Я сам вершу свой суд - Спиллейн Микки - Страница 8

• Предыдущая
• 8/33
• Следующая

— Конечно!

Она сняла цепочку и приоткрыла дверь. Через несколько секунд я оказался лицом к лицу с великолепным образцом атлета женского пола. Кожа была загорелой, приятного бронзоватого цвета, руки и ноги, как у статуи, мускулистые. Как и в случае с Шарлоттой, фотография не отражала полностью ее внешние данные. Как такая девушка не вышла до сих пор замуж? Я знал некоторых мужчин, кто взял бы ее в жены только за ее физические данные.

— Вы войдете?

— Спасибо.

Я прошел за ней в квартиру. Во многом она напоминала мне квартиру Джорджа Калека. Но вместо острого сигарного запаха здесь витал легкий запах парфюмерии. В глубине салона по обе стороны столика стояли два низких диванчика.

Я сел на диванчик слева, она пристроилась на правом.

— Ну, и что? — спросила она. — Что вы хотите узнать?

— Прежде всего, с какой из мисс Беллеми я разговариваю? Я не хотел бы вас путать.

— А!.. — ответила она. — Я — Мэри, Эстер ушла за покупками. Это значит, что она вернется не раньше вечера — Вот как? Я думаю, вы могли бы мне кое-что объяснить. У вас уже был мистер Чамберс?

— Да. И он предупреждал нас, что вы придете.

— Великолепно! Вы были знакомы с Джеком до войны, не так ли?

— Да, действительно.

— Во время вечеринки вы не заметили ничего особенного?

— Нет, ничего. Немного выпили, потанцевали. Я видела, как он разговаривал с Мирной несколько раз, уединялся в кухне минут на двадцать с Кингсом. Они вышли оттуда, покатываясь со смеху, как будто рассказывали друг другу анекдоты.

— Никаких других разговоров?

— Боже, нет! Мирна с Шарлоттой пытались поговорить наедине, но мужчины им не позволили. Думаю, они хотели поговорить о предстоящем замужестве Мирны.

— А потом?

— Потом — домой. Мы с сестрой, как всегда, забыли ключи и были вынуждены разбудить ночного швейцара, чтобы нам открыли. Сразу же легли. Я узнала об убийстве только после телефонного звонка одного из репортеров, который позвонил, рассчитывая получить дополнительную информацию. Мы ожидали визита полиции, но капитан пришел лишь сегодня.

Она замолчала и прислушалась.

— Извините, — сказала она, — но я, кажется, не закрыла в ванной воду.

И она исчезла в дверях.

Может быть, я становлюсь глупым? Я прислушался, но звука льющейся воды не услышал.

Время я провел, перелистывая журналы В первом были только моды, а во втором я наткнулся на грустную историю о бедной девушке, которую соблазнил и покинул частный детектив. Она пыталась прыгнуть под поезд метро, но один благородный молодой человек поймал ее на лету и, в конце концов, сделал ее респектабельной женщиной. Они как раз собирались пожениться, когда Мэри вернулась в комнату.

Я поднял голову. Сменила свой серый костюм на простой халат, на спину свободно падали распущенные волосы. Она прошла между мной и окном и в свете, падающем из окна, халат ее был совершенно прозрачен. Под ним ничего не было, абсолютно ничего. Она мне улыбнулась и села рядом.

— Простите, что была вынуждена вас покинуть, — сказала она, — но вода так быстро остывает.

— Ничего. Большинство женщин проводят там очень много времени.

Она засмеялась.

— Но не я.

— Я жажду услышать продолжение.

Она закинула ногу на ногу и наклонилась за сигаретой. Я смотрел в другое место. Чуть позднее мне нужно было еще навестить Шарлотту.

— Сигарету? — предложила она.

— Спасибо.

Она откинулась на спинку дивана и выпустила дым в потолок.

— Что еще я могу вам рассказать? Я могу говорить и от имени своей сестры, потому что вернулись мы вместе. А вы можете проверить мои слова, как это сделал мистер Чамберс, когда допросите ее сами.

— Это не обязательно, — ответил я. — И не имеет значения. Важно, не заметили ли вы чего-то особенного в поведении Джека в последнее время. В его отношении к другим. Не видели ли вы чего-то, что вас чрезвычайно удивило, например.

