Шанс выжить — ноль - Спиллейн Микки - Страница 27
- Предыдущая
- 27/31
- Следующая
— Может быть, мне лучше этого и не знать?
Эдди не слышал меня.
— У меня нет места, где бы я мог спрятаться! Они не дают мне ступить ни шагу. Вся эта секретность только из-за того, что тот тип, который умер в метро, знал, где размещены остальные контейнеры. Поэтому у нас нет шансов вывернуться из этой истории.
Я пожал плечами и взглянул на него.
— А что же тогда делать?
Он наконец выдавил слабую улыбку и развел руками.
— Я хотел бы думать так же, как и ты, Майк. Тогда я, наверное, бросил бы все к черту и проводил бы остаток времени в компании хорошеньких девиц. Но я не могу так ни думать, ни поступать. Кстати, а как твое дело с этим приятелем Липпи? Ты закончил его?
— Оно не дает мне покоя, Эдди.
Я, как мог, подробно рассказал ему обо всем, что произошло вплоть до сегодняшнего дня.
— Вуди очень опасный тип, Майк. Если он действительно потерял что-то из своего бумажника, то он не остановится ни перед чем. Это страшный противник, и надо очень постараться, чтобы увернуться от его компании. Я даже не знаю, чем могу помочь тебе, кроме этих советов.
Я взглянул на часы. Время шло очень быстро. Темнота и дождь окутывали весь город мрачной пеленой, делая его похожим на непроходимый лес.
— Послушай, Эдди, не мог бы ты оказать мне любезность? Позвони от моего имени Пату Чамберсу и попроси его взять под контроль район Колумбуса и Сто десятой улицы. Если его люди обнаружат там Вельду, пусть предупредят ее, чтобы она прекращала работу. Можешь это сделать?
— Конечно, это мне будет разрешено сделать, поскольку не имеет никакой связи с моими ограничениями. Правда, они не учли, что у меня могут быть вот такие встречи в мужских туалетах.
Цезарь Марио Таллей не показывался, и никто не мог мне сказать, где он находится.
Маленький Джо уже собирался отправиться к месту своего ночлега, когда я спросил его о Цезаре.
— А ты спрашивал о нем у Лео?
— Они не видели его с утра.
— А как насчет Тэсси... ты ведь знаешь ее, это Тереза Миллер, привлекательная маленькая проститутка?
— Она видела его только после обеда. Послушай, Джо. Он говорил мне, что собирается навестить приятеля. Ты не знаешь, случайно, кто бы это мог быть?
— Майк, я видел его несколько раз с разными людьми, но, пожалуй, ни на ком не могу остановить свой выбор. Ведь каждый из нас работает на своем участке, и я особенно не приглядывался к его приятелям. А послушай, почему бы тебе не поговорить с Остином Тауэром? Долговязый малый, который всегда околачивается у газетного киоска в соседнем квартале. Уж он-то наверняка что-нибудь знает.
Я поблагодарил Джо и наградил его очередной пятеркой.
— Я никогда не отказываюсь от денег, — засмеялся тот.
Остин Тауэр не был расположен к разговору, но все же отложил пачки газет, которые помогал разгружать, и отошел со мной к дверям закрытого обувного магазина.
— Я буду говорить только с адвокатом, — заявил он, еще не спрашивая, в чем дело.
Все, что мне оставалось делать, это внимательно на него смотреть.
— Послушайте, мистер... — наконец произнес он.
Я показал ему свой 45-й, распахнув немного пальто, и это привело его в еще больший испуг.
Я резко задал ему вопрос:
— Где мне найти Цезаря?
Он немного побледнел и стал говорить еще более неуверенно:
— Но ведь он ничего не сделал...
— Ты видел его сегодня?
— Да, конечно. Около четырех часов. Они покупали какую-то еду, он и его приятель...
Теперь он говорил бодрее, убедившись, что мой интерес не относится к нему.
— Где он?
— Его приятель обычно торчит на Сорок седьмой улице, возле продуктового магазина или внутри его.
— Покажи мне.
— Но, мистер...
Я повторил просьбу еще раз, более резко и настойчиво.
И он показал мне это место. Небольшой, всего в две комнаты, подвал был пропитан дымом марихуаны. Цезарь Марио Таллей и его приятель были уже невменяемы.
