Мой револьвер быстр - Спиллейн Микки - Страница 26

• Предыдущая
• 26/34
• Следующая

– Беннет знает о плане?

– Он понимает, что должен сыграть роль подсадной утки. Это его единственный шанс остаться в живых, другого выхода нет. Ты расставишь по пути своих людей, готовых вмешаться... А Беннет пусть потом убирается.

Больше он не вернется.

Я написал на обратной стороне конверта адрес Кобби, пометил маршрут, каким он пойдет, и протянул конверт Пату. Тот осмотрел его и сунул в карман.

– Это может стоить мне работы.

– Это может стоить тебе и головы, – напомнил я ему. – Но если выйдет, звонить и предупреждать не будут, а поспешат смыться из города. Мы ничего не переделаем – игра стара, как Ева, – но кто-то одумается и станет жить нормально, а кто-то поскорее сдохнет.

– И все из-за одной рыжеволосой девушки.

– Да. Из-за Нэнси. Все из-за того, что ее убили.

– Мы этого не знаем.

– Брось, Нэнси была приговорена. Но я чувствую что-то еще...

– Страховая компания согласна выплатить родственникам, если таковые найдутся.

– Тут-то и зарыта собака, как сказал поэт. – Я поднялся и допил пиво.

– Позвоню тебе завтра утром, Пат. Я хочу присутствовать на операции. Дашь мне знать, если расшифруете книжечку.

Он все еще ухмылялся; а в глазах его уже горел огонь, от которого у кого угодно душа могла уйти в пятки.

– Кое-что получается. У Кандида нашли заметки, сейчас их сравнивают с символами в книжке.. Так что ему придется попотеть, когда мы его найдем. Я застыл с открытым ртом.

– То есть как это «найдем»?

– Мюррей Кандид исчез, – сказал Пат.

Сев в машину, я начал думать над тем, что сообщил мне Пат. Исчез Мюррей? Почему? Проклятье, вечно «почему»!.. Удрал на всякий случай? Или его убрали – слишком много знал? Мюррей ловкач и наверняка имел подстраховку – объемистую папку в сейфе адвоката, которая в случае гибели владельца попадает в полицию. Большие люди вынуждены оставить его в живых из боязни замарать себя.

Нет, Мюррей целехонек. Город достаточно велик, чтобы спрятать даже его, но рано или поздно он покажется. Пат предусмотрел это, и теперь каждый автобус, каждый поезд осматривают полицейские. Готов поспорить: не одна только крыса Мюррей спешит покинуть тонущий корабль.

На улице шел дождь – моросящий, холодный, противный. Вечерние толпы заметно поредели. Магазин у дома Лолы еще работал, а буженина выглядела слишком привлекательной, чтобы пройти мимо. Нагрузившись таким количеством продовольствия, которое невозможно съесть и за месяц, я прикрыл голову целлофановым пакетом и побежал к подъезду.

Лола лежала в постели с влажным полотенцем на лбу.

– Это я, милая.

– А, я подумала, это лошадь несется по ступеням. Я положил пакет на стул и присел на край постели, потянувшись к полотенцу. Лола улыбнулась.

– О, Майк, как хорошо тебя видеть!

Она обняла меня за шею, закрыла глаза и потерлась волосами о мое лицо.

– Тяжелый день, крошка?

– Ужасный, – пожаловалась она. – Я промокла, выбилась из сил и чертовски голодна. А камеру не нашла.

– По крайней мере, я могу тебя накормить. Все закуплено. И ничего не надо готовить.

– Ты прекрасный человек" Майк. Я бы хотела...

– Что?

– Ничего. Давай поедим.

Я подхватил ее на руки и поднял. Глаза Лолы заблестели, что могло означать многое.

– А ты, оказывается, большая девочка.

– Я должна быть такой... для тебя. На кухню, н-поо-о!

Она игриво ударила меня по спине.

Среди тарелок были салфетки, между ними лежал нож. Наши колени, когда мы сели, соприкасались.

– Расскажи мне, как прошел день.

– Не о чем рассказывать. Я начала с самого начала списка и обошла пятнадцать магазинов. Ни в одном из них камеры не было и нет. А продавцы встречались такие предприимчивые, что чуть не уговаривали меня купить другую.

– Сколько еще осталось?

