Каникулы Петрова и Васечкина - Алеников Владимир Михайлович - Страница 17
- Предыдущая
- 17/35
- Следующая
Петров начал быстро опускать ведро в колодец. Внезапно ручка ворота вывернулась у него из рук, и ведро полетело вниз со всей скоростью…
Раздался стук, звон, вскрик, бульканье, а затем наступила тишина.
– Поймал? – нерешительно спросил Петров.
Ответом было серебристое позвякивание цепи и энергичное бульканье.
– Поймал, я тебя спрашиваю? – ещё нерешительнее осведомился Петров в молчавшую темноту.
Опять раздались плеск и яростное фырканье.
– Поймал, Васечкин? – обрадовался Петров.
– Сейчас вылезу, – прозвучал, наконец, захлёбывающийся возмущённый голос Васечкина, – ты у меня ещё не так поймаешь!
– Держись! – не обращая внимания на угрозу, сказал Петров.
– Тащи! – скомандовал из колодца Васечкин.
Петров налёг на ручку. Прикладывая все свои силы, он крутил скрипучий ворот, и вот наконец…
…над краем колодца показалось острие злополучного зонта, а за ним мокрая панамка.
– Ды-ды-ды-ды! – раздалось вслед за этим. – Угу-гу-гу!
– Ты чего? – испугался Петров и чуть было снова не отпустил ручку ворота.
– Это я дрожу! – объявил Васечкин, вылезая на сруб…
Боже мой, в каком он был виде!..
Весь дрожащий от холода и перенесённого потрясения, с искорёженным зонтиком в руках, мокрый и жалкий, Васечкин, щурясь от яркого света, стоял, покачиваясь на краю сруба, и не мог поверить, что всё уже кончилось, что он вновь на твёрдой земле, а не летит по воздуху и не сидит в глубоком колодце…
– Петров! – забыв о своих угрозах, радостно завопил он. – А я думал: всё, конец! – Он пошатнулся и чуть было не свалился обратно в колодец.
Петров поспешно ухватил его за пояс и вместе с ним шлёпнулся на землю.
– А я что, не думал? – чуть не плача от радости, сказал Петров. – Вот, думаю, всё, конец! Что я твоим родителям скажу? А Маше? Не уберёг! – Он гладил Васечкина по мокрой голове. – А я ещё в лагерь возвращаться хотел. Нет, теперь я тебя ни за что одного не оставлю! Ты тут без меня такого натворишь… Всё! – Петров решительно встал на ноги и помог подняться Васечкину. – Решено, куда ты – туда я!
– Ладно! – согласился Васечкин. – Становись на колени!
– В смысле? – удивился Петров.
– Я тебя буду посвящать в оруженосцы! – торжественно сказал Васечкин.
Петров подумал и нехотя опустился на колени.
– Ладно! – со вздохом согласился он. – Посвящай!
Васечкин трижды ударил Петрова зонтом по плечу и объявил:
– Отныне ты будешь зваться Санчо Панса! Верный оруженосец славного Дон Кихота! – Он хлопнул себя кулаком в грудь…
Глава 6. Те же и Филипп
Инна Андреевна завела мотор и с лихим разворотом вывела из гаража старенький открытый лагерный «виллис». Рядом с ней сидела Маша. В ту же минуту откуда-то появился и на ходу запрыгнул в машину Гусь. Довольный, разместился на заднем сиденье.
Весь лагерь вышел проводить поисковую экспедицию в путь. Преисполненные подъёма, участники экспедиции дружно, с энтузиазмом пели.
Лагерный хор, естественно, возглавлял Антон.
– К чёрту! – отвечали участники, трижды поплевав через левое плечо.
После чего машина сорвалась с места и вылетела за ворота.
– Вперёд! – вдруг раздался откуда-то снизу детский голосок.
От неожиданности все сразу замолчали.
А детский голосок всё распевал: «Вперёд! Вперёд! Вперёд!»
Наконец, Гусь догадался приподнять заднее сиденье…
Из ящика под ним выглянула хитрющая и довольная рожица Филиппа. Первое, что он сделал, это чихнул, а потом сказал:
– Здравствуйте, Инна Андреевна! С какой скоростью едем?
Инна Андреевна было открыла рот, но так и не нашлась что сказать…
– А вот я тебе сейчас как дам по ушам! – угрожающе надвинулся на него Гусь.
Но Филипп, к его удивлению, нисколько не испугался.
– Но, но! – сказал он, поднося к носу Гуся кулак. – Войдёшь без стука, вылетишь без звука!
Глава 7. Где тут подвиг?
Петров и Васечкин между тем катили дальше. Одежда на Васечкине подсохла на солнце, и вместе с последними каплями влаги улетучивались и отрицательные эмоции, столь несвойственные его характеру.
К Васечкину вернулись хорошее настроение, присущая ему жизнерадостность и вера в счастливое героическое будущее.
Столкновение с мельницей, полёт, сидение на дне глубокого колодца – все эти, к счастью, хорошо закончившиеся приключения представлялись ему сейчас уже совсем в другом свете, и он передавал свои ощущения Петрову, явно воображая, как всё это он будет рассказывать ребятам и как они будут удивляться и восхищаться, а особенно, конечно, Маша…
– …значит, лечу я, а оттуда вся земля, как на ладони… Вдруг чувствую: теряю высоту! Что делать? Вокруг никаких условий для мягкой посадки: валуны, острые скалы – живого места нет! Вдруг вижу… колодец…
Дальнейший рассказ Васечкина, надо заметить, прошёл мимо петровских ушей. То есть Петров вроде бы и слушал, и даже головой кивал, но мысли его были очень далеко. В своём воображении он продолжал столь внезапно прерванное письмо Маше.
«Дорогая Маша! – мысленно сочинял он. – Спешу тебя успокоить. Любимый наш Васечкин в настоящую минуту абсолютно жив-здоров и готов к новым подвигам. А ещё, в свою очередь, хочу сообщить тебе, что также…»
Но тут петровский «Школьник» налетел на какое-то препятствие, и верный оруженосец вылетел из седла.
«Извини, Маша, временно прервусь!!!» – успел подумать Петров, шлёпаясь в пыль.
Около него затормозил васечкинский «Росинант».
Дело было в том, что дорогу перегородила осыпь. Десятка три камней различной величины лежало на дороге.
– Помоги! – сказал Васечкин, хватая своего «Росинанта» за руль.
Петров, кряхтя, поднялся и помог Васечкину перенести его велосипед через осыпь.
– Догоняй! – сказал Васечкин.
– Ладно, – Петров послушно развернулся и полез за своим «Школьником».
В это время к осыпи подошёл старик. Он покачал головой, пощёлкал языком и сказал что-то по-грузински…
– Что? – не понял Петров.
– Савсэм плохо… – по-русски повторил старик. – Когда дороги нет… – Он аккуратно отложил в сторону палку, на которую опирался, и сумку, потом подошёл к осыпи и, ухватив камень побольше, начал с трудом катить его к обочине.
- Предыдущая
- 17/35
- Следующая