Мне ничего не оставалось, как выругаться.
— А когда они смогут прийти в себя? — спросил я у своего провожатого.
— Как я могу это знать, мистер...
Я смотрел на него так пристально, что голова его стала погружаться в плечи.
— Ведь это ты продал им дерьмо, и ты знаешь, сколько у них его было. А теперь проверь, сколько осталось, и сообрази, когда они очухаются. Иначе я сломаю тебе шею!
Он не возражал на этот раз. Одного взгляда на меня ему хватило, чтобы понять, что я не шучу. Он подошел к лежавшей на полу парочке, профессионально проверил их карманы и со знанием дела заявил, что это произойдет через три или четыре часа.
В этот момент я улыбнулся той самой улыбкой, которая приводила в чувство и не таких слюнтяев, как этот подонок.
— Думаю, если тебе повезет, они придут в чувство и через час. Поэтому оставайся здесь и занимайся ими, пока не добьешься успеха. Это твой бизнес, и ты должен знать все способы. Ты начнешь работать с ними без промедления. И не пытайся сбежать отсюда. Запомни, у тебя есть только один час!
— Но, мистер, вы не знаете этот товар!
— Я не знаю, но ты очень хорошо его знаешь, — это было все, что я сказал ему на прощание.
Вельда позвонила еще раз. Она все еще занималась розысками, но следов Бивера ей не удалось пока обнаружить. Она собиралась позвонить через час, когда проверит еще один вариант. Это давало мне почти сорок шесть минут работы без ее указаний.
Такси доставило меня на угол Колумбус-авеню и Сто десятой улицы, и, когда я вышел, на меня нахлынули воспоминания детства. Здесь многое изменилось, но некоторые детали остались такими же, как и прежде. Окружающие люди уже не знали меня, но все равно принимали за своего. Я был частью этой жизни, которая по своему внутреннему содержанию мало изменилась.
Я показывал фотографию Бивера в барах, маленьких магазинах и кондитерских.
Водитель такси, чем-то напоминающий цыгана, долго смотрел на фотографию, потягивая кофе, а потом сказал, что определенно видел здесь этого типа, но не может вспомнить ни место, ни время. Он посоветовал мне поговорить с Джеки, рыжей проституткой, которая зарабатывала деньги, чтобы поступить в колледж. Джеки знала почти всех.
Она знала и Бивера, с которым встречалась пару недель назад. По ее мнению, он жил не в этом районе, а здесь навещал своего приятеля. Кто этот приятель, она не имеет представления. Здесь кругом столько всяких людей, что трудно представить, к кому он мог приезжать.
Мои дальнейшие расспросы о соседних домах тоже ни к чему не привели. Я медленно шел вдоль улицы, разглядывая дома и постройки на пустырях. В середине квартала меня привлек кирпичный дом, в подвальном помещении которого расположился дешевый магазин одежды. Я толкнул дверь, на которой висела табличка: «Открыто», и вошел внутрь.
Зигмунд Кац был похож на маленького гнома, на кончике носа которого висели очки, а лысая голова блестела под светом единственной лампочки. Его глаза имели водянисто-голубой оттенок, очевидно усиливаемый толстыми стеклами очков, а на лице была слабая, но дружеская улыбка. В его голосе явно чувствовался европейский акцент.
Когда я показал ему фотографию, ничего нового он мне не сказал.
— Нет, этого человека я не видел, — заявил он вполне определенно.
— А вы, наверное, знаете здесь очень многих?
— Молодой человек, я сижу на этом месте почти шестьдесят лет. — Он помолчал и внимательно посмотрел на меня. — А что, вас интересует только он?
На его лице застыло выражение ожидания.
— И другие тоже.
— Я почувствовал это. И они... они не очень порядочные люди?
— Да, они очень плохие люди, мистер Кац.
— Но по их внешнему виду этого не скажешь, — заметил он.
— Кого вы имеете в виду?
— Они выглядели достаточно молодо и были хорошо одеты, но ведь это не говорит о том, что люди эти хорошие...
Я описал ему Карла и Сэмми, и он кивнул.
— Да, именно эти молодые люди.
- Предыдущая
- 27/31
- Следующая
