Последний танец вдвоем - Крэнц Джудит - Страница 20
- Предыдущая
- 20/62
- Следующая
Эта самая Джиджи была довольно бойкой девочкой, в этом ей не откажешь, только вот Пандора терпеть не могла бойких. Таким верить нельзя ни на грош, они подленькие и готовы пойти на всяческие ухищрения, чтобы только завалить в постель того, кто им приглянулся. Они обладают каким-тo животным коварством, или, выражаясь шекспировским языком, «врожденным даром хитрости и лести».
Блистательный, великолепный Зак, как ни горько в этом признаваться, был по-старомодному привязан к своей сестре. В мире, где сентиментальных мужчин не сыщешь вот уже сто лет, где ценится все, что угодно, только не идеалы, он оставался сентиментальным идеалистом! Если бы не его неотразимая сексапильность, она бы держалась от него подальше. Бессмысленный идеализм и старомодная сентиментальность совсем не в ее вкусе, как и бойкость. На этом еще никто не прославился. И не разбогател.
Не то чтобы Пандора придавала такое значение деньгам: у нее их имелось больше, чем она смогла бы истратить за десять жизней, – благодаря прабабушке. И это было совсем нелишне, если вспомнить, что другой актрисе пришлось бы голодать, раз она решилась работать во внебродвейском театре. Нет, деньги совсем не главное. Слава – да! Вот к чему она стремилась всей душой и не сомневалась, что своего добьется. И как чудесно – встретить на пути к славе Зака Невски, крепкого, сильного, с бьющей через край энергией и, по слухам, обладающего самой мощной эрекцией во всем театральном мире Большого Манхэттена. Пандора, считала, что каждая молодая актриса должна переспать со своей порцией режиссеров, а также, по возможности, сверх того. Такова была традиция, а ее воспитали в почтении к традициям особенно если они отвечают ее наклонностям.
Пандора позвонила Заку, как только узнала, что он пригласил Ника де Сальво участвовать в постановке. Принц Молодого Голливуда, да еще осмелившийся взяться за Шекспира, притягивал репортеров, как мух мед, и она надеялась, что в конце концов они оставят в покое Ника, чтобы переключиться на ее Офелию. Зак уже почти год работал над постановкой, и с его стороны было мудрым шагом пригласить Ника играть подлинную классику. Причем он рискнул пойти против внешности – взял на роль принца Датского смуглого латиноамериканца, больше похожего на рокера. Впрочем, Пандору не волновало, сколько продержится постановка; ее интересовала только премьера. Она послушно изображала Офелию такой, какой ее видел Зак, – ох, уж это его невозможное видение! – но твердо решила, что в вечер премьеры она будет играть по-своему. Ведь Офелия – явно выраженная нимфоманка, не просто на грани приличия, а совершенно непристойная.
Она возьмется руками за пенис Ника и на всем протяжении сцены «Ступай в монастырь…» будет на все лады ласкать его. И никто и ничто не сможет ее остановить! Ник – профессионал достаточно высокого класса, он не рискнет сорвать спектакль, а она произведет сенсацию и привлечет к себе внимание, на которое и рассчитывает. Что тогда сможет сделать Зак, после того как все критики увидят, как она раззадорит Гамлета и только что не совокупится с ним на сцене, пока он будет разглагольствовать? «Слова, слова, слова…» Она им всем покажет!
При одной этой мысли Пандора почувствовала, что готова отдаться Заку прямо сейчас. Он что-то плел о том, что ей придется жить в одной комнате с Джиджи – что ж, она сумеет преодолеть это препятствие, так что ее прабабушке краснеть не придется. Харперы никогда не позволяли другим решать за них! Даже режиссерам.
Когда Джиджи попросила о трехдневном отпуске, Эмили Гэтерум ничего не оставалось, как согласиться. Дело в том, что Джиджи уже пообещала Эмили поработать накануне Рождества и Нового года вместо двух других шеф-поваров, которые под угрозой развода должны были отмечать праздники с семьей, и теперь Эмили была ей обязана. Обслуживание приемов – бизнес, который не знает выходных, но если у вас в штате семейные люди, то вам приходится проявлять определенную гибкость. Когда утром позвонил Зак и объявил, что наконец у нее появился шанс овладеть горными лыжами, Джиджи решила, что воспользуется этим шансом, чего бы это ей ни стоило. Она ринулась к Джессике и одолжила кое-какие вещи у ее девушек, а лыжи с ботинками всегда можно взять напрокат на месте.