– Работы на неделю, Майк. Не слишком ли долго?

– Ничего другого не остается.

– Хорошо. Не беспокойся, я беру это на себя. Между прочим, камеру искал кто-то еще.

Моя чашка застыла в воздухе.

– Кто?

– Какой-то мужчина. Причем – я расспросила продавцов, – его интересовала именно эта камера.

Теперь стоило хорошенько подумать, прежде чем пускать Лолу на поиски.

– Возможно, совпадение... но вряд ли.

– Я не боюсь, Майк.

– Если это не случайность, он скоро узнает про тебя и где-нибудь подстережет. Нет, мне это не нравится.

Она помрачнела.

– Как ты сказал, Майк, я большая девочка. Мне не впервой справляться с мужчиной, если он пристает на улице. Точный удар коленом может наделать много хлопот для парня, а если это не сработает, ну... громкий крик соберет массу героев, готовых защитить честь девушки.

Я рассмеялся.

– Хорошо, хорошо. После такой речи мне страшно будет поцеловать тебя на ночь.

– Майк, с тобой я беспомощней котенка и нема как рыба. Пожалуйста, поцелуй меня на ночь, ладно?

– Я подумаю. Сперва нам предстоит работа.

– Какая?

– Смотреть на фотографии. У меня целая куча снимков, сделанных Нэнси.

За них уплачены деньги. так что грех бездельничать.

Мы расчистили стол, и я выбрал фотографии из коробки.

– Половину смотришь ты, половину я. Будь внимательна, вдруг что-нибудь найдем.

Лола кивнула и взяла верхнюю; я сделал то же самое. Сперва я рассматривал каждую карточку очень тщательно, но фотографии следовали одному образцу, и вскоре я заторопился. Лица и еще раз лица; улыбки, порой удивленные, нарочитые позы... Все снято опять на Бродвее.

На двух снимках мужчина пытался загородить лицо; камера остановила его движение. Я отложил их в сторону – открытая часть лица казалась мне знакомой.

– Майк... – внезапно произнесла Лола.

Она прикусила губу и указала на фотографию: приятная молоденькая девушка улыбалась мужчине средних лет, который сосредоточенно хмурился в объектив.

– Она... одна из нас. Мы вместе... вместе ходили на «задания».

– А мужчина?

– Его я не знаю.

Через пять минут Лола нашла другой снимок: кукольная девушка с застывшими чертами манекена и мужчина, низенький и толстый, в одежде, которая должна была сделать его выше и худее, но делала только еще более низеньким и толстым.

– Она тоже, Лола?

– Да. Но в Нью-Йорке пробыла недолго – умная игра позволила ей выйти замуж. Помню и этого мужчину. У него игорный дом в городе. Кроме того, он немного занимается политикой и на свидания обычно приезжал в государственной машине.

Вот оно. Детали, объясняющие почему. Мелкие подробности, способные превратиться в вопросы первостепенной важности. Стопка откладываемых фотографий росла. Может быть, каждый снимок имел непонятное для нас значение; может быть, большинство из них – лишь камуфляж для обмана посторонних.

Я перевернул снимок и увидел надпись, сделанную карандашом: «Смотри С-5».

Нэнси вела досье.

Осколки начали складываться в одно целое, и уже можно было представить всю картину.

Со следующей фотографией повезло мне. Я так ненавидел некоторых людей, что их лица запечатлелись в памяти как живые. Со снимка улыбалась молодая двадцатилетняя пара, лучилась надеждой юности, у которой впереди жизнь. Но меня интересовал задний план: мой клиент входил в какое-то здание. На его руке висела трость; за ним закрыл дверцу машины Финней Ласт в униформе шофера. Но главным было выражение лица Ласта – ядовитая ухмылка, полная ненависти, с которой он смотрел на проходящего мимо человека.

А тот был обуян ужасом; даже на снимке было заметно, что он пятится от Финнея.

Да, ему стоило бояться. Его звали Росс Боуэн, и позже он был найден изрешеченный пулями.

Мои челюсти сжались, кожа на висках напряглась. Лола что-то сказала, но я не расслышал. Тогда она схватила мою руку и заставила посмотреть на себя.

– Что случилось, Майк? У тебя такой вид...

Я положил перед ней снимок и показал группу на заднем плане.

• Предыдущая
• 26/34
• Следующая