День пистолетов - Спиллейн Микки - Страница 2

• Предыдущая
• 2/27
• Следующая

Они даже не обратили на меня внимания, только в уголках глаз я сумел уловить тщательно скрываемое предвкушение удовольствия: они с нетерпением ждали, как развернутся события, ничуть не сомневаясь, что меня постигнет участь многих моих предшественников, Я подошел к столику и, слегка наклонившись, негромко произнес:

— Привет, Рондина!

Следует отметить, что она с честью выдержала этот удар, гораздо лучше, чем я мог предполагать. Ее улыбка осталась такой же загадочной и невозмутимой. Мужчины обменялись недоуменными взглядами, и я поспешил внести некоторое объяснение:

— Это ее старое прозвище.

Она молча пожала мне руку. Ее дивные глаза блестели, как волшебное озеро. Глядя на нее, я понял, почему все без исключения мужчины сходили от нее с ума. Она была настоящей женщиной в полном расцвете своей красоты.

— Давненько мы с тобой не виделись, дорогая, — произнес я негромко и, слегка наклонив голову, представился мужчинам:

— Тайгер Мэн. Забавное имя, не правда ли, но вину за это целиком несет мой отец.

Одного из собеседников звали Бертон Селвик, другого -Винсент Харли, Оба они были членами британской делегации при ООН, и у обоих были королевские манеры. Они пригласили меня за свой столик. Как из-под земли появился Педро с креслом в руках. За его спиной стоял официант со стаканами. Мы с большим удовольствием выпили за здоровье Рондины.

Селвик предложил мне дорогую сигару, но я отказался и закурил сигарету, вытряхнув последнюю из мятой пачки.

— Вы занимаетесь политикой, мистер Мэн? Его голос обладал хорошо поставленными интонациями выпускника Оксфордского университета. Правда, иногда в нем проскальзывали и повелительные нотки воспитанника Даунинг-стрит.

Я прикурил от его золотой зажигалки.

— Нет, не политикой.

Поверх пламени я бросил быстрый взгляд на Рондину. Она сидела чуть подавшись вперед и опершись подбородком о ладонь. В другой руке ее была сигарета с длинным черным фильтром. С загадочной улыбкой она поглядывала на огонек сигареты.

Я продолжил:

— Однако это при определенных взглядах можно назвать и международными отношениями.

— Понимаю...

Естественно, он ничего не понял, и это был знак простой вежливости.

— А как твои дела, дорогая?

— Хорошо, мистер Мэн.

— Раньше я был для тебя просто Тайгером. Ее улыбка была по-прежнему очаровывающей и загадочной, — Хорошо, пусть будет Тайгер. А как ваши дела?

— Неплохо. Честно говоря, в первый момент я сильно удивился этой нашей встрече, Она небрежно помахала рукой, разгоняя клубы табачного дыма.

— Время идет, Земля вертится. Нужно уметь жить и забывать все плохое.

Я снова ощутил в своей груди ноющую боль двух ее пуль.

— Все забывать?" медленно произнес я.

Глаза Рондины блеснули. Я невольно попытался вспомнить, как она выглядела тогда, во время нашей последней встречи, в ее маленькой комнатке в Гамбурге. Тогда британская авиация методично бомбила город, и через пару минут в комнату должен был ворваться Кол Хэггерти с автоматом в руках и разнести в клочья обитателей этого шпионского гнезда...

Но Рондина опередила Кола. Она прекрасно знала все женские уловки и к тому же была очень быстра. Тогда я понял Кола: ему было нелегко стрелять в обнаженную женщину, к тому же необыкновенно красивую. Кол засмотрелся и невольно опустил ствол «брена» вниз, а когда «люгер» в руке Рондины плюнул смертью, было уже поздно.

Винсент бросил взгляд на часы и решительно затушил свою сигару.

— Извините, господа, но мне пора. Его партнер поддержал коллегу.

— Да, мне кажется, вас лучше оставить вдвоем. Наедине с воспоминаниями. Мы еще заглянем в бюро, но все заседания перенесены на следующую неделю, так что до понедельника вы совершенно свободны, дорогая. Мистер Мэн, я очень рад был с вами познакомиться.

В его голосе слышался легкий шотландский акцент. Бертон Селвик произнес с легкой улыбкой:

— Что же касается меня, то я боюсь, что мой сегодняшний день подходит к концу. Что поделаешь, в пятьдесят лет быстро устаешь, а если к тому же побаливает желудок, то лучше всего поспешить к грелке и домашним туфлям.

Рондина с участием посмотрела на него.