— Боюсь, что здесь я не смогу вам помочь. Я не обращаю внимания на то, что происходит вокруг меня, и не умею подслушивать под дверьми. Мы с сестрой живем изолированно, даже в городе друзей у нас немного. Они ведут такой же замкнутый образ жизни, как и мы.

Она повернулась лицом ко мне. Халат широко распахнулся, но она не спешила его поправить, позволив моим глазам пройтись по ее груди. Живот у нее был плоский, состоящий из одних мускулов. Я облизал губы и пробормотал:

— Сколько времени вы проводите в городе?

— Столько, сколько нужно, чтобы Эстер сделала покупки. Единственная радость у нее в жизни — носить красивые платья, даже если никто и не видит ее в них.

— А ваша?

— Моя радость — это сама жизнь.

Дней за 10 — 20 до этого я бы ее не понял. Но теперь все было ясно. Для нее ничего не имело значения — ни время, ни моды. Во всех обстоятельствах она следует лишь своим желаниям.

— Скажите, — спросил я, — как можно вас отличить от сестры?

— У одной из нас на правом бедре родимое пятно.

— У кого?

— Почему бы вам не посмотреть самому? Эта девушка явно искала приключений.

— В следующий раз, — сказал я. — Мне надо работать.

— Не будьте идиотом.

Ее глаза притягивали меня как магнит. Фиолетовые, блестящие глаза. Рот был красивый, влажный и провоцирующий. Халат соскользнул с плеч, но она даже не пыталась водворить его на место. Розовый шелк и бронзовая кожа составляли интереснейший контраст. Где она принимает солнечные ванны? Тело у нее было загорелое, никаких белых пятен.

Она сняла ногу с ноги и потянулась, как довольная кошка. Солнце играло на мышцах ее голых ног. Я всего лишь мужчина. Я наклонился и поцеловал ее. Ее руки сразу же обвились вокруг моей шеи. Тело дрожало от страсти. Кончик ее языка искал мой. Я положил руку на ее бедро и почувствовал, как она дрожит. Теперь я знал, почему она не вышла до сих пор замуж. Ее никогда не сможет удовлетворить один мужчина.

Я сорвал с нее халат, осмотрел каждый сантиметр обнаженного тела, потом поднялся с дивана и взял шляпу.

— Значит, родимое пятно у вашей сестры, — констатировал я. — Пока.

Я ожидал ругательства, но услышал только смех. Хотел бы я знать реакцию Пата в подобных обстоятельствах. Я вдруг подумал, а не специально ли он подставил на моей дороге эту девушку, когда предупреждал Мэри о моем визите? Чтобы задержать меня немного, пока он будет продолжать следствие. Да, вероятно. Если он будет так забавляться, то я знаю одну малышку на Третьей авеню, которая до смерти обожает полицейских.

Вельда была еще в конторе. Заметив свет, я задержался перед зеркалом и тщательно вытер рот. Что касается воротничка рубашки, мне пришлось удовлетвориться тем, что я поднял воротник пиджака и подтянул его повыше. Я никогда не пойму, почему губная помада так плохо держится на женщине и так хорошо и крепко держится на мужчине. В следующий раз, когда я пойду к Мэри Беллеми, я возьму с собой салфетки.

Насвистывая, я вошел. Вельда бросила на меня взгляд и поджала губы.

— За ухом еще осталось, — сказала она.

Когда Вельда в таком настроении, ей лучше не перечить. Я ничего не ответил и прошел в свой кабинет. Она приготовила мне свежую рубашку и галстук. У Вельды есть свои хорошие черты. Я всегда держал кое-какую одежду в кабинете и редко случалось, чтобы Вельда не угадала моего намерения.

Я наклонился над умывальником, вымыл с мылом лицо и руки и переодел рубашку. Мне никогда не удавалось сделать какой нужно узел на галстуке. Обычно она мне помогала, но, поскольку я услышал звук захлопнувшейся за ней двери, я понял, что какое-то время могу на нее не рассчитывать.

Переодевшись, я направился в бар и велел официанту приносить мне виски каждые четверть часа. Поскольку я был постоянным клиентом, мой заказ никого не удивил.

Потом я достал из кармана листок и добавил несколько слов против фамилии Беллеми. Эти заметки носили по существу чисто психологический характер. Но в делах по расследованию убийства необходимо изучать всех фигурантов во всех аспектах.

• Предыдущая
• 8/33
• Следующая