Бегущая (СИ) - "Электра Ди" - Страница 8

— Вот что, — неожиданно решил Сашка, — нам надо развеяться.

— Что???

— А почему бы и нет? Мы уже давно не смеялись. Нам надо встряхнуться.

— И как ты это предлагаешь сделать?

— Здесь недалеко есть неплохой клуб. Сходим туда?

— Но если …

— Нет, никто не поймет, что ты женщина. Оденешься как обычно, а в полумраке совсем никто не заметит.

Сашка выжидательно и со страхом смотрел на Адару. Она долго думала, а потом весело, совсем как раньше, улыбнулась и вскочила с дивана.

— Мне нравится твоя идея. Стоит попробовать. Причешу свои усы и вперед. — С этими словами Адара прилепила усы с бородкой и демонстративно причесала их расческой.

Сашка рассмеялся. В хорошем настроении они вышли навстречу вечернему городу.

Они решили прогуляться пешком, и, пройдя кварталов пять, оказались на ярко освещенной, бурлящей ночной жизнью улице.

Клуб находился в полуразрушенном здании и занимал два этажа. Вход был свободным, возле него было много народу. Кто-то входил туда, кто-то выходил, кто-то просто стоял рядом разговаривая. К своему огромному изумлению, Адара обнаружила здесь немало женщин, но почему-то почти никто не смотрел в их сторону. Она шепотом поинтересовалась у Сашки, почему. Ответ потряс ее до глубины души.

Из-за нехватки женского пола и соответственно большого спроса, из-за желания заработать многие юноши уродовали свое тело. Те, кому удавалось найти средства на дорогостоящую операцию, почти полностью превращались в женщин, они обладали внешними половыми признаками, пили и кололи гормональные препараты. Но чаще встречались те, у кого не хватало денег, и они были вынуждены продавать себя, одевшись в женскую одежду и парик, или делать операцию постепенно, находясь в состоянии каких-то полуженщин. В клубе и на улице их было немало, и среди этого многообразия можно было не опасаться, что на Адару обратят внимание.

Адара и Сашка протиснулись к стойке, купили пару бутылок пивного напитка, а затем сели на узкий диван, тянувшийся почти вдоль всех стен и наблюдали за публикой. Адаре понравилось в клубе. Она была в таких местах в первый раз в своей жизни, но огромная толпа, непрерывный гул голосов, перемешивающийся со звоном посуды, звуками музыки, различными запахами, и громким смехом — все это создавало ту обстановку, в которой Адара, наконец, чувствовала себя в безопасности.

Вдруг Сашку окликнул какой-то парень, проходящий мимо, с шестью стаканами пивного напитка в руках:

— Сашка! Зашел на огонек?! Вот молодец.

Парень был молодой, лет двадцати шести, с темными вьющимися волосами, невысокого роста, с легкой небритостью, и очень красивыми большими глазами. Весь он как будто светился изнутри. Он был явно в хорошем настроении, но не пьян.

— Мы сидим вон там… — Парень взглядом указал на столик, за которым сидела шумная компания из пяти человек. — Пойдем к нам. Там все наши.

— Я не один. — Сашка посмотрел на Адару. — Это мой друг Валера. Он приехал недавно из поселка в котором я жил. Думает тоже тут работу подыскать.

— О, вот и отлично! Привет кстати, — обратился молодой человек к Адаре. — Мы вместе работаем. Лапу пожать не могу, руки заняты. Я Таркан. В честь певца назвали. Был такой. Говорят я даже похож, аааа…. — С этими словами он качнул головой, будто в танце, и подмигнул друзьям, которые в ответ громко рассмеялись.

— Он всегда такой. Не обращай внимания. Он нормальный парень. Веселый… — Кричал в ухо Адаре Сашка.

— Пошли. — Снова позвал Таркан и направился к столику.

Адара и Сашка последовали за ним.

Приплясывая, молодой человек подошел к столу и громко завопил:

— Уаааууу!!!! А вот и я! Я привел компанию. Смотрите кто у нас тут.

С разных концов посыпались радостные возгласы на тему: «Сашка! Черт, хорошо, что зашел! Молодец!», и так далее.

Вновь прибывших разместили за столом и веселый разговор снова забурлил. Разговаривали почти обо всем, перемежая это непрерывными шутками и смехом. Неожиданно Таркан спросил у Сашки, направляя свой вопрос так же и Адаре:

— Ты, кажется, сказал, что Валерка работу ищет?

— Да, подумывает остаться, а без работы никуда.

— Так пусть идет к нам. — Включился в разговор толстый мужчина лет сорока, которого звали Анатолий.

— Точно. У нас весело. — Вмешался другой.

