Гардемарины, вперед! (1 и 2 части) - Соротокина Нина Матвеевна - Страница 26

• Предыдущая
• 26/177
• Следующая

На крутом берегу озера стоит окруженный вековыми елями двухэтажный особняк необычайной для русского глаза архитектуры. Был он срублен лет пятнадцать назад для охотничьих нужд багрянородного отрока — молодого царя Петра II. Место вокруг глухое, болотистое, множество дичи, лосей и кабанов, но мальчик-царь так и не успел удовлетворить здесь охотничьего азарта, потому что внезапно умер от болезни, в которой распознали оспу.

Чтобы не пропадало государево добро, в особняке поселили сторожа с женой, но за все эти годы придворная контора, ведающая охотой государыни, ни разу не вспомнила про дом на болотах.

Пришли в негодность мосты и дороги, соединяющие охотничьи угодья с большим миром, но кто-то помнил про лесной особняк.

Нет-нет да и свернет с большой дороги всадник и направит лошадь в комариную глушь. А в особняке его уже ждут. Встретятся, поговорят, обменяются письмами и разъедутся в разные стороны, а сторож после тайных встреч закладывает запоры трясущимися руками и шепчет молитвы.

Страшно быть соучастником антигосударевых дел, да не откажешься — у самого рыльце в пушку. Не по своей воле попал в этот забытый богом край. Жил он в Петербурге безбедно, состоял камерфурьером при дворе принцессы Елизаветы. От сытости, а может, от происков лукавого, впал он в те благостные времена в ересь — изуверился в вере православной в пользу католичества. Сейчас Елизавета государыня, а тогда только и чести ей было, что Петрова дочь. Она не могла защитить своего камер-фурьера, и угодил бы он в Тайную канцелярию, если б не спас благодетель- сиятельный граф Лесток.

Тайные люди, встречающиеся в царевом домике, называли шепотом это имя, как пароль, как угрозу испуганному вероотступнику- принимай да помалкивай!

Даже сейчас, когда Лесток чуть ли не второй человек в государстве, не прекратились тайные встречи. А от кого таиться? Какие тайны могут быть у Лестока от государыни?

Жена сторожа, Устинья Тихоновна, искренне считала, что главная служба их благодетеля не у трона государыни Елизаветы, а у престола Велиала, или попросту у сатаны, и даже не находила это зазорным, хотя муж, познавший все тайны «демонологии», боролся с ее заблуждением не только проповедями, но и плеткой.

— Бей не бей, а ареста жди, — отвечала мудрая женщина.

Особенность Устиньи Тихоновны состояла в том, что она видела сны и толковала их преискусно. Ночью смотрит, а днем мозгует, пророчествует, а когда и говорить больше не о чем, ложится на бок, чтоб увидеть, как завтра будут развиваться события. И жизнь уже не кажется такой пресной и однообразной.

Беда только, что сторожиха совсем запуталась, где сон, а где явь. Начнет рассказывать мужу случай трехлетней давности, а потом сама усомнится — было ли, пригрезилось ли? Сторож начал ловить жену на том, что она по событиям дня стала предсказывать сновидения, а то и того пуще, в каждом реальном происшествии улавливала тайный смысл.

Беда небольшая,как говорится, «чем бы дитя ни тешилось…», но предсказания славной пророчицы касались неизменно» татар «, как называла она секретных непрошеных гостей, или кары, ожидающей мужа за сношения с преступниками.

Ладно бы во сне видела проклятые яйца,после которых кто-то «явится», а то придет из курятника,начнет выкладывать яйца на стол и приговаривает: «Это же надо, сколько Пеструшка наработала! Ой, Калистрат Иванович, жди татар. Уж не арестовывать ли тебя, голубь мой заблудший?» «Голубь» кулак-то и приложит…

Во сне Устинья Тихоновна играла на органе- «к смерти», ловила на собаке блох — «к неприятностям», примеряла бекеш на вате с меховым воротником, что предвещало «новое предприятие, результаты которого сомнительны», а чаще всего видела «иву, средь поля растущую». А кто не знает, что ива — это тюрьма, а если ива одиноко средь поля стоит, то это уже плахой попахивает. И до того она этой ивой измучила мужа, что тот пошел в луга и спилил невинное дерево, чтоб не мозолило глаза и не навевало жене дурные сновидения.

