На дорогах войны - Федоров Анатолий Федорович - Страница 4

Его имя — Иван Птицын. После смерти друзья дали ему другое имя и заставили жить в фильме «Орлиный остров». Это киноповесть об экспедиции советских ученых на загадочный остров в Черном море. Начинается фильм с кадров о войне. В бушующем море борется с волнами тяжело раненный моряк с потопленного врагом катера. На экран наплывают слова: «Памяти Птицына Ивана Захаровича, советского археолога и военного моряка, ученого и мечтателя, павшего смертью храбрых в бою с фашистскими захватчиками». Читающий эти строки, запомни это имя навсегда. Только памятью сердца можно воздать должное тем, кто не вернулся домой, защищая Родину.

Мы не сразу узнали, что Иван Птицын — наш земляк, из старинного горнозаводского города Аши. Об этом позднее сообщили его родные. И тогда Иван Птицын (в фильме Громов Иван Васильевич) шагнул с экрана, протянул руку — давайте знакомиться! — и повел в свой родной город, на Канатную улицу. Там, в доме № 17, прошли его детство и юность, там живет его мать, хранятся фотографии. На Ашинском металлургическом заводе работают два брата Ивана Птицына. Один — конструктор, другой — инженер по инструментам. Сестра — бригадир сборщиков на заводе «Электролуч».

По склонам высоких гор, обступивших город, сбегают к реке деревянные домики, цепляясь друг за друга березовым частоколом огородов. В центре самая высокая гора — Липовая. Далеко вокруг разносится аромат незаметных цветов черноствольной липы. Летом пчелы роятся семьями в рощах, насыщаются липовым цветением. А внизу блестит рыбьей чешуей река Сим. В расселинах между гор — завод. По утрам зыбкие волны заводского дыма смешиваются с тонкими голубыми струйками над крышами домов. От низких труб над крышами растекается свой запах — горелой осины, пережаренного масла и рыбных пирогов.

Новостройки Аши пока еще не подошли к Канатной улице и можно легко представить, как в те далекие годы вечерами в пятистенном доме заводского бухгалтера садилась у раскрытых окон пить чай из самовара большая семья. Захар Иванович Птицын любил эти вечерние часы. Но не они манили младшего сына. Ваня убегал в горы, в лес. Из-за крутых отрогов залетали незнакомые птицы, пробуждали в подростке ощущение силы и полета. Прошло много лет, а мать Ивана — Екатерина Матвеевна — и сейчас помнит, как нарекал мальчик куриц кличками голубей. Иван делал всю работу по дому — носил воду, колол дрова, загонял куриц на насест и украдкой бегал к заводу.

И сейчас на Канатной босоногие мальчишки пускают голубей в небо и, задрав головы кверху, смотрят, как проносятся, прочерчивая белые полосы, реактивные самолеты. Мальчишки теперь мечтают о космосе. Ваня Птицын мечтал о рабочей спецовке. Он первым в семье принес в деревянный домик на Канатной запах заводской гари и машинного масла. Завод стал его романтикой, его гордостью. Глядя на фотографии, с которых смотрит широколицый подросток с крупными чертами и юношеской припухлостью губ, мать до сих пор не может понять его тогдашнего упрямства:

— Пошел на мартен работать. Приходит домой грязный, я его корю — кто, говорю, на тебя стирать будет? А он все равно продолжал ходить на завод. Молчал и ходил. А потом поступил в техникум.

Старая женщина протягивает еще один, пожелтевший от времени снимок. На нем — учащиеся вечернего техникума. Внизу твердо, размашисто написано: «Сквозная бригада Ивана Птицына». Бригадир возмужал, раздался в плечах. Его огрубелые руки умеют теперь не только колоть дрова, но и варить сталь. Учится играть на баяне, ходит в заводской клуб, участвует в самодеятельности. Братья вспоминают, как любил он песню варяжского гостя из оперы «Садко» — «О скалы грозные дробятся с ревом волны»…

Плечистый, гибкий, с добродушной искринкой в больших серых глазах — таким он запомнился матери, когда уходил в армию. Его признали годным для морской службы. В родном городе, в мартеновском цехе познал он стихию огня, теперь ему предстояло познать стихию моря. Что ж, и жаркий огонь, и высокая упругая волна — удел сильных и смелых. Те, кто знал близко Ивана Птицына, не удивились, когда, отслужив на флоте положенный срок, он остался на сверхсрочную. Родные увещевали его: «Когда жить, как все, будешь?»

