В полушаге от любви - Куно Ольга - Страница 5
- Предыдущая
- 5/97
- Следующая
– Ну так как, – протянула Илона, вертя в руках маленькую табакерку из слоновой кости, – поговаривают, будто ты в очередной раз сцепилась с Кэмероном Эстли?
Моя подруга Илона Деннис также являлась фрейлиной Мирейи, однако при дворе была известна не за счет этого, а скорее благодаря своей эксцентричности. Она одевалась, разговаривала и вообще вела себя несколько иначе, чем остальные. В то время как мода и этикет предписывали дамам быть мягкими, нежными и загадочными, Илона предпочитала прямоту, запросто пользовалась крепкими словечками и имела ряд привычек, которые обычно принято считать мужскими. К примеру, нюхала табак и попивала бренди, в то время как красное вино называла кислятиной. Она ненавидела дамские седла и обожала пускать лошадь в галоп. В ее движениях было нечто угловатое, а манеры оказывались порой чрезмерно резкими. Даже одежда отличалась от нашей: чуть больше практичности, чуть меньше украшений, никаких бантов и светлых оттенков. Жить при дворе означает следовать веяниям моды, это непреложный закон дворцов. Единственный способ не быть рабом моды – это самому стать ее родоначальником. Однако последнее по силам и по статусу далеко не каждому. К примеру, подобное может себе позволить Мирейя, но никак не я. Однако же Илоне удавалось оставаться редким исключением из правил: она далеко не во всем следовала веяниям моды, но ей это прощалось. Возможно, за счет той нотки естественности, которую приносила с собой ее эксцентричность.
Стараясь наставить девушку на путь истинный, сторонницы более традиционного поведения приводили железный, казалось бы, аргумент: если не станешь вести себя так, как положено женщине, тебя не будут любить мужчины. Казалось бы, все верно. Но парадокс заключался в том, что от недостатка мужского внимания Илона не страдала.
У нее были и поклонники, и любовники. Да, связи, как правило, длились недолго, и отношения не перерастали в нечто по-настоящему серьезное, но, положа руку на сердце, кто из нас – классических и традиционных фрейлин – мог этим похвастаться?
– Да не то чтобы сцепилась… – Я поморщилась, давая понять, что слово выбрано слишком сильное. – У нас просто было маленькое несовпадение в интересах. Он намеревался застать Мирейю с мужчиной, а я не собиралась ему этого позволить. В итоге мне удалось утереть ему нос.
– Это-то и плохо, – проговорила Илона, отставив табакерку на соседний пустующий стул.
Такая реакция меня удивила. Подруга, как и я, являлась фрейлиной Мирейи и, как мне до сих пор казалось, в конфликтах с герцогом была на нашей стороне.
– Плохо? – переспросила я. – Почему? Ты предпочла бы, чтобы герцог и этот индюк Эстли застали у Мирейи в будуаре любовника?
– Не в этом дело, – покачала головой Илона.
– В чем же тогда?
– В том, что с такими мужчинами, как «этот индюк», нужно держать ухо востро. Обыгрывать их рискованно; в общении с ними проигрыш зачастую обходится гораздо дешевле, чем победа. Рано или поздно Эстли захочет тебе отомстить, а он чрезвычайно опасный противник.
– Брось, не надо его демонизировать, – отмахнулась я. – Он, конечно, редкостная сволочь, но не настолько страшен. – Я прикусила язык и испытала чувство облегчения лишь после того, как удостоверилась, что нас никто не слышал. Илона дурно на меня влияла: в ее присутствии я и сама начинала выражаться более вульгарно, чем допустимо для придворной дамы, тем более на балу. – И потом, ты же знаешь: я не из пугливых.
– Знаю, – подтвердила Илона, – и именно поэтому считаю нужным тебя предупредить. Смелость, конечно, большое достоинство, но иногда она может привести к печальным последствиям. Героизм приносит победу войску, но часто плохо заканчивается для самого героя.
– Не сравнивай! – отмахнулась от философской метафоры я. – О героизме речи не идет. Я ведь не бросаюсь грудью на острие шпаги.
– Бывают вещи пострашнее шпаги, – не согласилась Илона. – Что ты вообще знаешь о делах Кэмерона Эстли? Тех, которые не касаются Мирейи и ее вечных ссор с братом? У него ведь есть занятия куда посерьезнее. Он принимает участие в расследовании крупных преступлений, выносит приговоры, улаживает конфликты с иностранными послами. Ты знаешь, что он довел до самоубийства графа Кройтона?
