Волшебник Изумрудного города (илл. В. Чижикова) - Волков Александр Мелентьевич - Страница 4
- Предыдущая
- 4/27
- Следующая
— О, хватит, хватит! — перебила Элли.- Какое из них самое-самое заветное?
— Самое-самое? — Чучело немного подумало.- Сними меня отсюда. Очень скучно торчать здесь день и ночь и пугать противных ворон, которые, кстати сказать, совсем меня не боятся!
— Разве ты не можешь сойти сам?
— Нет, в меня сзади воткнули кол. Если бы ты вытащила его из меня, я был бы тебе очень благодарен.
Элли наклонила кол и, вцепившись обеими руками в чучело, стащила его.
— Чрезвычайно признателен! — пропыхтело чучело, очутившись на земле.- Я чувствую себя прямо новым человеком. Если бы ещё получить серебряные бубенчики на шляпу да новые сапоги!
Чучело заботливо расправило кафтан, стряхнуло с себя соломинки и, шаркнув ножкой по земле, представилось девочке:
— Страшила!
— Что ты говоришь? — не поняла Элли.
— Я говорю: Страшила. Это меня так назвали: ведь я должен пугать ворон. А тебя как зовут?
— Элли.
— Красивое имя! — сказал Страшила.
Элли смотрела на него с удивлением. Она не могла понять, как чучело, набитое соломой и с нарисованным лицом, ходит и говорит.
Но тут возмутился Тотошка и с негодованием воскликнул:
— А почему ты со мной не здороваешься?
— Ах, виноват, виноват! — извинился Страшила и крепко пожал пёсику лапу.- Честь имею представиться: Страшила!
— Очень приятно! А я Тото! Но близким друзьям позволительно звать меня Тотошкой!
— Ах, Страшила, как я рада, что исполнила самое заветное твоё желание! — сказала Элли.
— Извини, Элли,- Страшила снова шаркнул ножкой,- но я, оказывается, ошибся. Моё самое заветное желание — получить мозги!
— Мозги?
— Ну да, мозги. Очень неприятно, когда голова у тебя набита соломой…
— Как же тебе не стыдно обманывать? — с упрёком спросила Элли.
— А что значит — обманывать? Меня сделали только вчера, и я ничего не знаю…
— Откуда же ты узнал, что у тебя в голове солома, а у людей — мозги?
— Это мне сказала одна ворона, когда я с ней ссорился. Дело, видишь ли, Элли, было так. Сегодня утром поблизости от меня летала большая взъерошенная ворона и не столько клевала пшеницу, сколько выбивала из неё на землю зёрна. Потом она нахально уселась на моё плечо и клюнула меня в щёку. «Кагги-карр! — насмешливо прокричала ворона.- Вот так чучело! Толку-то от него ничуть! Какой это чудак-фермер думал, что мы, вороны, будем его бояться?..»
Ты понимаешь, Элли, я страшно рассердился и изо всех сил пытался заговорить. И какова была моя радость, когда это мне удалось. Но, понятно, у меня сначала выходило не очень складно. «Пш… пш… пшла прочь, гадкая! — закричал я.- Не… не… не смей клевать меня! Я прт… шрт… я страшный!» Я даже сумел ловко сбросить ворону с плеча, схватив её за крыло рукой. Ворона, впрочем, ничуть не смутилась и принялась нагло клевать колосья прямо передо мной. «Эка, удивил! — сказала она.- Точно я не знаю, что в стране Гудвина и чучело сможет заговорить, если сильно захочет! А всё равно я тебя не боюсь! С шеста ведь ты не слезешь!» — «Пшш…пшш… Пшла! Ах я, несчастный! — чуть не зарыдал я.- И правда, куда я годен? Даже поля от ворон уберечь не могу».
При всём своём нахальстве та ворона была, по-видимому, добрая птица,- продолжал Страшила.- Ей стало меня жаль. «А ты не печалься так! — хрипло сказала она мне.- Если бы у тебя были мозги в голове, ты был бы как все люди! Мозги — единственная стоящая вещь у вороны… и у человека!» Вот так-то я и узнал, что у людей бывают мозги, а у меня их нет. Я весело закричал: «Эй-гей-гей-го! Да здравствуют мозги! Я себе обязательно их раздобуду!..» Но ворона очень капризная птица, и она сразу охладила мою радость. «Кагги-карр!..- захохотала она.- Коли нет мозгов, так и не будет! Карр-карр!..» И она улетела, а вскоре пришли вы с Тотошкой,- закончил Страшила свой рассказ.- Вот теперь, Элли, скажи: можешь ты дать мне мозги?
