Шанс выжить — ноль - Спиллейн Микки - Страница 13

• Предыдущая
• 13/31
• Следующая

Когда она подошла совсем близко, я не сделал никакой попытки ее поцеловать, что было бы для нее естественным развитием событий, а очень осторожно подвел к дивану и усадил. Она продолжала улыбаться, но ее глаза все еще оставались немного сонными.

— Я сейчас вернусь, — сказал я очень быстро, и она кивнула мне, находясь еще словно во сне.

Я прошел в спальню и мне понадобилось только пару минут, чтобы отыскать там пудреницу, и еще столько же времени, чтобы отыскать защелку, открывавшую ее вторую половину. Она была сделана для того, чтобы хранить там еще комплект пудры, и то, что там находилось, было пудрой, но только не для косметики. В большой шкатулке для драгоценностей я обнаружил и шприц, завернутый в чехол из бархата. Я взял обе находки и направился с ними в большую комнату.

Хейди лежала на диване. Она развязала пояс халата и широко распахнула его. Ее глаза были закрыты.

— Хейди, — сказал я. Она улыбнулась и чуть приоткрыла глаза. — Ты дрянь.

Ее глаза стали шире и улыбка замерла.

— Нет ничего удивительного, что ты очень хотела получить назад пудреницу. Кто урезал твою норму?

В ее голосе не было прежних оттенков жизни, только страх, слабость и нерешительность.

— Майк...

— Ты большая актриса, детка. Ты очень хорошо все это разыграла, но, в конце концов, у тебя ведь не было выбора. Ведь официальные розыски этой безделушки привели бы тебя к страховому инспектору или в стол находок при полицейском управлении, где специалисты могли бы быстро определить по симптомам твоего поведения реальную ситуацию.

— Пожалуйста, Майк...

— Тебе очень везет, куколка. — Я положил пудреницу обратно на стол. — Это твоя проблема, и я не хочу, чтобы она стала моей. Я мог бы выбросить эту дрянь, но ведь ты найдешь нового поставщика, и этим дело кончится. Все, что я хочу сказать тебе по этому поводу, это то, что ты уже на крючке, и все, что ты можешь сделать, это сменить работу и образ жизни, чтобы получить встряску, которая, может быть, образумит тебя. Сейчас ты просто не в состоянии воспринимать мои слова, но, когда я уйду, ты должна хорошенько обо всем подумать. Ты должна думать об этом каждый день и поступать так, как решишь сама. Ты можешь либо начать жизнь сначала, либо уже сейчас привести свои бумаги в порядок, чтобы в тот момент, когда твой прекрасный труп выловят в ближайшей реке после чрезмерной дозы, охотники за новостями имели возможность уделить тебе сенсационное посвящение в разделе некрологов.

Но она уже с трудом воспринимала мои слова.

Я взял свою шляпу, и вышел, облегченно вздохнув, когда дверь закрылась. Добравшись до дома, я принял душ, еще раз наполнил стакан, потом улегся в постель, бессмысленно глядя в потолок.

Глупая, взбалмошная девчонка, идиотка. Я был недоволен собой. Что-то, связанное с этим делом, не давало мне покоя, я был очень раздражен, пытаясь расставить все по своим местам.

До полудня от всех бумажников из коллекции Липпи осталось только два, еще не возвращенных владельцам. Владелец несколько потертого бумажника жил и работал в Квинсе, и мы договорились о встрече в субботу в моей конторе. Другой принадлежал Уильяму Дорну, который, как и все остальные, должен был перевести вознаграждение в полицейскую спортивную лигу.

Прислуга сообщила мне телефон его офиса, и, когда я дозвонился ему, он выразил свою признательность и пригласил меня на ленч в дорогой и очень спокойный ресторан «Колокол» на Восточной 57-й улице. Мой вкус не привержен к экзотике французской кухни, но перемена вкуса всегда возможна, и я договорился с ним о встрече в час дня.

Я еще раз позвонил в свою контору и на квартиру Вельды, но результата не добился и тогда позвонил Эдди Данди, который был очень рад выпить со мной пива через полчаса.

Я долго смеялся, когда увидел его. На его лице абсолютно точно отражалось внутреннее состояние человека из прессы, который «сидит на горячих новостях» и не может освободиться от них даже перед публикой.

