Далекие королевства - Банч Кристофер - Страница 92
- Предыдущая
- 92/125
- Следующая
Три дня мы еще поднимались под облака, преодолевая этот огромный горный кряж, а затем дорога начала потихоньку, петляя, уходить вниз. И прошло еще два дня, прежде чем мы увидели, что лежит внизу. К нашему величайшему разочарованию, там нас не ждали золотые города. Вместо этого во все направления тянулись бесконечные горные ущелья и вершины. Нами овладело смятение — неужели мы отправились в поход, который будет продолжаться и продолжаться, пока мы не умрем от старости? Но мы продолжали шагать, следуя ведущей нас дороге. Решить, какой путь избрать дальше, мы могли, только оказавшись на ровной земле. А тут решать было нечего — дорога уходила в узкое ущелье. Там она пошла вдоль стремительной горной речки. Когда река вырвалась на простор, оказалось, что мы на верном пути. Тут начиналась дорога, настоящая дорога, аккуратно вырубленная в склоне горы, ровная, шириной в двадцать футов. Через каждые две лиги в скале были вырублены углубления, чтобы караван мог разбить тут ночной лагерь. Дорога шла по-прежнему вдоль реки, возвышаясь на бросок копья над уровнем воды. Иногда встречались ступени, чтобы проезжающие могли спуститься и пополнить запасы воды. Никто из нас, включая и Яноша, не слыхивал, чтобы даже в землях, считавшихся цивилизованными, проводилось такое грандиозное благоустройство в горах.
Частенько принимался идти дождь, но нависшие скалы не давали нам промокнуть, словно мы шли по крытому мосту. Мы даже пожалели, когда вышли наконец в долину, поскольку ничто нас теперь сверху не прикрывало. Впрочем, путешествие здесь, среди зеленой травы и деревьев, радовало глаз и компенсировало промокшую одежду. Теперь мы двигались по каменистой дороге, петляющей по долине. Мы обсудили, благоразумно ли с нашей стороны идти по этой дороге не скрываясь. Но выбор у нас был небогатый — по обе стороны появился лес, такой густой, настоящие джунгли. У нас недели уходили бы на то, чтобы продвигаться там невидимыми, да и треск стоял бы такой, что уж слышно бы нас было издалека.
Ночевать пришлось тоже прямо на дороге, после того как и здесь мы столкнулись с первой опасностью. До этого я приказал идущему впереди разведчику присматривать место для лагерной стоянки, и он обнаружил таковое: небольшую заманчивую низинку в стороне от дороги. Виден был пруд, где мы могли помыться и набрать воды, деревья для развешивания тентов и зеленая трава для осликов. Янош уже собирался отдать приказ разгружаться, когда я увидел, что лужайка движется. Словно трава ожила и медленно ползет в нашу сторону. В неподвижном воздухе на деревьях шевелилась листва. Сначала я подумал, что тут дело не обошлось без магии, но потом понял, что это — пиявки. Я еще не видел таких здоровенных — длиной почти в человеческую руку. Почуяв кровь, они двинулись на нас, как полчища встревоженных муравьев. И висящие на деревьях листья тоже оказались пиявками. В таком местечке самый отважный храбрец чувствует себя законченным трусом, и потому мы со всей возможной скоростью пустились наутек. Этой ночью мы улеглись спать посреди дороги, и то только после того, как Янош сотворил отпугивающее заклинание. Тем не менее наутро пришлось развести небольшой костер и горящими прутьями заставить отвалиться несколько подобных кровососов, которые все же выследили нас и каким-то образом прорвались сквозь заклинание. Напившись нашей крови, они потолстели. После того как они отпадали, оставались глубокие раны, которые кровоточили и требовали перевязки.
А несколько часов спустя нас отыскали наблюдатели. Долина стала шире, речка уже медленно петляла у подножия зубчатых гор. Дорога стала прямой, как полет дротика, так что можно было разглядеть, что делается далеко впереди. Было жарко и тихо. В воздухе лениво стрекотали цикады. И тут впереди, там, где дорога уходила вниз, показались всадники. По сверкающим доспехам на людях и лошадях я мгновенно понял, кто это такие. Наблюдателей было, по крайней мере, двадцать, а столько мне еще видеть не доводилось. Они заметили нас до того, как мы сообразили, что хорошо бы сбежать с дороги и спрятаться. Их командир опустил копье в боевую готовность. Но мы не услыхали ожидаемого звона оружия, криков команд или цоканья копыт по дороге. Призрачный патруль бесшумной рысью устремился на нас.
— Если они собираются атаковать нас без предварительных переговоров, — заметил Янош, — то командир прикажет им перейти в галоп, когда они скроются от нас вон в том углублении на дороге.
