Капитан. Наследник империи - Дубчек Виктор Петрович - Страница 8

• Предыдущая
• 8/19
• Следующая

И долговечность – ежели судить по тому, сколь стойко сохранялись в целости огромные, но содержащиеся в полнейшем небрежении здания «промзоны».

С такой технологией укрепления на новой границе можно было бы возводить многажды более споро, подумал принц, да и дешевле.

Он вернулся было к привычным по прежней – такой недавней – жизни мыслям: о скудных возможностях нищей государственной казны, о бесконечных потребностях непонятной вялотекущей войны…

– Не спать, – произнёс над ухом насмешливый голос сударя человека.

– Да нет, как раз на ночёвку у нас времени полно. Первый сон твой, разбужу через три часа.

– Не удобнее ли нам было бы расположиться наверху? – протянул ролевик, с большим сомнением прикасаясь пальцами к низкому перекрытию технического этажа. – Либо, напротив, внизу, в подвале?

Немец ухмыльнулся про себя: к сталинским домам привык, а, «принц»? Хотя нет: у них же сейчас принято по «элитным» новостройкам отсиживаться. Или в загородных домах. Кто его сейчас вспомнит-то, былой престиж.

Ты просто слишком старый, капитан. Ты зажился на свете, столько жить нельзя. Нельзя столько всего помнить, знать и уметь, потому что от твоих знаний и умений уважаемым людям становится неуютно, а этого ведь допустить никак нельзя, верно, капитан?

– Удобнее, – сказал он. – А внизу – спокойнее. Именно поэтому мы будем ночевать здесь.

– Отчего же, – кивнул парень, словно почувствовав насмешку, – я понимаю. Предсказуемости помыслов и поступков следует избегать. Разумеется, это верно лишь по отношению к противостоянию с врагом; союзническое же поведение, напротив, предполагает…

– Философ, три часа у тебя.

Самым удивительным оказалось даже не то, что Кави храпел – мало ли. Это-то как раз от возраста не шибко зависит, просто с годами накапливаются жир и болезни.

Ролевик, во-первых, отрубился сразу – просто лёг и заснул, как и не было этого бесконечного кровавого «вчера». Во-вторых, он храпел, и храпел всерьёз, по-взрослому. Без истерики, негромко, зато с басовитым начальственным надрывом.

Обычно от худощавого парня лет двадцати можно ожидать… чего? Тихого умильного посапывания или, допустим, какого-нибудь высокохудожественного свиста – но уж всяко не подобной основательности.

Насмотрелся ведь капитан на пацанов. Растёт мальчишка в какой-нибудь депрессивной дыре, отец алкашит от безысходности – а чаще и вовсе нет отца, – мать вечно издёрганная и по полгода без зарплаты. Всё серое кругом. Чем ярче красят – тем серее.

На срочку приходит – соплёй перешибёшь. А с той стороны – духи. Сытые, конечно, с чего б им голодать. ГРУшников посытнее, не то что срочников. Там-то всё просто: убиваешь – получаешь деньги. Работа, дело такое.

И вот на щеглах этих худосочных – обламываются духи. А до того – фрицы обломались, лягушатники, монголы… Чёрт его знает, откуда что берётся.

Дубина, так её. Народной войны. Так её.

Он отложил автомат: дальше чистить – только портить.

«АК-105». Оружие экспортное, по нашим меркам дорогое. Было ясно, что эти вэвэшники – кого надо вэвэшники. Какая-то шишка волосатая мальчиков кормит и экипирует. Сейчас-то много частных полицаев… или получастных, а если и казённые – тоже, понятно, все у кого-то на прикорме. А значит, взялись за него пусть пока и не шибко грамотно, однако всерьёз.

И дурака этого – «принца» вислоухого-короткошёрстного – в живых точно б не оставили. По всему выходит, правильно капитан его за собой потащил. Но на душе всё равно свербело: одно дело самому на тот свет изготовиться, совсем другое – принять ответственность за кого-то ещё.

Немец вздохнул.

Оставалось надеяться, что удастся проплясать тут достаточно долго для того, чтобы юный партизан скис и сам попросился на выход, к мамочке. День, от силы два. Вполне реально продержаться: в этой-то промзоне капитан провёл, считай, полгода. Побег, Астрахань, Улан-Удэ, потом снова Москва… да, как раз. Тут ещё прежние закладки все целы наверняка.