– Не знаю. Ни о графе, ни о самоубийстве, – откликнулась я. – И почему же Эстли с ним так обошелся?
– Понятия не имею. Подробности никому не известны, об этом деле слухи ходят все больше шепотом. Но имя виновника разногласий не вызывает.
– Ну, если это всего лишь слухи, да еще и не слишком достоверные, то, знаешь ли, и виновность Эстли тоже под вопросом, – пожала плечами я. – Может, бедняга граф просто умер от простуды, а Эстли имел неосторожность навестить его за несколько часов до кончины.
– Может быть, конечно, и так, – не стала спорить Илона, но по глазам подруги я видела: сама она не подвергает сомнению причастность Кэмерона Эстли к смерти Кройтона. – Но уж то, что он лично присутствует при некоторых допросах, известно всем. И какие методы при этих допросах используются, тоже ни для кого не секрет.
– И что? – скривилась я. – Меня он в кресло допроса точно не посадит только из-за того, что я сумела вовремя выпроводить мужчину из покоев Мирейи.
– Не посадит. – Тут Илона была полностью согласна. – Он не из тех людей, кто станет отправлять женщину в пыточную за подобные вещи, к тому же в этом плане ты достаточно защищена. Все-таки ты графская дочь, пусть даже и никогда не видишься с родителями, и к тому же ты находишься под покровительством Мирейи. Это хорошие позиции. Я просто хочу подчеркнуть, что излишне заигрываться с таким, как Эстли, не стоит.
– А пускай оставит Мирейю в покое, и я не буду с ним заигрываться! – огрызнулась я. – И если больше ни разу с ним не увижусь, плакать точно не стану. Что он к ней привязался? Неужто при всем своем уме не может понять, что это недостойно аристократа, да и просто мужчины – воевать с женщиной, разнюхивая, что творится у нее в постели?
Я гадливо поморщилась. Илона улыбнулась.
– Мне ли тебе рассказывать, что Мирейя регулярно ставит палки в колеса своему брату? – откликнулась она. – Скажем, тот случай, когда герцог хотел продвинуть своего человека на должность старшего помощника посла. А Мирейя, в обход него, обратилась к королю, выдвинув кандидатуру собственного протеже.
– Ну и что тут такого? – встала на защиту Мирейи я. – Ее протеже был ничем не хуже. Я бы сказала, даже лучше, чем тот, кого предлагал герцог.
Илона рассмеялась, глядя на меня, и я стушевалась, сообразив, что сижу, выпятив грудь, будто и правда готова броситься на шпагу, защищая свою госпожу.
– В любом случае, – уже спокойнее продолжила я, приняв более расслабленное положение, – тогда, если помнишь, герцог добился своего. Именно его человек получил в итоге это место. И тоже не без вмешательства Эстли.
– В том-то и штука. Задача Эстли – продвигать интересы герцога. Мирейя постоянно продвижению этих интересов мешает. Это превращает ее в противника, которого надо нейтрализовать. Как именно? Она сестра герцога, поэтому вариант «мешок на голову и концы в воду» отпадает. Что остается? Самый действенный способ держать ее под контролем – шантаж. Но чем шантажировать? Закон она не нарушает, в политических заговорах не участвует, сиреневый порошок не нюхает. Ее единственное слабое место – мужчины. Все знают, что она… не совсем целомудренна. Мирейя и сама не то чтобы делала из этого большую тайну. Однако же не пойман – не вор. Нельзя шантажировать, опираясь на гуляющие по дворцу слухи. Вот герцог с помощью Эстли и пытается поймать ее на горячем. И вот тут-то и вклинивается одна непоседливая фрейлина, которая портит им всю игру.
– И будет вклиниваться до тех пор, пока они пользуются столь грязными методами, – отрезала я.
Рассмеявшись, Илона взяла в руки бокал с бренди.
– Ну вот, как и следовало ожидать, моя душеспасительная беседа была проведена впустую, – подытожила она. Отхлебнула напиток, покатала его по небу и проглотила, прикрыв глаза от удовольствия. – Благие намерения, как и всегда, ни к чему не привели. Ну и поделом мне.
- Предыдущая
- 5/97
- Следующая
