Повелитель мух (перевод В. Тельникова) - Голдинг Уильям - Страница 2
- Предыдущая
- 2/39
- Следующая
— Иииуух!
По другую сторону платформы было еще большее чудо. Стихия — возможно, тайфун или буря, бушевавшая ночью, когда Ральф очутился на острове, — воздвигла в лагуне косу так, что на взморье образовался длинный и глубокий бассейн, дальним концом упиравшийся в высокий барьер из розового гранита. Однажды Ральфа обманула кажущаяся глубина воды у берега, и теперь, подходя к бассейну, он был готов к разочарованию. Но остров не подвел: удивительный бассейн, в который море вторгалось, по-видимому, лишь во время прилива, был таким глубоким у одного конца, что вода казалась там темно-зеленой. Ральф внимательно обследовал бассейн на протяжении тридцати ярдов — не меньше, и лишь тогда нырнул. Вода была горячее его собственной крови, казалось, он плыл в огромной ванне.
Снова появился Хрюшка и, усевшись на каменный край, стал с завистью глядеть на зеленое и белое тело Ральфа.
— Как ты пла-ва-ешь!
Ральф нырнул и поплыл под водой с открытыми глазами: песчаный край бассейна круто выпятился расплывчатым холмом. Ральф лег на спину, зажав нос, и золотистый свет, дробясь, заплясал на его лице. Хрюшка стоял с решительным видом и уже снимал шорты. Наконец он предстал в своей бледной и жирной наготе. Он на цыпочках зашел в бассейн с песчаного края, сел в воду по шейку и гордо улыбнулся Ральфу.
— А ты что, плавать не будешь?
— Я не умею. Мне не разрешали. Моя астма…
— Подавись ты со своей фи-гас-смой!
Хрюшка отнесся к этому со смиренным терпением.
— Как ты здорово плаваешь!
— Я научился, когда мне пять лет было. Папа научил. Он у меня капитан третьего ранга. А твой отец кто?
Хрюшка вдруг покраснел.
— Папа мой умер, — сказал он быстро. — И мама тоже… — Он снял очки и тщетно искал, чем бы их протереть. — Я жил с моей тетушкой. У нее своя кондитерская. Сластей было — ешь не хочу. А когда твой папа спасет нас?
— Как сможет, так и спасет.
Хрюшка поднялся, увлекая за собой струи воды, и, голый, стал Носком протирать очки. Единственным звуком, который доносился до них в знойном воздухе, был протяжный и однообразный рев бурунов у рифа.
— Как он узнает, где мы?
«Узнает, — думал Ральф, — потому что… потому что…»
— Ему скажут в аэропорту.
Хрюшка покачал головой, надел сверкающие очки и посмотрел вниз на Ральфа.
— Скажет кто? Разве ты не слыхал, что пилот говорил? Про атомную бомбу? Они там все погибли.
Ральф вышел из воды, стал перед Хрюшкой и задумался.
Хрюшка наседал.
— Ведь мы на острове — так?
— Я залезал на одну скалу, — задумчиво ответил Ральф. — Похоже, что это остров.
— Там все погибли, — продолжал Хрюшка, — а мы на острове. Никто и не знает, что мы здесь. И папа твой не знает, и никто не знает… — У него задрожали губы, и от влаги помутнели очки. — Так мы и будем здесь, пока не умрем.
При этих словах жара будто усилилась, навалилась невыносимой тяжестью, а лагуна засверкала так, словно хотела ослепить их своим блеском.
— Пойду за одеждой, — пробормотал Ральф. — Она там.
Он пробежался рысцой по песку, терпеливо снося немилосердие солнца, пересек платформу и нашел свою разбросанную одежду. Было удивительно приятно снова надеть серую рубашку. Затем он забрался на платформу и сел в зеленую тень на удобный ствол. Притащился Хрюшка: почти вся одежда была у него под мышкой. Он осторожно сел на ствол возле маленького утеса, смотревшего на лагуну, и по его телу запрыгали солнечные зайчики. Немного погодя он заговорил:
— Нужно найти остальных. Нужно что-то делать.
Ральф молчал. Вот, пожалуйста, коралловый остров. Укрытый от солнца, Ральф блаженно мечтал и не слушал зловещую болтовню Хрюшки.
— Сколько нас всех на острове?
Ральф пошел вперед и остановился возле Хрюшки.
— Не знаю.
Здесь и там по полированной глади воды лениво струился легкий бриз. Когда он достигал берега, пальмы шептались, и смазанные пятна солнечного света скользили по телам ребят и порхали в тени яркими крылатыми существами.