Два своих схрона капитан проверял при Кави; ещё один – втихаря. Всё было на месте: оружие, медикаменты…

Он криво усмехнулся, вспоминая себя тогдашнего. Господи, ведь всерьёз надеялся сколотить группу, что ли. Если духи могут – мы-то чем хуже?

Идиот, конечно, был. Хотя ведь и тогда прекрасно понимал, что всё северокавказское «подполье» финансируется, контролируется и покрывается из Москвы. А здесь – до Кремля с полсотни километров. Какая там группа… вывести бы парня. Да и то это имеет смысл при условии, что никто его портрет не срисовал.

Он покосился на безмятежно спящего Кави. Парнишка так и лежал в обнимку со своей шашкой.

Надо признать, клинок действительно отличный. Совсем простой, видимо, из рессорной стали вроде «65Г». Ножны – и те выглядели куда дороже. Однако выкована сабелька была с большой душой и смыслом, ни единой лишней финтифлюшки – явно под действительное применение. Не стесняйся капитан лишних слов, сказал бы: благородная простота.

«Эльф» на первом же привале тщательнейше отчистил лезвие от следов засохшей крови, внимательно осмотрел клинок, небольшим лоскутом нубука поправил какой-то заметный лишь ему самому дефект заточки. И только потом позволил себе вцепиться зубами в прихваченный на заслоне кусок вяленого мяса.

Романтик, чего ж. Всё лучше, чем «винт» бодяжить. Или тихо гнить в офисе. Или сидеть где-нибудь на форуме в Интернете, клепая романчики про Светлых Эльфов и Бессмертную Любовь. Это, говорят, модно сейчас – Светлые Эльфы и Бессмертная Любовь, а, капитан? Много, говорят, таких писателей, и много, говорят, таких читателей. Это ведь гораздо проще, чем, например, сколотить подпольную группу в Подмосковье, потому что для «сколотить» нужны воля, знания и стальные яйца – ага, «65Г», желательно, – а для «романчиков» достаточно закрыть глаза.

«Найти своих и успокоиться», да, с-суки?

Немец с глубокой, оледеневшей за годы ненавистью сплюнул в бетонное крошево у стены.

Новолуние… тьма вокруг встала наглухо. Под кровлей старого испытательного цеха имелся у капитана и секрет с ноктовизором. Надо будет посветлу сбегать.

Им ведь просто некуда деваться, подумал он снова. Эти сопли зелёные… в чём их винить? Они не от жизни бегут, они в жизнь бегут. Потому что в книжках-то она как раз настоящей кажется – по сравнению с мраком, что вокруг.

Они же не овощи – не все, по крайней мере, – они видят, что их убивают, но война ведь не объявлена, в крайнем случае – «контртеррористическая операция», а, капитан? А так-то – всё спокойно, всё хорошо, всё можно – и «винт» бодяжить, и в офисе гнить. Главное – гний[1] тихо, не раскачивай лодку. Прячься в своих книжках, беги хоть к эльфам, хоть к Сталину в сорок первый – потому что сбежавший ты не опасен, тебя нет.

Но не смей влезать в войну.

Потому что пока ты на войне – ты жив.

Останься… да хоть один из всего своего воинства – ты жив, пока ведёшь войну.

Война не закончилась в двадцать втором.

Война не закончилась в сорок пятом.

Война никогда не заканчивается.

Ничто настоящее никогда не заканчивается: ни настоящие книги, ни войны.

Правильно, капитан? Помнишь, был на Земле такой народ – Советский? Высокий и гордый, светлый – куда там, в жопу, эльфам. Готовый к любой жертве и способный на любую победу. Народ богов, последняя надежда мира, правильно, капитан?

Этот народ был непобедим – пока вёл войну.

Но этот бессмертный народ умер, тихо и незатейливо иссяк – когда у людей отняли войну. Когда люди заскулили – «лишь бы не было…» – их смяли, как сминают всякого, отказавшегося от сопротивления; растоптали, как топчут любого, предавшего победу.

Вот так, капитан.

Мажор этот ушастый… может, он и псих: играл-играл, да и доигрался. Но только лучше такие психи, чем всё это стадо благоразумное. А парень не зассал, влез в войну. Пусть чужую, неважно. Мы не всегда сами свою войну выбираем, обычно всё-таки она нас. Тут уж как повезёт.

• Предыдущая
• 8/19
• Следующая