Александра (СИ) - Туманова Анна - Страница 44
- Предыдущая
- 44/67
- Следующая
Вечер завершился торжественным ужином. Легкая, приятная атмосфера, непрекращающиеся разговоры — смесь русского с французским, — еле слышный стук приборов, мягкий голос Глеба… Изысканный вечер в избранном обществе. Саша смотрела, наблюдала и помалкивала. Ей было о чем подумать. Если оборотни живут не одну сотню лет, то становится понятно, откуда взялись такое богатство, власть, сила… И разговоры о прошлом, и проскальзывающая ностальгия по старой, утерянной навсегда России, и необычные обороты речи…
— Глеб, а ты помнишь…
И мужчины принимались с жаром обсуждать дела давно минувших дней, переходя на французский, споря и приводя в аргументы высказывания почивших военачальников и друзей. «А ведь это непросто — видеть, как старятся и умирают близкие, как уходят в историю эпохи, как жизнь уводит все дальше от тех мест, где родился и вырос…» Она смотрела на сидящих за столом людей… ну, вернее, не совсем людей… и пыталась представить — каково это — жить так долго. Ведь, отныне, это и ее участь. По крайней мере, до тех пор, пока будет жив Глеб, будет жить и она, его жена и пара. Да, странно устроена жизнь. То, что раньше казалось сказкой, теперь не вызывает у нее никакого удивления. Обычный факт. Таких фактов, за последнее время, скопилось очень много, но только одно так и осталось неясным. По убеждению всех, она — пара Оборского, и он никогда не сможет причинить ей боль. Но Саша видела недоумение и неуверенность оборотней, когда речь касалась этой темы. Она понимала, что они сами не особо верят в то, что ей говорят. Еще бы — поступок Глеба опроверг непреложную истину и никто не мог объяснить, почему это случилось и не произойдет ли повторения подобного. Снова, и снова Александра переживала ту кошмарную ночь, забывшись сном, а те события, что были в ее жизни раньше, лишь подтверждали при пробуждении — нельзя ни в чем быть уверенной, нельзя бездумно принимать на веру все, что ей говорят. И она не верила. Наблюдала, оценивала, выжидала… А глупому сердцу так хотелось забыть обо всем и довериться мужчине…
Ужин, между тем, плавно подошел к своему завершению, и гости принялись прощаться с радушными хозяевами.
В усадьбе остались лишь несколько друзей, среди которых был и Войтеховский. Он веселился, балагурил, требовал свой выигрыш немедленно и всячески подшучивал над проигравшим спор другом.
Глеб, не выдержав насмешек, хмыкнул, открыл бар и достал бутылку коллекционного коньяка.
— Держи, победитель, заработал в честном бою, — улыбнулся он, отдавая редкий напиток.
— Ах, ты, моя сладенькая, иди к папочке! — дурачился Сигизмунд, целуя выигранную бутылку, — этот глупый малец не знает, как обращаться с таким божественным напитком. Нектар! Амброзия!
— Зиг, да уймись ты, — не выдержал Алекс, — хватит дразнить, иначе придется прямо здесь расстаться с выигрышем, поделив его на всех.
— А я не жадный. Глебушка, неси бокалы, — разошелся Войтеховский.
— Алексей, достань в буфете, — распорядился Оборский, — я сейчас.
Пока друзья шутливо препирались, хозяин дома незаметно вышел из гостиной и направился к детской. Ему не терпелось увидеть малышей и, в глубине души, затаилась надежда, что Саша сейчас с ними. Чутье не подвело мужчину. Александра сидела в полюбившемся ей кресле-качалке и держала детей на руках.
— Саш, я ведь просил, — укоризненным шепотом возмутился Глеб, — у тебя же спина…
— Да, не болит она уже, — так же шепотом, отозвалась девушка, — все прошло давно.
— Опять геройствуешь? — внимательно посмотрел на нее Глеб. — Ладно, только постарайся не таскать их на руках подолгу. А Татьяна где?
— Я ее отпустила, — тихо ответила Саша, — пусть отдохнет. Да, и я по детям соскучилась, весь день толком не видела.
— Я тоже, — Оборский подошел ближе и склонился над креслом, — крепко спят, — он невесомо провел рукой по сжатым кулачкам Темы и заправил выбившийся из-под чепчика завиток Кати.
— Капризничали весь вечер, Таня не могла их успокоить, — подняла на мужа глаза Саша.