Такую ситуацию мы отрабатывали в свое время. Мы достали из нашего снаряжения специально сделанные удлинители и насадили на них копья. Шесть человек встали поперек дороги, припав на колено, выставив эти удлиненные копья под углом и подняв щиты. Позади встали лучники и наши животные. Остальные вытащили сабли, готовясь дать отпор с любой стороны. Хоть мы и ощетинились как ежи, но мы вовсе не были настроены к обязательной стычке. Если бы наблюдатели выразили готовность к миру, мы бы пошли на переговоры.
— Стоять твердо, — спокойно приказал Янош. — Не волноваться, не бежать. Не было еще такой лошади ни в жизни, ни в легенде, которая бросалась бы на стену из копий. Держаться, держаться.
Голос его был спокоен, словно на очередной тренировке в моем поместье.
Колонна всадников рысью скрылась из виду в выемке на дороге.
— Ну вот, — сказал Янош, — наконец-то мы узнаем, что у них на уме.
Но мы не узнали. Секунды переходили в минуты, а всадники так и не появлялись на взгорке.
— Любопытно, — отметил Янош, — куда же они делись? Два человека! Вперед, к той выемке! Посмотрите. Правда, боюсь, там уже ничего нет.
Как он и предполагал, два разведчика, добравшись до выемки, прокричали, что там пусто.
— Еще интереснее, — беспечно сказал Янош. — Первое, и сомнительное, предположение: они удивились нашему появлению здесь и нашей готовности к схватке. Второе: они или те, кто их направляет, решили ослабить нашу готовность. Третье, логическое предположение: командир их отряда так же не уверен относительно наших намерений, как и мы относительно их. Четвертое, и самое привлекательное для меня: вряд ли какой-нибудь их великий воскреситель будет останавливать нас. Это все равно что против ветра мочиться — сначала вроде чувствуешь удовлетворение, а потом дела принимают мокрый и неприятный оборот. Приказываю выступать! Мы идем вперед!
Так мы и сделали, не особенно переживая, но пошли медленнее, держа оружие наготове.
А на следующий день мы угодили в засаду. Ловушка была задумана толково, как раз в том месте, где дорога с одной стороны прижималась к скале. А с другой стороны — открытое пространство, на котором негде спрятаться. За последними кустами нас и ждали враги. Но они совершили одну ошибку — не стали дожидаться, пока середина нашего отряда войдет в зону убойного огня, а ударили по нашим разведчикам, идущим впереди. Зазвенели тетивы, двое ориссиан вскрикнули и упали. Из-за кустов полетели копья. Кто-то завопил от боли, а из засады послышались воинственные крики, полные жажды нашей крови. На мгновение мы застыли в нерешительности. Один из осликов, получив две стрелы в бок, заорал и стал пятиться назад. И тут Янош закричал:
— Вперед! В атаку, ублюдки!
Мэйн, выхватив саблю из ножен, перепрыгнул через раненого и смело устремился в бой. Стрела со звоном отскочила от камня рядом с ним, и он метнулся за какой-то валун. Я тоже побежал с саблей в руке туда, проломился сквозь кусты, обогнул валун и увидел там человека, выпускающего из лука стрелы. Я рубанул его по руке. Брызнул фонтан крови, и человек закричал. Рядом оказался другой, который, подняв саблю, парировал мой удар. Я чуть не упал, стараясь избежать, в свою очередь, его выпада, и затем неловко ткнул ему в бок. Удар пришелся в доспехи, а мы столкнулись грудь в грудь. Я боднул головой, разбивая ему нос, и человек отшатнулся. Не давая ему обрести равновесие, я сделал полный выпад, и сабля по эфес ушла в пах противника. Тот упал, и я сам чуть не упал вслед за ним, но с ним было покончено. Рядом в землю ткнулась стрела, я поднял голову и увидел лучника, стоявшего на камне наверху. На нем был стальной колпак, и его рука доставала очередную стрелу, прилаживая ее на лук, и пальцы уже плавно оттягивали тетиву… В его глазах застыла моя смерть, смерть на конце боевой стрелы, нацеленной мне в лицо. И тут брошенный Яношем кинжал угодил лучнику в грудь. Лучник выронил лук, оступился и рухнул назад. Он завопил от боли. Я тут же подскочил к нему и изо всех сил рубанул по лицу, тут же залившемуся кровью. Больше врагов вокруг не осталось. Я сел на камень, меня била крупная дрожь. Наконец я успокоился и огляделся. Среди камней валялись восемь трупов наших врагов.
- Предыдущая
- 92/125
- Следующая
