Герой. Бонни и Клайд: [Романы] - Флейшер Леонора - Страница 28

Порывшись в карманах, Паркер вытащил кипу банкнот.

— Вот четыреста долларов на ужин. Как вы сказали, столик на двоих, в восемь часов вечера, в «Барселоне». Вот чеки.

Гейл положила чеки в карман, улыбнулась и направилась к двери.

— Четыреста долларов за ужин?! — возмутился Дикинс.

— Она ведет мистера Баббера ужинать в «Барселону», — сообщил Паркер, который никогда не стал бы настоящим репортером, потому что всегда выбалтывал всю информацию сразу.

Баббера? На ужин? Вот это да! Гейл, подожди. Чаки, иди сюда, — лицо Дикинса оживилось.

Гейл подошла к боссу, но решительно покачала головой. Глаза ее были серьезны.

— Нет, шеф, наша беседа будет носить сугубо личный характер.

Дикинс заорал ей вслед:

— Да это же прекрасный сюжет!

Но Гейл даже не оглянулась.

— Он спас мне жизнь, — бросила она через плечо, открывая дверь. Эти слова стали для нее своего рода молитвой, она повторяла их каждую минуту, возвращаясь своими мыслями к Джону Бабберу.

Никогда в жизни Джон Баббер не видел столько цветного целлофана. Завернутые в красный, зеленый, ярко-желтый, фиолетовый, ярко-синий целлофан, повсюду стояли корзины с принесенными дарами — свежими фруктами, экзотическими сырами, дорогими шоколадными конфетами, орехами, банками с черной икрой, заморскими тортами и пирожными, банками с вареньями и джемами — целое состояние в дар от доброжелателей, завернутое в яркий целлофан, перевязанное огромными бантами. Все это богатство было доставлено в пентхауз самого знаменитого в Чикаго «Дрейк-отеля» — для героя.

Баббер остановился. Озирая с благоговением все это великолепие, он просто ошалел от восторга. Гостиная шикарного пентхауза была размером с двухкомнатную квартиру, и каждый дюйм ее площади, все столы, бары, крышка фортепьяно были заставлены корзинами с угощениями. Много коробок стояло и на ковровой дорожке на полу и было навалено на легких стульях. На одной только софе было не менее восьми корзин. В этой комнате было собрано больше еды, чем Джон Баббер мог себе представить.

Не говоря уже об интерьере самой комнаты — вся она была увита цветными лентами и щедро украшена другими дарами. Можно было даже увидеть набор прекрасно подобранных по цвету клюшек для игры в гольф!

Джон поставил на пол свою грязную парусиновую сумку, сложил в нее кое-что из вещей, которые теперь могли оказаться ненужными, и начал осматривать комнату.

Выражение изумления на его лице усиливалось с каждой минутой. Взяв визитные карточки с некоторых корзин, он читал на них имена людей, о которых никогда не слышал, и имена мировых знаменитостей. И все эти послания были адресованы ему, во всех люди благодарили его за проявленный героизм. Его, Джона Баббера. Он не мог поверить в это. Баббер решил открыть одну из корзин с фруктами. Там оказались груши, казавшиеся на вид очень сочными и сладкими. Джону очень захотелось попробовать, но он не решился прикоснуться к ним. Все это не принадлежало ему.

Из гостиной виднелись настежь открытые двери спальни, где стояла королевских размеров кровать, велотренажер; стены были убраны шелком, тяжелые занавеси закрывали окна, большой телевизор с экраном, достаточным для того, чтобы провести на нем настоящий футбольный матч.

Стены украшали красивые картины, и здесь тоже было много, много подарков, сваленных на полу у кровати и на ней самой.

Баббер чувствовал себя здесь незваным гостем и ходил на цыпочках, так как не мог поверить, что вся эта роскошь действительно принадлежит ему. Даже его имя, написанное на коробках с подарками, не убеждало его. Может быть, это сон? Человек, живущий в старом «Форде», не может спать в такой кровати, иметь выложенную мрамором ванную.

Баббер никогда не видел такой ванны, тем более не мылся в ней, и ему захотелось тут же сделать это. Через несколько минут его лохмотья уже валялись на полу ванной, а сам Джон залез в ванну, по шею опустившись в сияющую мыльную пену и поливая себя горячей водой из душа. Джон смеялся как сумасшедший, отмывая свое тело и голову в благоухающем французском шампуне. О Боже, вот это жизнь!

