Коп ушел - Спиллейн Микки - Страница 17
- Предыдущая
- 17/43
- Следующая
— Я гляжу, вас, копов, ничего не остановит.
— Ничего.
— Как вам понравились мои парнишки на лестнице?
— Я с ними не знаком.
— Может, когда-нибудь познакомитесь.
— Перейдем к делу.
— Вам что-то нужно? Как это я сразу не сообразил?
— Конечно, не сообразил. Должен сказать, что сегодня не та ночь, когда приятно одному быть на крыше.
— Дай на хлеб, офицер.
Джил порылся в кармане и, разжав кулак, выронил на протянутую ладонь пенни.
— Как раз на хлеб. Большего дело не стоит.
Негр рассмеялся и опустил монетку в карман рубашки.
— Ты шутник, брат. Пожалуй, мы договоримся.
— Пожалуй.
— Задавай вопросы. Сегодня я знаю свои права.
— Помнишь убийство Берковица и Менуота?
— Помню.
— Ты говорил, что видел в этом районе Марка Шелби?
— Да, именно так я и говорил...
— А после ты этого никак не мог вспомнить и путался в своих же показаниях.
— Все так, все верно.
— Итак?..
— Да, Джил... Черт побери! Я называю полицейского по имени... Наверное, лучше говорить: мистер Берк?
— Так ли это важно?
— Нет, конечно.
— Ну же?
— Я видел его. Отлично видел. Он был на улице. Я точно помню: десять долларов на чай забыть нельзя.
— Даже через миллион лет, — согласился Джил.
— Я хочу сказать... до того, как ты задашь этот вопрос, что...
— Что?
— Я никак не могу забыть тех двух парней, которые показали, что может со мной случиться. Они растолковали мне все и оставили пятьсот долларов, чтобы я молчал.
— Интересный разговор.
— Считай, Джил, что я по-прежнему ничего не помню. Все это глубоко похоронено и никому не докопаться. Эти парни могут спокойно выпустить мне кишки и намотать на шею, а без кишок мне жить неохота, понятно?
— Конечно.
— Заставить меня вспомнить это дело просто невозможно. Я рассказал это сейчас лишь потому, что меня просил Большой Вилли. Теперь вам все известно, можете идти домой.
— Так что же делал Шелби?
— Ничего. Я просто видел его там.
— Далеко от конторы?
— Ни далеко, ни близко. — Куда он направлялся? — Никуда. Просто стоял там. Мне вообще с самого начала надо было ничего не говорить, но по молодости я этого не знал. Из-за этого мне чуть было не выпустили кишки.
— Сейчас ты работаешь?
— У меня гараж на паях с братом на Десятой Авеню. А что?
Джил вытащил стодолларовую банкноту и сунул в тот же карман рубашки, где лежала монетка.
— Вечно трачу много денег. Недавно, например, пришлось менять шипы на автомобиле.
Генри вынул банкноту из кармана, взглянул на нее и, усмехнувшись, вернул Джилу.
— Сукины дети полицейские!
— Сукины дети черномазые! — рассмеялся Берк.
Когда они, прощаясь, пожимали друг другу руки, Генри сказал:
— Хоть я и скряга, но сегодня пенни было достаточно.
— Я учту и его при подведении баланса. А ты береги кишки. Они тебе когда-нибудь пригодятся.
— Проклятье! Почему когда-нибудь? Они мне и сейчас нужны. Тем более, что я недавно женился.
Арти Микер любил острую мексиканскую кухню, такую, что, когда он управлялся со стручками горького перца, официанты показывали на него, крутя пальцем у виска. Все-таки не часто встречаются гринго с железным желудком. Хорошо, если он успеет оставить чаевые до своей смерти.
У Педро Кабелла была самая жгучая и острая кухня из всех кубинцев, живущих в Майами. Родом он был из Нуэва Лореда, где приезжим идиотам-гринго нравилось пробовать вулканическую кухню. При каждом удобном случае Арти заезжал к Педро.
Кабелла убрал остатки ужина в ящик, решив, что возьмет их домой и съест за завтраком. Посмотрев, как Арти оживленно беседует с толстой Марией, Педро улыбнулся, подумав, что, когда при поцелуе Мария почувствует вкус его губ и языка, она онемеет от неожиданности.