Единственное, чего Джиджи не могла понять, – где вся компания? Зак говорил, что они поедут с целой компанией, – или он имел в виду эту ледяную принцессу Пандору с лицом Грейс Келли и ее бесценного спутника, чересчур смазливого Ника де Сальво? В ее представлении компания означала группу людей, а не просто две пары. И еще одно: как эта Пандора ухитрилась плюхнуться на заднее сиденье поближе к Заку, предоставив Нику рулить? По неведомой причине он вздумал произвести на Джиджи впечатление и начал осыпать ее голливудскими любезностями, которые ей с детства были противны.
Жаль, что Саша с ними не поехала. Жить в одной комнате с Пандорой ей совсем не улыбалось, хотя Зак сказал, что она ничего, если к ней привыкнуть, не такая холодная и высокомерная распутница, какой кажется на первый взгляд. «Да,, чтобы проверить эту теорию Зака на практике, понадобится больше чем просто уик-энд!» – с негодованием подумала Джиджи. Это типично для Зака – придумать какую-то теорию и поступать в соответствии с ней, в точности как с его теорией относительно «Гамлета». Он уверен, что в Шекспире можно так расставить акценты, чтобы сделать его понятным каждому – даже тем, кто пришел в театр лишь потому, что считает необходимым это делать раз в год, дабы слыть культурным человеком. Джиджи иногда казалось, что Зак похож на ребенка, который строит замок из песка и заставляет товарищей ему помогать, указывая, где высыпать свои ведерки, и немедленно отправляя за новой порцией песка. Он необыкновенно талантливый в театральном смысле ребенок, еще один яркий вундеркинд, который между делом разобьет вам сердце, а сам и не заметит… Но вдруг она ошибается и Зак – как раз то, что нужно? Художник, творческая натура и к тому же тот самый добрый, любящий, удивительный мужчина, в которого она может позволить себе влюбиться?
Пока у Джиджи не было ответа на этот вопрос, но не исключено, что уик-энд в горах поможет ей найти этот ответ. Зака трудно было по-настоящему узнать в его родной стихии, потому что он вечно отдавал распоряжения, его всегда окружали люди, он всегда был начальником, боссом, лидером, но на лыжах он будет другим. Он будет самим собой. Или почти. Джиджи особенно пронзило то, что он, как выяснилось, тоже не умеет кататься, так что они будут в одинаковом положении.
«Где-то я дал промашку», – с досадой подумал Зак, пропуская мимо ушей болтовню Пандоры. Он намеревался в машине сидеть сзади вдвоем с Джиджи, любуясь зрелищем восходящей над снежными просторами луны и давая возможность Нику и Пандоре на переднем сиденье развлекать друг друга. И тогда Джиджи, по крайней мере, позволила бы ему взять ее за руку. Но случилось так, что Пандора каким-то невероятным образом приняла его знаки на свой счет и проскользнула на сиденье, которое предназначалось Джиджи. «У нее хорошая хватка, у этой девочки, – мрачно думал Зак, – она далеко пойдет. Ее стихия – Голливуд Альфреда Хичкока, но в силу непомерных театральных амбиций она ни за что бы в этом не призналась. И все же она весьма способная актриса и хорошо усваивает режиссуру…»
Не считая этого сбоя, все шло в соответствии с его планом – он вытащил Джиджи из Нью-Йорка, подальше от тлетворного влияния своей сестрицы, туда, где они смогут побыть без посторонних глаз, наедине с природой. Зак свято верил в природу – может быть, потому, что был абсолютно городским человеком, – и подозревал, что природа может расположить к нему Джиджи сильнее, чем вся сценическая чепуха. Конечно, какая бы ни была погода, Джиджи не отправилась бы на уик-энд с ним вдвоем, поэтому ему пришлось взять с собой Ника и Пандору. Что касается остальной части труппы, то он просто обязан был дать им этот короткий отдых, чтобы они разбили ту стену, которая им стала мешать и которую надо обязательно разрушить. Это повторяется из раза в раз, даже при работе над фарсом, – всегда наступает период застоя, когда даже самые преданные театру актеры начинают закисать, и тогда режиссеру – если он, конечно, умный режиссер – остается одно: дать им передышку. Но с Шекспиром, с его гаммой чувств и буквально подавляющим богатством языка, который денно и нощно прокручивается у них в головах, таких передышек требуется больше: нервная система не выдерживает, и единственное, чего они в такие минуты хотят, – это пойти домой, смотреть мыльные оперы, жевать пиццу и дрыхнуть на диване.
- Предыдущая
- 20/62
- Следующая
