В когтях тигра - Одувалова Анна Сергеевна - Страница 35
- Предыдущая
- 35/58
- Следующая
— Почему вы упорно избегаете моей помощи?
Кажется, голос прозвучал обиженно.
— Я справлюсь сам, — донеслось из-за двери, и я печально вздохнула. — Но ваше участие потребуется при перевязке. Делать ее одной рукой неудобно.
Спорить с ним не было ни сил, ни желания, и я пошла заниматься камином. Ком Хен не настолько глуп и упрям, чтобы отказываться от той помощи, которая ему действительно необходима. Позволил же он мне разрезать рукав куртки? Значит, и сейчас позовет, если буду нужна. Мысли успокоили, и я перестала терзаться. А то не могла отделаться от мысли, будто он прогнал меня из-за того, что не смог и дальше смотреть на мою позеленевшую физиономию.
В зале ждало неприятное открытие. Дров в доме почти не было. На кованой подставке лежала солидная охапка, еще несколько полешек были сложены в самой каминной топке, но на целую ночь этого недостаточно. А чтобы попасть к поленнице, нужно выйти на улицу, но об этом стоит забыть. Лучше мерзнуть, чем отбиваться от вонгви. Кровавые монстры пугали до дрожи. После ранения Ком Хена они перестали восприниматься как абстрактная киношная опасность. Я поняла, что могу погибнуть при следующей встрече. Мне несказанно повезло, я осталась жива. И у моего везения было конкретное имя — Ком Хен.
Я даже окна в зале задернула. Не хотела видеть размазанные тени, кружащие за стеклами. Ком Хен, как всегда, был прав — вонгви не уйдут. Они будут караулить нас до рассвета. Тихие скребущиеся звуки, похожие на бьющийся в стекла ветер, слышались постоянно. И я вздрагивала при каждом. Было страшно предположить, что произойдет, если твари все же сумеют прорваться сквозь защиту дома. Кто знает, насколько она сильна?
Старый дом отсырел, его не протапливали уже пару недель. В помещении начали замерзать руки, меня лихорадило. Впрочем, может быть, не от холода, а от пережитого стресса, страха и удушливого запаха крови, а также от перспективы провести еще одну ночь с Ком Хеном под одной крышей? Слишком много факторов, от которых адреналин зашкаливал в крови.
Камин разгорался медленно и плохо, я не была в этом деле спецом. Щепочки занимались нехотя, но после некоторых усилий появилось робкое пламя. Сначала задорные оранжевые язычки осторожно лизнули поленья, будто пробуя на вкус, а потом довольно заурчали и вгрызлись в сухую древесину, потрескивая и поднимая в каминную трубу снопы искр. Из топки пахнуло жаром, и я с наслаждением протянула к огню замерзшие руки.
Ком Хен появился минут через пятнадцать, когда в камине уже вовсю полыхало пламя, окутавшее аккуратно сложенные поленья, а в комнате ощутимо потеплело, но все равно еще было зябко. На маленьком круглом столике рядом с диваном были разложены бинты, ножницы и перекись.
Рубашка пришла в негодность, полотенце я Ком Хену дать забыла, поэтому он вышел из душа обнаженный по пояс. На плече поблескивали капельки воды. Рана и правда оказалась не очень серьезной — тонкая длинная кровавая полоска, ведущая от плеча вниз к сгибу локтя. Довольно глубокая, но не рваная и почти не кровоточащая.
Ком Хен присел на диван, а я неловко устроилась рядом, стараясь не смотреть на смуглый торс. Кожа была гладкой, ровной и теплой, в то время как сама я от одного вида обнаженного тела покрывалась мурашками. Так быстро старый дом прогреться не мог, и поэтому было прохладно. Уже не как на улице, но и до комфортной комнатной температуры еще далеко.
Не слушая возражений, я накинула на плечи Ком Хену теплый плед. Открытой оставила одну руку и щедро плеснула на рану перекисью водорода.
— Я действительно думала, что будет хуже… — задумчиво пробормотала себе под нос, пытаясь создать иллюзию уверенности, которую совершенно не испытывала.
— Было бы, — невозмутимо заметил мужчина. — Вонгви ядовиты, только на меня их яд не действует. Они слишком тупы, чтобы это учесть. Они не рвут когтями, наносят поверхностные раны и ждут, когда жертва впадет в кому.
— То есть… — У меня внутри все похолодело, когда я в полной мере осознала величину опасности.