Он выпил без остановки полный стакан пива, слегка отрыгнул и попросил следующий.

— Только одна мысль гложет меня, приятель. Предположим, кто-то еще сумеет сложить эти кусочки в законченный репортаж, а?

— Не переживай. Теперь они постараются взять под контроль каждого, кто попытается сделать подобное сообщение. Информация будет выдаваться очень осторожно. Это будет касаться практически всех репортеров.

— Но только не пары энергичных парней, которых я знаю. Кстати, ты что-нибудь знаешь о средствах бактериологической войны?

— Только то, что читал в газетах.

— Да, это изрядная пакость, а кроме того, она является самым большим секретом, какой только можно представить. Сейчас они будут стараться завалить нас новостями со всех сторон, и все для того, чтобы отвлечь общественное мнение и внимание от того репортажа, который мне все-таки удалось показать. Кстати, чем ты сейчас занят?

— Небольшая работа для ног по весьма важному делу, — сказал я.

— Но ты по-прежнему связан с делом Липпи?

Я кивнул.

— Пустое дело, Майк. Сейчас они бросили всех полицейских до следам убийцы Шнейдера, чтобы организовать настоящий спектакль. Поэтому ни одного полицейского для детального расследования других дел никто не выделит. Ты не получишь дополнительной пары ног, пока все это не кончится.

— Я ни о чем их и не просил.

— Хорошо. Ты занимаешься мелким делом об убийстве и грабеже, которым должна заниматься федеральная полиция. Но почему?

— Не могу понять, — ответил я. — Может быть, потому; что я, в отличие от других, верю, что там что-то есть.

— Да, черт возьми, люди должны во что-то верить. Вот посмотри, что случилось со мной.

— Вот так и растрачивается время. И ты чувствуешь себя объедаемым вшами. А что остается делать?

Я рассказал ему о бумажнике и предстоящей встрече с Дорном. При этом я не упоминал об истории с Хейди Андерс.

— Уильям Дорн? — переспросил он.

— Ты знаешь его?

— Офис на Парк-авеню?

— Да.

— Действительно, он председатель правления «Анко электроник», а его химическая компания «Матч кэмикл компани», разрабатывающая новый технологический процесс по очистке масла, может сделать переворот в промышленности. Кроме того, он занимается еще и горной добычей. Ты отправляешься в очень приятную компанию, приятель. Я никогда не думал, что доживу до такого дня. Старый Майк Хаммер, выросший в подворотнях, проводит время в изысканном обществе. Уж лучше не заводить таких привычек.

Я посмотрел на часы.

— Да, ну что ж, если этому суждено произойти, то начнется все это сейчас.

Я допил пиво, похлопал Эдди по плечу и распрощался.

Ровно в час дня я вошел в «Колокол» и находился под неодобрительным взглядом метрдотеля до тех пор, пока не спросил, где находится стол мистера Дорна. После этого профессиональное самообладание преобразило его неприязнь в подхалимское движение головой, и он проводил меня к столу, расположенному в глубине кабины, отделанной дубовыми панелями ручной работы, в той части зала, которая предназначалась для наиболее привилегированной части клиентов.

Многие актеры хотели бы выглядеть в таком возрасте так, как выглядел Уильям Дорн. Может быть, некоторые и выглядели, но только некоторые. Он был высокого роста, худощавый, с лицом, изрезанным морщинами, с живыми, выразительными глазами, которые поразительно сочетались с волнистыми волосами, тронутыми сединой. Когда я пожал ему руку, он ответил крепким, уверенным пожатием, и я понял что он гораздо сильнее, чем могло это показаться с первого взгляда.

Внезапно я потерял уверенность и почувствовал себя слюнтяем. Он принадлежал к тому сорту людей, которые выглядят одинаково хорошо в любой обстановке, и я понимал, почему эта привлекательная женщина с волосами цвета воронова крыла могла быть так спокойна с ним.

— Мистер Хаммер, — произнес он приятным низким голосом. — Уильям Дорн, и, с вашего разрешения, я представляю вам мисс Рене Талмедж.

• Предыдущая
• 13/31
• Следующая