— По тебе скучали, — улыбнулся Глеб. Он легко прикоснулся к щеке жены и распрямился.
— Пойду, — с сожалением сказал он, — надо оставшихся гостей утихомирить, а то, если Зиг разойдется, в доме до утра никто не уснет, — ты в детской ночевать останешься?
— Да, — кивнула девушка, — не могу спать, когда малышей нет рядом.
— Ты поэтому каждую ночь здесь проводишь?
— Ну…
— Саш, тебе отдых нужен, а ты тут на кушетке ютишься. Разве для этого я малышей сюда переселил?
— Так может, лучше будет вернуть их обратно? Я же хорошо себя чувствую, — Александра с надеждой посмотрела на мужа. После своего побега, она старалась лишний раз не спорить с Оборским, пытаясь хоть как-то загладить свою вину.
— Ладно, завтра решим, — неохотно ответил Глеб и, не оглядываясь, вышел из комнаты.
А поздно ночью, зайдя в детскую, он подхватил на руки спящую жену и отнес ее в спальню, аккуратно уложив на расстеленную кровать.
«Спи, моя девочка, — мужчина, одну за другой, осторожно вынул из прически девушки шпильки и распустил непокорную рыжую гриву, — спи…»
Саша вздохнула во сне и поморщилась. Оборский замер, боясь пошевелиться, но девушка не проснулась. Глеб осторожно перевел дыхание и укрыл жену одеялом. Такая хрупкая и ранимая… Мужчина смотрел на Александру, и лютая тоска глодала его душу. Как же он соскучился… Так хочется прижать свою Сашу к груди и никуда не отпускать… Сбежала, проехала полстраны, лишь бы от него скрыться. Неужели, настолько неприятен? Неужели, так сильно ненавидит? А за Игоря как переживала?.. Оборский чувствовал, что если бы поставил любое условие, в обмен на помилование охранника, она бы, не задумываясь, согласилась. Вот, что за характер такой?
И эта странная история с отцом… Как сказал Станкевич? Почти семь лет не виделись? Интересно — почему? Оборский дал задание своим людям выяснить всю подноготную полковника и его семьи, но никаких зацепок не было. После смерти жены, Павел Владимирович стал более замкнут и нелюдим, но никаких нареканий по службе не имел и характеризовался положительно. Волевой характер помог полковнику достойно перенести трагедию и жить дальше. Что же послужило причиной его ссоры с дочерью?
С кровати донесся еле слышный стон. Глеб настороженно посмотрел на спящую девушку и невесомо прикоснулся к ее лицу. Спи, моя хорошая… Он провел рукой по распущенным волосам жены и задохнулся от яркого, пьянящего аромата. На мгновение, мужчину охватило дикое, неконтролируемое желание, но он сумел справиться с собой и, с тяжелым вздохом, пошел к выходу. Нет, нельзя переоценивать свою выдержку! Подле Саши, он теряет голову от страсти и желания, а зверь пытается вырваться на свободу и оказаться рядом со своей парой.
— Глеб… — раздался тихий шепот.
Оборского пригвоздило к месту. Он медленно обернулся и посмотрел на Александру. Девушка хмурилась и ворочалась во сне, а ее губы что-то еле слышно шептали. Мужчина прислушался, но, несмотря на чуткий слух, не смог разобрать ни слова.
— Глеб, пожалуйста… — раздалось разборчивее.
Оборотень подошел ближе и склонился над постелью жены.
— Не уходи…Мужчина задохнулся от неожиданности. Он осторожно опустился рядом с Сашей и легко коснулся ее лица. Стон, раздавшийся в ответ, смел все благие намерения Оборского. Его выдержка испарилась, как дым. Все. Нету больше благоразумия и хладнокровия. Осталась лишь всепоглощающая жажда, утолить которую под силу только одной женщине — его жене. Глеб наклонился к любимым губам и потерялся в сладости жаркого поцелуя. Как же давно он мечтал об этом!.. Саша стонала, страстно откликалась на прикосновения жадных рук, тянулась горячими ладонями к его лицу… Ее тело, ее глаза, ее жажда… — все молило об одном, и мужчина не устоял. С тихим рыком, он погрузился в горячее лоно и повел жену за собой — выше, острее, сильнее…
Томную негу осенней ночи нарушил протяжный крик — Александра не смогла удержать под контролем свои чувства и сдалась на милость победителя.
- Предыдущая
- 44/67
- Следующая