А Ивана влекла кочевая жизнь моряка. Вот он на фотографии — рослый матрос в полосатой тельняшке, в бескозырке. А еще через год Иван Птицын присылает фотографию, где он в форме морского офицера. На обороте тот же четкий, размашистый почерк: «На добрую память родителям. Снимался после дальнего плавания». Он не раз бороздил океан, повидал чужие страны.

Однажды в плавании Птицын услышал полулегенду, полуисторию о загадочном острове Ахилла в Черном море. Будто во время бури на море появляется среди скал огненная фигура Ахилла, и протянутая рука указывает путь кораблю в скрытую гавань. Но как только стихнет шторм, корабль должен покинуть укрытие, иначе ему грозит гибель. Веря старым преданиям, многие моряки далеко обходят таинственный остров.

Сказочный герой Троянской битвы Ахилл пробудил в военном моряке увлечение древней историей. В тридцать два года Иван Птицын неожиданно оставил морскую службу и поступил на археологическое отделение Московского университета. Он пришел в аудиторию в бушлате и тельняшке, но профессор Артемий Владимирович Арциховский, увидев его, не выказал удивления. Встряхивая черной шапкой волос над высоким лбом, профессор обратился к первокурсникам со словами:

— Археология — история, вооруженная лопатой и киркой. Поле деятельности археологов — не письменный стол, а степь и горы, леса и пустыни, моря и реки. Вы — разведчики прошлого, открывающие тайны человеческой истории.

Профессор хотел, чтоб студент в бушлате не жалел о море, а понял, что в новой науке тоже свой штормовой ветер, ветер странствий. В конце учебного года профессор объявил, что готовится в экспедицию в древний Новгород. Он возьмет с собой тех, кто не только проявит себя на экзаменах, но и сноровист, вынослив в «черной работе», умеет крепко держать в руках кирку и заступ. Недавний моряк был спокоен на этот счет. Экзамен он сдал успешно, а физической силы и выносливости ему не занимать. Его просоленная морем кожа вынесет любые испытания.

Они вместе сидели в аудитории: Иван Птицын и Георгий Федоров, тоже любивший романтику в жизни. Они стали закадычными друзьями. Велика была их радость, когда узнали, что оба едут в экспедицию с профессором.

— Нам, студентам, участникам экспедиции, — вспоминает теперь Георгий Борисович Федоров, — было поручено «охранять» в поезде наши «орудия производства»: ящики с ножами, рулетки и огромную бутыль с формалином. Где-то на стыке рельс вагон сильно тряхнуло и бутыль разбилась. С воплем кинулись пассажиры и студенты кто куда. В вагоне остался один Птицын. Он спокойно выбросил разбитую бутыль в окно и смеялся над нашей трусостью.

…Жаркое августовское солнце палило нещадно. Окаменевшая земля трудно поддавалась кирке. Она изматывала, изводила студентов, к вечеру все валились с ног. А Иван Птицын, намахавшись лопатой, шел к реке Волхов и часами плавал. Однажды где-то в глубине земли камень сменился кирпичом. Профессор сказал студентам:

— Это граница вольности великого Новгорода. И эту границу открыли вы…

Еще до окончания университета Ивана Захаровича Птицына направляют работать в Загорск. В центре старинного подмосковного городка, утопающего в зелени, высятся зубчатые серые стены Троице-Сергиевой лавры. Долгие годы лавра служила крепостью и усыпальницей царей, была прибежищем монахов и попов. Со всех концов России шли сюда верующие поклоняться гробнице. Таинственные подземелья, надгробия укрепляли суеверия темных людей.

Иван Захарович Птицын — директор антирелигиозного музея в Загорске и одновременно научный работник. Здесь же вместе с ним работает его друг Георгий Федоров. Надо раскрыть тайны древних плит и надписей, восстановить правдивую историю лавры, а вместе с тем помочь людям освободиться от слепой веры таинства. Вот еще одна фотография того времени — Иван Захарович с группой рабочих и ученых во время раскопок. В центре любимый профессор. На Птицыне белая рубашка, чуть стянутая у шеи галстуком. Теперь всем своим обликом он напоминает человека тонкого интеллектуального труда. Руки его касаются хрупких древних предметов — по ним он читает историю свой Родины.