— Вы плохо себя чувствуете?

— Что вы, пустяки, как обычно! Я просто немного перетрудился сегодня. Постоянные заботы, бессонные ночи и слишком большая ответственность, дорогая. Я рад, что меня скоро заменят.

— Может быть, вызвать врача? Старик с улыбкой отмахнулся.

— Он не скажет ничего нового. Возраст, дорогая. Но не беспокойтесь, несколько таблеток, два-три сеанса массажа — и я опять буду готов к драке.

Мы пожали друг другу руки на прощание.

— Рад был познакомиться!

Я проводил обоих взглядом и повернулся к Рондине. Молча вынул сигарету из ее золотого портсигара, вложил ей в рот и чиркнул зажигалкой, как обычно делал это раньше.

— Тайгер, — нежно прошептала она.

— Да, дорогая, — так же нежно ответил я ей и прищурился, — Я должен сообщить тебе, что песенка твоя спета — я убью тебя! Это единственное желание, какое я испытываю, глядя на тебя! Я убью тебя так же, как и ты в свое время проделала это.

Она выдохнула облачко дыма мне в лицо и твердо, бесстрастно взглянула мне в глаза. Страх всегда был ей чужд. Она могла быть суровой или нежной, но никогда не бывала слабой.

— Я всегда задавала себе этот вопрос, Тайгер. Когда наступит мой черед?

— И вот он наступил, дорогая.

— Я знаю. Можно мне объяснить тебе кое-что?

— Нет.

— Хорошо! Как ты собираешься убить меня?

— Еще не знаю, — ответил я. — Вероятно, застрелю.

— Почему?

Я улыбнулся ей в предвкушении того момента, о котором мечтал вот уже двадцать лет.

Рондина слегка побледнела и облизнула губы. Впервые я видел, как она волнуется.

— Когда?

— Скоро. Я мог бы убить тебя хоть сейчас, прямо здесь, но сначала мне хотелось бы узнать, в какую игру ты играешь в этот раз, и почему... А после этого, моя прекрасная убийца!.. Я выстрелю тебе прямо в сердце.

— Тайгер!..

— Брось этот свой тон, — он мне слишком хорошо знаком и на этот раз я не попадусь на приманку. Перед тобой сидит старый солдат, прошедший огонь, воду и медные трубы. Во второй раз у тебя ничего не получится. Твоя песенка спета, дорогая. С этой минуты можешь считать себя уже вычеркнутой из списков секретных агентов.

Я встал, отодвинул кресло и негромко, торжествующе рассмеялся, глядя на Рондину сверху вниз. Неожиданно в ее взгляде появилось какое-то странное выражение, исчезло на мгновение и появилось вновь.

— Ты была прекрасной любовницей, — сказал я ласково. — Помнишь то бомбоубежище?

Ее глаза превратились в две узкие пулеметные амбразуры, готовые сразить на месте раскаленным свинцом.

— Помнишь ту дождливую ночь, когда я солгал французам, спасая тебя?

Она так стиснула кулачки, что побелели костяшки пальцев.

— Они бы голыми руками растерзали меня, если бы узнали, что я покрываю тебя, Рондина, Но мы любили друг друга, ты — немецкая шпионка, и я — американский разведчик. И вскоре ты доказала, какой верной была твоя любовь, Через двадцать минут после того как мы легли в постель, ты дважды выстрелила в меня в упор. И это несмотря на то, что буквально за десять минут до этого ты в вожделении стонала в моих объятиях, шепча, что ни один мужчина не делал тебя такой счастливой. И ты выстрелила в мою обнаженную грудь! Действительно, настоящая любовь! Задним числом приношу тебе глубокую благодарность. Но теперь все! Тебе пришел конец!

Влажный блеск ее глаз не тронул меня. Ее точеная высокая грудь, судорожно вздымающаяся от волнения, не опечалила меня. Я оставался холодным, как лед.

— До встречи, Рондина! — произнес я, — Мы очень скоро увидимся, и это будет очень печальное для тебя свидание. Пока!

Посетители ресторана с изумлением глядели мне вслед. Они не верили своим глазам. Мне удалось то, что до сих пор не удавалось никому: просидеть с этой женщиной за столиком один на один и даже вести с ней светскую беседу и уйти, оставив ее явно взволнованной. Несколько минут назад они наблюдали за уходом двух ее спутников, которые в их глазах выглядели воплощением достоинства и безукоризненных манер истинных аристократов, а теперь за ее столиком находился совсем другой тип, за которого они не поставили бы и цента.

• Предыдущая
• 2/27
• Следующая