— Нужно что-то делать. Ральф, казалось, смотрел сквозь него. И тут до Ральфа окончательно дошло, что все то, о чем он догадывался, так и не осознавая полностью, существует на самом деле. Его губы раздвинулись в счастливой улыбке, а Хрюшка, отнеся ее на свой счет, засмеялся от удовольствия.
— Если это и впрямь остров…
— Что это там?
Ральф перестал улыбаться и показал на воду. Среди водорослей виднелось что-то кремовое.
— Камень, — сказал Хрюшка.
— Нет. Раковина.
— Верно! Это раковина. Я такую видел. У одного. Морской рог — так он ее называл. Бывало, как задудит в нее — тут же его мать выбегала. Эта раковина ужасно дорогая…
Под рукой у Ральфа оказалась тонкая пальма, накренившаяся над водой. Земля, слишком тощая и для такого деревца, вспучилась под его тяжестью, и оно должно было вот-вот упасть. Ральф выдернул деревцо и стал им ощупывать дно, и сверкающие рыбки метнулись в стороны.
— Смотри не разбей ее!
— Заткнись.
Изогнутым стволом пальмы Ральф осторожно проталкивал раковину через водоросли. Используя одну руку как опору рычага, Ральф другой рукой отжимал конец ствола вниз, пока из воды не поднялась кремовая раковина, и Хрюшка подхватил ее. Теперь, когда раковину можно было и потрогать, Ральф заволновался.
— …морской рог, он такой дорогой, — верещал Хрюшка. — Держу пари, если бы ты захотел купить его, нужны были бы деньги, деньги и деньги. Он висел на заборе в саду, и моя тетушка…
Ральф забрал раковину, и по его руке скатились капли воды. Раковина была темно-кремовая, кое-где линялая, розовая. Между острием, в самом кончике которого протерлась маленькая дырочка, и розовыми губами раструба было восемнадцать дюймов слегка закрученного перламутра, покрытого нежным рифленым узором. Ральф вытряхнул песок из раковины.
— …мычала в него, как корова, — продолжал Хрюшка. — И еще у моего приятеля были белые камни и клетка с зеленым попугаем. В камни эти он, конечно, не дудел, и он говорил… — Хрюшка умолк, чтобы перевести дыхание, и погладил блестящую игрушку, лежавшую на руках у Ральфа. — Ральф! — Тот поднял глаза. — Теперь мы можем всех созвать! И устроить собрание. Они придут, когда услышат нас. — Хрюшка сиял. — Ведь ты же это и хотел сделать?
— А как твой приятель дудел?
— Он вроде фыркал туда, — ответил Хрюшка. — Мне-то тетушка не разрешала — из-за астмы. Он говорил, нужно дунуть как-то отсюда, от самого низа, — Хрюшка прижал руку к брюшку. — Попробуй, Ральф, а?
Ральф недоверчиво приставил раковину к губам и дунул. Из раструба послышался шорох, и только. Ральф вытер с губ соленую воду и дунул еще раз, но раковина молчала.
— Он вроде фыркал.
Ральф поджал губы и выдохнул воздух струей — раковина отозвалась сиплым хрипом. Это так развеселило ребят, что Ральф, давясь от смеха, дул в нее еще несколько минут.
— Как-то отсюда, от самого низа.
Ральф сообразил, что от него требовалось, и выдохнул всей грудью, от живота. И раковина ожила. Густая, грубо взятая нота загудела под пальмами, разнеслась по лабиринтам леса и отразилась эхом от розового гранита горы. С вершин деревьев тучами поднялись птицы, что-то взвизгнуло и пробежало в зарослях. Ральф опустил раковину.
— Черт возьми!
После раковины его обычный голос показался шепотом. Ральф поднес раковину к губам, набрал сколько мог воздуху и дунул. Снова загудела та же нота, затем, когда он поднатужился, звук взметнулся на октаву выше и превратился в резкий пронзительный рев. Хрюшка что-то кричал, он был в восторге, его очки сверкали. Загалдели птицы, какие-то маленькие зверьки бросились врассыпную. Ральф задохнулся, звук съехал вниз, басовито ухнул и оборвался шуршанием.
Раковина, похожая на гладкий, блестящий бивень, молчала; лицо Ральфа потемнело; над островом стоял птичий гвалт и звенело многоголосое эхо.
— Держу пари, тебя было слышно и за сотню миль!
Ральф отдышался и выдул серию пронзительных звуков.
— Вот и первый! — воскликнул Хрюшка.
- Предыдущая
- 2/39
- Следующая