В день, о котором пойдет речь, сторожиха видела во сне Пасху.

— Яйца были? — спросил муж с угрозой в голосе.

— Явственно не помню, но какая же Пасха без святого яйца? Меньше, чем двоих, не жди.

Действительность обманула самые худшие ожидания сторожа.Пошедшая было за ягодой Устинья Тихоновна вернулась назад бегом, что было почти невозможно при ее тучности.

— Карета,батюшка! Зачем я на болота пошла? Брусника всегда к неприятности! В карете полно татар.

— Конец,- прошептал сторож и привалился обмякшим телом к березе. — Арестовывать меня едут. Как они через Невинские болота в карете-то пролезли? Ума не приложу.

Карета меж тем приблизилась к дому.

— Принимай, хозяин! — залихватски крикнул кучер, и несчастный Калистрат Иванович побрел к карете, протягивая вперед руки, чтоб сподручнее было вязать их вервием.

Из кареты выскочил носатый, черноволосый господин и, не обращая внимания на паникующего сторожа, стал вынимать из подушек и пледов девицу в драгоценном наряде.

— Татарка…- одними губами прошептала Устинья Тихоновна. — Зачем вчера бекаса подстрелил? Бекас птица хитрая и обозначает встречу с прекрасным полом, небезопасную для вашего ума и кармана.

— Кыш, глупая!- гаркнул сторож и спрятал руки за спину, правильно полагая, что арест пока откладывается.

Господин подхватил девицу на руки, и Устинья Тихоновна бойко поспешила вперед, чтобы показать дорогу в покои. Вторая «татарка», покрикивая на сторожа, руководила разгрузкой чемоданов, баулов и саквояжей.

«Какой леший занес их сюда? — размышлял сторож. — Может, заблудились? Не похоже…»

— Почему меня не встречают?- спросил носатый, внезапно возникнув перед сторожем. — Меня должен был ожидать здесь… э… человек от господина Лестока.

— Никого нет,ваше сиятельство. Давно не было,- сказал сторож, согнувшись в поклоне, и подумал: «Француз… Я здесь на вашего брата насмотрелся».

Носатый несколько удивился, даже обеспокоился, но потом пожал плечами и сказал, что они останутся с барыней до прибытия нужного человека и что к ужину он желал бы зайчатину под белым соусом и токайского, так как другого вина в этой варварской стране не достанешь.

Время не пощадило богатого убранства царева домика. Дубовые панели в гостиной покоробились и выгнулись от сырости. Через разошедшиеся швы проглядывали бревна и мох.

Развешенные по стенам ружья заржавели, и пыль опушила их серым налетом, картины так потемнели, что при самом изощренном воображении невозможно было понять, что на них изображено. Огромный стол словно осел, и казалось, что его пузатые, как бутылки, ноги, раздулись не по измышлению скульптора, а от водяной болезни, и тяжелая столешница вот-вот прихлопнет их.

Устинья Тихоновна украсила стол лучшей скатертью голландского полотна, спрятав подтеки и налеты плесени под огромными блюдами и ярко начищенной медной посудой.

Шевалье де Брильи пододвинул к себе тарелку, понюхал, поморщился.

— Зайца умеют готовить только в Париже, — сказал он мрачно и приступил к трапезе.- К нему необходимы шампиньоны.Самое главное в любом блюде- соус. Ты знаешь, звезда моя, соус «борделез» или «бернез» с белым вином?

— Сережа, зачем ты привез меня сюда?- требовательным и строгим голосом спросила Анастасия. — Какого человека ты ждешь?

— В России я отвык от приличных вин. Забыл, что есть приличная еда. Холодная спаржа под соусом из шампиньонов… О, как это вкусно! Туда кладут мускатный орех…

Шевалье старался не смотреть в сторону Анастасии, но всей кожей чувствовал ее прямой, надменный и даже презрительный, боже, как это бесит, взгляд.

— Но главное- соус и вино… — продолжал он как бы про себя.- Маркиз Шетарди привез в Россию сто тысяч бутылок тонких французских вин. Правда, половина разбилась в дороге. Вся Москва, весь Петербург собирались у него отведать эти вина. Но соус не привезешь из Парижа.

• Предыдущая
• 26/177
• Следующая