Наслаждаясь купанием в ванне, он не услышал осторожного стука в дверь, поэтому, выйдя из ванны, едва не обалдел от неожиданности, тут же попав в объятия целой толпы улыбающихся, ожидающих его людей. К счастью, он успел набросить на себя толстый махровый халат, висевший тут же на двери ванной.

— Мистер Баббер, я так рад, — сказал парикмахер.

— Для меня большая честь познакомиться с вами,

— произнесла маникюрша.

— Чем могу служить вам? — спросил посыльный.

— Может быть, выпьете шерри?

— Шерри было бы неплохо, — робко ответил Баббер.

Вскоре все трое ушли, оставив Джона Баббера чисто выбритым, аккуратно и красиво подстриженным, с маникюром. У него не было денег на чаевые, но они дали ему понять, что ничего не ждут от него, потому что им приятно оказать услуги герою, спасшему рейс 104.

Но что надеть? Меньше чем через час Гейл Гейли, красивая знаменитая женщина, зайдет за ним и поведет его в какой-то экзотический ресторан. Не пойдет же он туда в махровом халате?! Нельзя было идти и в прежних лохмотьях, кроме того, он заметил, что их уже убрали, наверно, для того, чтобы сжечь. Не ожидая ничего особенного, Баббер открыл дверцу шкафа в спальне. Там в ряд висели невероятно дорогие итальянские костюмы с этикетками фирм, которые даже Джону Бабберу были знакомы, а также пиджаки, несколько пальто и плащей, брюки с тщательно отутюженными складками. В нижней части шкафа было сложено множество пар красивых туфель и ботинок из прекрасной кожи — размера 10В.

В шкафу висели и галстуки всевозможных фасонов и расцветок; в ящиках было полно нарядных льняных рубашек и горы нового нижнего белья и носков. Внезапно вопрос «Что надеть?» приобрел совершенно новый смысл.

Джон думал о предстоящем вечере со смешанным чувством удовольствия и беспокойства. Гейл Гейли была красивой, сердечной и чувствительной женщиной, умной, преуспевающей — лучшего и пожелать нельзя. Но Джон Баббер давно уже перестал интересоваться женщинами. Но даже если так, Гейл, похоже, сильно заинтересовалась им как личностью, а не просто как теловеком, проявившим чудеса героизма.

Была и еще одна деталь, вспомнив о которой, Джон Баббер вздрогнул. Он хорошо понимал, что все это парадное обмундирование он просто одолжил, если не сказать — украл. По праву оно принадлежало жалкому неудачнику Берни ла Планту, который на время забыл о себе и совершил единственно то, что должен был совершить. Берни, а не Баббер был настоящим героем рейса 104.

Когда Джон решил заявить о себе, представив ботинок Берни в качестве доказательства, он не осознавал до конца, что он вор. Он думал, что это пустяк, он ведь не ожидал подобных последствий. Не верил он и в миллион долларов. Пережив в своей жизни много разочарований, Джон был уверен, что телестудия каким-то образом уклонится от выплаты ему такой суммы. Он думал, что это всего лишь мистификация в рекламных целях. Баббер рассчитывал, что все закончится в тот же день — ему вручат, быть может, пару сотен долларов и отправят восвояси. На улице стоял ноябрь, быстро приближалась зима. С его скромными ресурсами, подкрепляемыми сдачей банок в пункт переработки, лишняя сотня долларов поддержит его на несколько месяцев, может быть, до весны. Он рассчитывал на пару сотен долларов, но согласился бы и на двадцать и думал бы, что ему крупно повезло. Хотя бы потому, что его не арестовали за обман.

Но все это! Этот королевский прием! Вся эта импортная одежда, столько еды, что он и за неделю не управится с нею; пентхауз, где можно поселить больше двух десятков таких же бездомных, как он, — все это выходило за пределы его ожиданий. Не он заслужил это, а Берни. Баббер попытался представить себе Берни ла Планта посреди всего этого великолепия, и в нем опять всколыхнулось чувство вины. Он не имел понятия о том, что Берни за решеткой. Поэтому Джон ожидал, что в любую минуту ла Плант может появиться и потребовать то, что ему принадлежит по праву, то, что Джон украл у него. Джон не знал, как ему в этом случае следует себя вести. Но единственное вещественное доказательство — ботинок — больше не принадлежал Берни; кто поверит ему и его идиотским уверениям?