— Да я ничего не знаю про машины. — Стараясь говорить голосом, как можно более низким, ответила Адара.

Во время разговора, она почти все время молчала, чтобы ни чем не выдать себя, но когда все обратились к ней, молчание было бы уже чересчур подозрительным.

— Да ладно. Научим. — Отмахнулся Таркан. И снова сделал танцевальное движение головой и подмигнул, чем вызвал общий смех.

— Ты научишь пожалуй. — Весело улыбаясь, сказал высокий плотный мужчина тридцати пяти лет, которого звали Мустафа. — Задницей крутить. Танцор…..

— А что? можно и задницей, — отозвался Таркан, — лишь бы работа шла. Крутишь эдак так задницей, а руками в такт болты завинчиваешь.

Он вскочил с места и изобразил, то, что только что сказал. За столом все покатились от смеха. В этот момент позади Таркана нарисовалась жилистая фигура, размалеванного молодого человека в белом парике и коротком красном платье, узком и облегающем на столько, что было видно выпячивающееся мужское достоинство. Фигура приблизилась незаметно и, слегка обняв Таркана, нагнулась к столу и томно произнесла:

— Чего-нибудь сладенького веселым мальчикам? Я могу делать такоееее, что бон-бон вам кислятиной покажется. Ммммм.

Таркан, не ожидавший такого, в ужасе отпрыгнул в сторону и завопил:

— Черт! Чур меня, чур! Нелюдь проклятая, изыди отсасывать за соседние столы. Уж лучше бон-бон, чем черные дыры. Тьфу!

За столом и вокруг, кто наблюдал происходящие, повалились со смеху. Лицо фигуры исказило бешенство, она прошипела, что-то вроде: — «Тупоголовые идиоты и импотенты» и удалилась.

— Дотанцевался, — смеялся всем своим толстым телом, вытирая набежавшие слезы, Анатолий.

— Я не могу больше. Такого еще не было, — качая головой, отдувался Мустафа. Но тут же добавил: — но все когда-нибудь в первый раз.

Это вызвало новый взрыв смеха.

Таркан продолжал стоять, расплевываясь на все стороны и ругаясь отборными словами.

— Ну, ну, ну. Успокойся. — Смеясь, похлопал его по руке Сашка и стал тянуть за штанину, чтобы усадить за стол.

— Ты его по заднице похлопай. Вдруг ему понравится, — предложил Мустафа, и все снова засмеялись.

— Завтра Мустафа я уроню на тебя машину с подъемника за твои шутки. — Пообещал Таркан и этим опять развеселил всех.

— А что такое бон-бон? — Потихоньку спросила Адара у Сашки.

— Это кажется на французском конфета. А вообще, так называют старых женщин, которые продаются здесь. Они очень сильно накрашены, надушены и вообще выглядят как конфеты в ярких фантиках. — Он взглядом указал, на пристроившуюся у барной стойки невысокую фигуру, облаченную в платье с блестками.

— Понятно. — Адара замолчала и подумала о том, что может быть это ее будущее — превратиться в бон-бон.

Однако уже через минуту грустные мысли оставили ее, поскольку снова посыпались шутки и зазвучал веселый смех. Так прошел остаток вечера.

Расходились поздно ночью, когда совсем стемнело. Адара и Сашка попрощались со всеми, пообещав, что в ближайшие дни обязательно заглянут. Они шли по улицам, молча, вдыхая теплый ночной воздух, и каждый размышлял о чем-то своем.

В течение всего вечера, Сашка, невольно поглядывал на Адару и любовался ее улыбкой, глазами. Он видел, что ей, наконец, весело как раньше, что она чувствовала себя свободно и расковано, она стала прежней, будто растаяло кольцо льда, сковавшее ее все это время. Он посмотрел на нее, и она ответила ему легким веселым взглядом. Они поднялись в свое убежище, закрыли дверь и отдались друг другу.

На следующее утро, Сашка не стал будить Адару. Стоя у окна, он смотрел на просыпающийся город, наслаждаясь воспоминаниями прошлой ночи. Потом, немного перекусив и выпив воды, отправился на работу. Адара напротив, проснулась в ужасном расположении духа. От вчерашнего веселья не осталось и следа, только воспоминание о жуткой размалеванной фигуре, и слово «бон-бон». Она представляла себе свою жизнь и ничего не видела, кроме страшных ведений. Она хотела вырваться из этого круга, где она не свободный человек, а не понятный редкий зверь или товар. Потом на нее нахлынула ненависть к убийцам ее родителей, предателям, ко всему миру. Она больше не могла находиться в помещении, и, одевшись, отправилась бродить по городу.