Чародейка из страны бурь - Вербинина Валерия - Страница 32

• Предыдущая
• 32/54
• Следующая

«Я мог бы нарисовать ее портрет… Не хуже тех, что Бреваль рисует для Салона, – надменные княгини, утомленные ничегонеделанием и развратом, или великосветские поэтессы, которых через полвека никто не вспомнит… Но вот ее выражение лица… Удастся ли мне его передать?»

Он задумался, что же такого было в этом выражении, что ставило его в тупик.

«Вуаль… Нет, не то… Нет, то… Болезнь – как вуаль, скрывающая и искажающая нормальные черты характера… Упрямство, ирония, недоверие…»

В поле его зрения снова попало пятно на полу, и Фредерик содрогнулся. Тут в голову ему пришла еще одна мысль.

«Безумный дом, и безумная женщина в нем…»

Ливень обрушился на остров, и когда Фредерик представил, что ему надо выйти наружу и под холодными струями дождя брести обратно к маяку, что-то изменилось в его восприятии заколоченной комнаты. Он даже стал находить ее вполне приемлемой для жилья, хотя из окна немилосердно дуло. И в конце концов, здесь он был ближе к Рене, чем на маяке.

Чтобы хоть как-то переждать непогоду, он зажег свечу и стал рассматривать портрет женщины, висевший на стене. Та, которая была на нем изображена, Фредерику совсем не понравилась – он нашел ее самодовольной и глуповатой, да и качество живописи оставляло желать лучшего.

«Она наверняка спала с художником, это заметно… Обычный человек, конечно, ничего не увидит, но мне достаточно посмотреть на портрет».

Фредерик поморщился. Видеть в полумраке устремленные на него нарисованные глаза было не слишком приятно, и он отвернулся. Взгляд его упал на колченогий секретер, примостившийся в углу, и Фредерик подошел поближе, чтобы рассмотреть его.

Ящички, ящички, нескольких не хватает, но, в общем, стол как стол. Не удержавшись, Фредерик выдвинул наугад несколько ящиков. Он ожидал найти размокшие от сырости старые письма или что-то в этом роде, но вместо них обнаружил неполную коробку револьверных патронов.

Через несколько минут лихорадочных поисков он обнаружил в глубине одного из ящиков патроны для ружья.

Жизнь на небольшом острове может показаться очень однообразной. Изо дня в день одно и то же – шум прибоя, крики чаек, ограниченное число людей, с которыми имеешь дело; но все меняется, если ты – беглец, а остров – твое временное пристанище, и единственный человек, которому ты можешь довериться, не отвечает за свои поступки.

«Ничего, – думал Фредерик, – хочет она того или нет, я вытащу ее отсюда».

Всего несколько дней назад он пребывал на самом дне пропасти, чье имя – глубочайшее отчаяние, но теперь – о, теперь все было иначе. Фредерик был полон азарта, заставлявшего сверкать его глаза, и мысль, что он не один, что он несет ответственность не только за себя, но и за странную женщину, чья жизнь висела на волоске, придавала ему сил.

Он устроился на ступенях винтовой лестницы маяка, поближе к окну, чтобы лучше видеть окрестности, и тщательно начищал найденное на чердаке ружье. Раньше он не выносил оружия, и при одной мысли об охоте ему становилось не по себе. Среди поклонников его матери был один ловкий малый, который любил стрелять дичь и, чтобы найти общий язык с Фредериком, тогда еще подростком, брал его с собой на охоту. Тогда Фредерик ненавидел эти походы, а теперь вдруг выяснилось, что из всей его жизни в ближайшее время могли пригодиться не любовь к живописи и не умение разбираться в технике различных художников, а те знания об оружии, которые он получил от мимолетного ухажера матери. Оказалось, что Фредерик еще помнит, как надо начищать ружье и как вообще с ним обращаться, а значит, при случае сумеет постоять не только за себя, но и за женщину с золотыми глазами. Но тут, бросив взгляд в окно, он увидел лодку, которая плыла к острову.

Все его страхи ожили разом; по правде говоря, он ощутил такой прилив паники, что на несколько секунд вообще утратил способность соображать. Пока лодка причаливала и пока из нее на берег выскакивал ладно скроенный малый, черноглазый и черноволосый, Фредерик в холодном поту скорчился на лестнице, вцепившись в бесполезное ружье. Незнакомец обменялся с гребцами парой фраз и двинулся по едва различимой тропинке к дому, где засела шайка Щеголя.

