котором указываю, что, если мое решение будет опротестовано, ты вообще ничего не получишь.

– Всю мою жизнь, – сказал Клигус, – я жил в твоей тени. Не важно, что я делал, я был известен лишь как сын Амальрика Антеро. Я не принадлежал себе. Я был лишен возможности заявить о себе лично. И вот теперь, когда ты уезжаешь, я все равно не получаю возможности пойти собственной дорогой. Только теперь ситуация стала еще хуже. Теперь-то уж люди скажут, что я вообще никогда ни на что не был годен. Меня начнут презирать. Насмехаться надо мной.

Слезы наполнили его глаза.

– Почему же ты так обходишься со мной, отец? Чем я заслужил это?

– Ты в самом деле хочешь, чтобы я ответил на этот вопрос? – спросил я, не проникаясь его мучениями. – Хочешь,чтобы я подробно сообщил тебе о твоих проступках? Начать с человека по имени Пелват?

Клигус побледнел. Затем его глаза сузились, и в них загорелось пламя ненависти.

– Итак, – сказал он, – ты все-таки обсуждал это с Гермиасом!

– У меня есть свои надежные источники, – сказал я. – Ты что же, думал, что я действительно никогда не узнаю об этом?

Сын же вдруг совершенно успокоился. Он встал. И устремил на меня долгий и тяжелый взгляд. И я понял, что вижу глаза врага. Я понял, что он что-то решил для себя.

Затем он сказал:

– Очень хорошо, отец. Пусть будет по-твоему. – Он повернулся на каблуках и удалился.

Когда дверь с грохотом закрылась за ним, я вновь подивился, как такой человек мог оказаться моим сыном.

На следующий день я обнародовал мое решение. Проницательные дельцы тут же осадили наши торговые конторы, стремясь вложить деньги в наши предприятия.

Бедный Клигус. Город голосовал за мое решение своими деньгами, к его полному неудовольствию.

Прошло всего несколько дней, и мы подняли паруса. К тому времени любителям сплетен уже прискучила тема предпочтения Гермиаса Клигусу. Наше отплытие не сопровождалось ни празднествами, ни парадами, ни музыкой оркестров. Лишь несколько друзей собрались на причале попрощаться с нашим маленьким флотом и посмотреть на скромное благословляющее действо, предпринятое Джанелой для ублажения богов с просьбой помогать нам. То есть отплывали мы почти в обстановке секретности. Я же всем рассказывал, что решил предпринять поездку по осмотру всей принадлежащей Антеро собственности, поездку, которая могла занять по крайней мере года два.

Во всем городе только Палмерас знал об истинной цели нашего путешествия, а его я попросил избавить нас от присутствия высоких особ, дабы не вызвать лишних подозрений. Прежде чем взойти на борт, я отвел Гермиаса в сторону и вручил ему письмо, в котором содержалось описание реальной сути нашей миссии. И сказал ему, чтобы он не вскрывал конверт, пока мы не уедем.

Мы обнялись, и Гермиас поклялся, что посвятит свою жизнь прославлению нашей фамилии. И я верю, ты так и поступил, мой дорогой племянник.

Утром, в день нашего отплытия, шел дождь, и Орисса сверкала во всей красе под тронутыми солнцем небесами. Свежий ветер, доносивший запах дома, быстро понес нас по реке.

Джанела и я стояли у леера, наблюдая, как уменьшается в размерах город, а стрелка моего эмоционального барометра то поднималась, то падала с каждым ударом сердца. Перед тем как нам уйти за изгиб реки, над городом вдруг вспыхнула радуга, окрашивая небо в яркие цвета надежды.

И, когда город скрылся из виду, до меня вдруг дошло, что ведь я могу больше и не увидеть никогда свой дом.

Не единожды довелось мне входить в устье той огромной реки, что, извиваясь змеей, ползет от Восточного моря через королевство Вакаан к его столице, но каждый раз меня охватывал трепет. И не только из-за воспоминаний о тех днях, когда Янош Серый Плащ и я впервые увидели тот край, что мы называли Далекими Королевствами, но и из-за ощущений времени настоящего.

Мне всегда казалось, что в такой день стоит ясная погода, море спокойно, дующий с суши бриз исполнен ароматов. Так оказалось и на этот раз, хотя со дня моего последнего посещения Вакаана прошло почти десять лет.

Наш переход от Ориссы прошел гладко, погода скорее соответствовала благоухающему лету, нежели ранней весне, а настигающие нас шторма не затягивались более чем на день, давая возможность нашим морякам показать то умение, на которое рассчитывали Келе и капитаны двух других суденышек. Эти два капитана, Берар и Тоура, были выходцами из Редонды и уже на протяжении длительного времени находились на службе у дома Антеро. Всех нас радовало отсутствие на судах стычек и ссор из-за мелочей, что часто случается, когда вместе собирается большая компания людей решительных и крепких, намеревающихся совершить опасное и тяжелое путешествие. Так что произведенный отбор уже дал хорошие результаты.

Хотя мы плыли по морям, где обстановку никак нельзя было назвать спокойной, мы не боялись пиратов, да они на нас и не нападали. Четыре раза из-за горизонта показывались паруса и устремлялись к нам, но, разглядев геральдические знаки на наших парусах, уходили прочь на всех парусах. Это было наше секретное оружие – много лет назад Домас, король Вакаана, даровал семейству Антеро привилегию поднимать королевский флаг при плавании к берегам королевства или в его водах, и потому на наших главных мачтах красовалась эмблема свернутой в кольцо змеи на фоне солнечных лучей.

Когда Гейят унаследовал трон после смерти своего отца Домаса, понадобилось немало хитроумных действий моего доверенного лица Хебруса, очень надежного человека, чтобы данная привилегия была вновь дарована мне. Хебрус – вот еще один из героев, о котором вряд ли в храмах будет напоминать вышитое золотом полотно. Он единственный остался в живых из состава той нашей последней экспедиции. Он был моложе меня на год или два, а казалось, что на все десять. До того, как добровольно вместе со мной отправиться в путешествие в неизвестность, он был учителем музыки, что ему до смерти надоело, а больше всего он любил взбираться на стены храмов и дворцов, продвигаясь от трещины к трещине без веревок и прочей страховки. Внешне он выглядел так, что к нему подходило однажды услышанное мною определение: «Он даже после того, как подует на одуванчик, грохнется в обморок от таких усилий». Но однажды я лично видел, как он тащил на себе поклажу двоих, в придачу к своей собственной, и это после того, как два этих крепыша просто побросали все, измотавшись от долгого и спешного перехода.

• Предыдущая
• 23/115
• Следующая