— Нет, что ты! Это может сделать разве только Гудвин в Изумрудном городе. Я как раз сама иду к нему просить, чтобы он вернул меня в Канзас, к папе и маме.
— А где это Изумрудный город и кто такой Гудвин?
— Разве ты не знаешь?
— Нет,- печально ответил Страшила.- Я ничего не знаю. Ты же видишь, я набит соломой и у меня совсем нет мозгов.
— Ох, как мне тебя жалко! — вздохнула девочка.
— Спасибо! А если я пойду с тобой в Изумрудный город, Гудвин обязательно даст мне мозги?
— Не знаю. Но если Великий Гудвин и не даст тебе мозгов, хуже не будет, чем теперь.
— Это верно,- сказал Страшила.- Видишь ли,- доверчиво продолжал он,- меня нельзя ранить, так как я набит соломой. Ты можешь насквозь проткнуть меня иглой, и мне не будет больно. Но я не хочу, чтобы люди называли меня глупцом, а разве без мозгов чему-нибудь научишься?
— Бедный! — сказала Элли.- Пойдём с нами! Я попрошу Гудвина помочь тебе.
— Спасибо! — ответил Страшила и снова раскланялся.
Право, для чучела, прожившего на свете один только день, он был удивительно вежлив.
Девочка помогла Страшиле сделать первые два шага, и они вместе пошли в Изумрудный город по дороге, вымощенной жёлтым кирпичом.
Сначала Тотошке не нравился новый спутник. Он бегал вокруг чучела и обнюхивал его, считая, что в соломе внутри кафтана есть мышиное гнездо. Он недружелюбно лаял на Страшилу и делал вид, что хочет его укусить.
— Не бойся Тотошки,- сказала Элли,- он не укусит.
— Да я и не боюсь! Разве можно укусить солому? Дай я понесу твою корзину. Мне это нетрудно: я ведь не могу уставать. Скажу тебе по секрету,- прошептал он на ухо девочке своим хрипловатым голосом,- есть только одна вещь на свете, которой я боюсь.
— О! — воскликнула Элли.- Что же это такое? Мышь?
— Нет! Горящая спичка!
Домики попадались всё реже, плодовые деревья совсем исчезли. Страна становилась безлюдной и угрюмой.
Путники уселись у ручейка. Элли достала хлеб и предложила кусочек Страшиле, но он вежливо отказался:
— Я никогда не хочу есть. И это очень удобно для меня.
Элли не настаивала и отдала кусок Тотошке; пёсик жадно проглотил его и стал на задние лапки, прося ещё.
— Расскажи мне о себе, Элли, о своей стране,- попросил Страшила.
Элли долго рассказывала о широкой канзасской степи, где летом всё так серо и пыльно и всё совершенно не такое, как в этой удивительной стране Гудвина.
Страшила слушал внимательно.
— Я не понимаю, почему ты хочешь вернуться в свой сухой и пыльный Канзас.
— Ты потому не понимаешь, что у тебя нет мозгов,- горячо ответила девочка.- Дома всегда лучше!
Страшила лукаво улыбнулся.
— Солома, которой я набит, выросла на поле, кафтан сделал портной, сапоги сшил сапожник. Где же мой дом? На поле, у портного или у сапожника?
Элли растерялась и не знала, что ответить.
Несколько минут сидели молча.
— Может быть, теперь ты мне расскажешь что-нибудь? — спросила девочка.
Страшила взглянул на неё с упрёком:
— Моя жизнь так коротка, что я ничего не знаю. Ведь меня сделали только вчера, и я понятия не имею, что было раньше на свете. К счастью, когда хозяин делал меня, он прежде всего нарисовал мне уши, и я мог слышать, что делается вокруг. У хозяина гостил другой Жевун, и первое, что я услышал, были его слова: «А ведь уши-то велики!» — «Ничего! В самый раз!» — ответил хозяин и нарисовал мне правый глаз.
Я с любопытством начал разглядывать всё, что делается вокруг, так как — ты понимаешь — ведь я в первый раз смотрел на мир.
«Подходящий глазок! — сказал гость.- Не пожалел голубой краски!»
«Мне кажется, другой вышел немного больше»,- сказал хозяин, кончив рисовать мой второй глаз.
Потом он сделал мне из заплатки нос и нарисовал рот, но я не умел ещё говорить, потому что не знал, зачем у меня рот. Хозяин надел на меня свой старый костюм и шляпу, с которой ребятишки срезали бубенчики. Я был страшно горд. Мне казалось, что я выгляжу как настоящий человек.
- Предыдущая
- 4/27
- Следующая