— Именно. — Ком Хен мои мысли угадал без труда. — Вспомните ту оплавленную кучку пластика, в которую превратился ваш мобильник, когда вы им запустили в вонгви.
Я вспомнила и выругалась, понимая, что если завтра же с утра не куплю себе новый, то стоит ждать гостей. Мама примчится. А может быть, уже примчалась? А дома развал, и меня нет! Даже представлять не хотелось, какие эмоции испытывает родительница!
— Лика? — тихо позвал меня Ком Хен. — Почему вы так разнервничались? Даже руки задрожали. Если вас пугает вид раны и крови…
— Нет. — Я покачала головой и, закусывая губу, пересказала свои волнения.
Как ни странно, Ком Хен отнесся к ним с пониманием и предложил телефон.
— Скажите, что взяли у подруги. Давно стоило позвонить. Заставлять волноваться родителей — последнее дело.
— А врать им? — несчастно поинтересовалась я, не ожидая ответа. В конце концов, я хотела маму успокоить. И взять для этого телефон Ком Хена была самая хорошая идея. От души отлегло. Руку перебинтовать получилось весьма неплохо. Возможно, потому что кровь почти не текла, и это было удивительно.
— На мне все заживает несколько быстрее, — ответил он на так и не высказанный вопрос. — Поверьте, остановить кровотечение я способен, правда теперь чувствую себя зверски усталым и голодным. За все приходится платить.
— Вот с едой тут туго, — задумчиво отозвалась я, отметив, как Ком Хен зябко кутается в одеяло. Я сама до сих пор не сняла куртку. — Разве что есть печенье и чай. Но чай, предупреждаю, поганый, а печенье старое. И то если Денис — это мой брат — не слопал все в прошлый приезд.
— Я уже согласен на все. Даже на ваш фирменный чай, Лика.
— Он не мой, — фыркнула я и добавила: — Сейчас поищу вам что-нибудь из вещей брата. Здесь должны быть его старые свитера. Думаю, вам подойдет по размеру.
Чай нашла, и даже не в пакетиках, а рассыпной и довольно неплохой, только черный, а не зеленый. Печенья не было, зато обнаружился пакет сладких сухариков и большая, еще не вскрытая пачка вафель.
Пока на электрической плитке закипал чайник, я позвонила маме, успокоила, краснея, наврала с три короба и отыскала в шкафу тонкий полинявший пуловер Дениски, внимательно осмотрела — брат вполне мог засунуть в шкаф грязную одежду — и, не обнаружив застарелых пятен, выдала Ком Хену.
Брат у меня был высоким и худощавым. Только после того как Ком Хен, морщась от боли, влез в пуловер, поняла, насколько мой преподаватель шире в плечах и мощнее Дениса. Тонкий трикотаж подчеркивал развитую мускулатуру, широкую грудную клетку, словно вторая кожа льнул к рельефным бицепсам. Я сглотнула и прошептала:
— В таком виде вам, наверное, будет все равно холодно. Сейчас принесу папину жилетку.
В папиной меховой жилетке (на самом деле подстежке от какой-то старой, пришедшей в негодность куртки) Ком Хен подрастерял свой пижонский лоск и уже не так сильно волновал мое девичье воображение. Я, по крайней мере, могла сидеть с ним на кухне и не заикаться, а совершенно спокойно разговаривать и внятно формулировать вопросы, которых у меня накопилось великое множество.
Ком Хен пил обжигающий чай большими глотками и вафли поглощал немного смущаясь, но в огромных количествах. Видимо, действительно проголодался. Я его понимала, сама бы не отказалась съесть что-нибудь посущественнее. Все же несладкий кофе с утра и чай с вафлями на ужин нельзя назвать полноценным питанием.
— Почему вы не разогнали вонгви сразу? — наконец поинтересовалась я, поняв, что бесполезно тактично ждать того момента, когда собеседник перестанет жевать. — Их же как ветром сдуло, едва ваш медведь махнул лапами. Стоило ли подвергать себя опасности?
«И меня», — правда, заканчивать фразу я не стала, просто подумала.
— Причин тому много, — словно нехотя отозвался Ком Хен. — Во-первых, комсин — последнее средство. Это сложно и энергозатратно. Сейчас я чувствую себя уставшим, разбитым и еще долго не смогу обратиться к собственным силам. К тому же второй раз за день я выпустил на волю свою сущность. Это тяжело. А во-вторых… — он замолчал и, задумавшись, закусил губу, чем заставил мое сердце стучать сильнее, — я не хотел напугать вас.
- Предыдущая
- 35/58
- Следующая