Но Арти ждали дела. Он заплатил за ужин, взял саквояжик и купил сигареты перед выходом. Он не обратил никакого внимания на тщедушного паренька, который вышел незадолго до его появления. Паренек продолжал стоять в будке, когда Микер садился в машину. Когда «седан» выехал на бульвар, парнишка связался с далеким городом и, назвав номер «седана», дал описание машины. У него была интересная работа. Трижды в день он питался за чужой счет, а если находил машину с нужным номером, получал солидный гонорар. Конечно, он мог бы сообщать и побольше номеров и получать побольше гонорара, приходящего по почте, но он боялся человека, предложившего ему эту работу. Даже не боялся или страшился, а был просто в ужасе от него.
Наедине со своими книгами, перфокартами, телефонами и новенькой ЭВМ, Леон Брей чувствовал себя надежно и уютно.
В одном из швейцарских банков на его счету значилось десять миллионов. Квартира в Нью-Йорке была роскошной. В Лас-Вегасе было имение в сорок акров, там же была конюшня и восемь лошадей. Дача в Байе, штат Калифорния, где он мог, когда возникало желание, развлекаться с какой-нибудь артисткой. И коттедж в Кейтсилле, о котором никто не ведал. «Мой дом — моя крепость», считал он. Любую его просьбу организация выполняла без разговоров. Он все же был фильтром, через который проходили все факты, касающиеся бизнеса. Потом информация сортировалась, обрабатывалась, записывалась и, наконец, могла быть выдана в любой момент. Элита охранников обеспечивала безопасность, делая крепость неприступной, совершенно неприступной. Порталы внизу охраняли Прожженный Ян и его любовник Люсьен. Вид крови стимулировал их, к кровопролитию они были всегда готовы. Это были безукоризненные стрелки.
Выше несли дежурство Олли, Метт и Вуди. Оттуда они следили за всеми входами и выходами, и любой противник сразу же попадал под их перекрестный огонь.
Наверху Льюп и Кобра играли за маленьким столиком в карты, потому что дежурство в крепости всегда было скучным занятием. Им понравился переезд на Лонг-Айленд: и бар рядом, и комнатушки, куда удобно затаскивать баб.
У Леона Брея были причины считать себя в безопасности.
Но он не мог знать, что внизу окровавленное тело Яна лежит на трупе Люсьена. В глазах Люсьена застыл ужас, когда исключительно острая бритва вошла ему в горло.
Олли, Метт и Вуди так и не поняли, какой запах у смертельного газа, вошедшего в их легкие. Они ощутили страшный спазм, их тела одновременно содрогнулись, руки, потянувшиеся к горлу, закоченели. Когда они падали на пол, шум падения был довольно громким, но все же не настолько, чтобы встревожить охранников этажом выше.
Такое создание Льюп увидел впервые, и вместо того, чтобы сразу же пустить в ход оружие, сначала только разинул пасть. Этого оказалось достаточно, чтобы раздавшийся негромкий хлопок снес ему полчерепа.
Кобра, заслуживший свое прозвище благодаря сверхбыстрой реакции, вовремя отскочил в сторону, пригнувшись и высматривая цель. Но, увидев, не успел нажать на курок. Второй хлопок выбил у него из рук пистолет вместе с запястьем. Третий хлопок-выстрел угодил ему в рот, и светло-зеленая стена, у которой он стоял, украсилась сгустками крови и кусочками мозга. Стрелявший снял противогаз, вытер с лица пот и снова надел его. Все это время он почти не дышал — рисковать было слишком опасно. Через пять минут вентиляторы очистят помещение от газа, тогда можно будет дышать спокойно. Он взглянул на часы. Не шевелясь, прождал пять минут и сдернул маску.
Прошло еще десять минут. Зазвонил внутренний телефон.
— Льюп, машина готова? — спросил Брей.
— Готова, — раздался в ответ голос, который Брей посчитал за голос Льюпа.
Свет в щели между полом и дверью кабинета потух, один за другим щелкнули запоры и Леон вышел из кабинета с чемоданчиком под мышкой. Он вставил ключ в дверь, запер замок и повернулся к своему охраннику, чтобы отдать приказ.
Он не успел даже закричать, потому что стремительный удар в глотку перебил дыхание. Леон ударился о стену и стал сползать по ней. Его рука инстинктивно выхватила из-за пояса «беретту». В этот момент ему почудилось, что он выиграл схватку. Противник, перехватив его руку, развернул пистолет дулом ему в грудь. Пуля пронзила ребра и мышцы, пробуравила легкие и, ударившись в позвоночник, срикошетировала в аорту. Леон Брей ощутил, что у него из кармана забирают ключи, но, умирая, уже не обратил на это никакого внимания. Он мучительно умирал у открытой двери своего кабинета, в котором медленно горел фитиль, подбиравшийся к трем пачкам динамита.
- Предыдущая
- 17/43
- Следующая