Когда он скрылся из виду, Фредерик наконец перевел дух и осторожно выглянул наружу. Ему стало стыдно своего страха.

«И почему я решил, – думал он, – что визит незнакомца как-то связан со мной; может быть, он приехал по делам из деревни, а может быть, это еще один член их шайки. Надо поскорее привести ружье в порядок, чтобы из него можно было стрелять».

Ему казалось, что незнакомец пробыл в доме очень долго; когда же Антуан наконец вышел из дома, Фредерика поразил его хмурый вид. Но самым скверным было то, что незнакомец, поначалу явно возвращавшийся к лодке, в какой-то момент передумал и свернул к маяку.

Холодея, Фредерик стал припоминать, не оставил ли он внизу следов своего присутствия, но он нигде не разводил костер, опасаясь, что его могут заметить из дома, а матрац, ружье и прочие вещи были здесь, рядом с ним. Бросив взгляд на винтовую лестницу, он внезапно вспомнил слова своего учителя, старого Бреваля, о том, что винтовая лестница создана для удобства воинов, которые держат оборону, а обычная – для того, чтобы любовник, горящий нетерпением, мог поскорее попасть к даме своего сердца.

«Если он поднимется сюда, я смогу застать его врасплох и убить… Плохо, что гребцы наверняка придут его искать. Впрочем, они ведь могут решить, что он споткнулся сам и сломал себе шею… Надо будет сбросить труп с лестницы, чтобы они нашли его внизу».

Фредерик взялся за ружье, но оно оказалось слишком длинным и громоздким для того, чтобы ударить им незваного гостя. Осторожно положив оружие, юноша наклонился и подобрал обломок кирпича – достаточный, чтобы проломить голову любому, кто рискнет сюда подняться.

Он услышал звук чиркающей спички, потом еще один, потом еще, а потом сверху спикировали потревоженные летучие мыши и избавили Фредерика от необходимости приканчивать Антуана Молине. Молодой человек услышал ругательство и звук удаляющихся шагов, а когда Фредерик наконец отважился выглянуть в окно, незнакомец уже садился в лодку и гребцы готовились отчалить от острова.

Днем Рене гуляла по берегу и незаметно оставила Фредерику немного еды, но поговорить им опять не удалось – явилась Мари и потребовала, чтобы пленница шла обратно в дом.

К вечеру погода изменилась, стали собираться тучи, полил дождь. Фредерик хотел пробраться к дому, но сквозь пелену дождя он видел свет в окнах и понял, что бандиты бодрствуют.

«Может быть, потом… Когда они уснут».

Сам он был уверен, что не заснет еще долго, но неожиданное появление Антуана на острове так взвинтило ему нервы, что теперь организм настойчиво требовал отдыха. Едва закрыв глаза, Фредерик провалился в сон.

Он проснулся от смутного ощущения тревоги и почти сразу же услышал внизу знакомый звук. Кто-то, стоя в башне маяка, чиркал спичкой о стену, чтобы рассеять мрак.

Фредерик подпрыгнул на месте и быстро стряхнул с себя тряпье, которое позаимствовал из заколоченной комнаты, чтобы укрываться по ночам. Свободной рукой он нащупал в полумраке ружье и, ощутив под пальцами его холодную гладкую сталь, сразу же успокоился.

– Паршивая погодка, – донесся снизу голос, которого юноша прежде не слышал. – Поговорим здесь, если вы не против…

– Разумеется, нет, Мэтр, – ответил второй голос, и Фредерик без колебания признал в его обладателе человека по кличке Щеголь, который большинству был известен как Эжен Фализ. – Я надеюсь, с выкупом все в порядке?

– Как раз наоборот, – ответил незнакомец. – Нам расставили ловушку. Нет никакой дочери банкира, и никакого выкупа, само собой, не будет.

– Но… – пробормотал Фализ. – Я хочу сказать, ведь эта женщина, Рене…

– Я уже сказал вам, что никакой Рене не существует, – с неудовольствием промолвил тот, кого называли «мэтром». – Она приманка, чтобы погубить вас – точнее, меня. Есть люди, которые хотят меня уничтожить в отместку за то, что случилось в Гамбурге.

• Предыдущая
• 32/54
• Следующая