И лед, и пламень - Третьяк Владислав Александрович - Страница 12

— Технично они оснащены очень здорово. Команда с характером. Но я не сомневаюсь в том, что вы у них выиграете.

В Сараеве американские туристы заранее раскупили билеты на финал, убежденные в том, что повторится ситуация четырехлетней давности, что это будет их финал. Шума вокруг сборной США перед Олимпиадой и в первые дни турнира было более чем достаточно. Причем этому немало способствовали сами заокеанские хоккеисты, направо и налево давая смелые интервью.

Раз так, решили мы, значит, американцы не очень-то уверены в своих силах. По-настоящему сильные никогда не станут хвастаться.

Перед своим первым матчем — с канадцами — чемпионы предприняли психологическую атаку на соперника, обвинив «Кленовые листья» в том, что за них якобы выступают два бывших профессионала. Янки добились своего: этим игрокам запретили участвовать в Олимпиаде, но зато канадцев это привело в неописуемую ярость. Они поклялись «растерзать выскочек» и сдержали свое слово. Счет матча — 4:2 в пользу Канады. Затем американцы вышли на лед против хоккеистов ЧССР, хорошо запомнивших крупное поражение, которое они потерпели от сборной США в Лейк-Плэсиде. Эту встречу признали одной из лучших на олимпийском турнире. Американцам отступать было некуда, но и соперник силен. Мне показалось, что по физическим кондициям обе команды были примерно равны, однако чехословацкие хоккеисты превосходили американцев в технике. Звено Руснака, по существу, одно обыграло олимпийских чемпионов, забив четыре шайбы.

Для сборной США Олимпиада закончилась матчем с норвежцами. 3:3! Настоящий конфуз. В припадке безумного разочарования теперь уже экс-чемпионы вдребезги разбили о лед свои клюшки, а в раздевалке принялись за мебель, искрошив ее в щепки.

Вот уж что-что, а это понять — свыше моих сил. Проигрывать надо достойно.

…На Олимпиаде представители всех других видов спорта уже отсоревновались, получили свою долю наград и огорчений, отпраздновали и отплакали. Только мы, хоккеисты, все еще пока не могли позволить себе думать ни о чем другом, кроме победы. Последний, решающий матч должен был состояться незадолго до прощания с олимпийским огнем. Как это уже бывало неоднократно, главный матч свел нас со старыми знакомыми — хоккеистами Чехословакии.

Чехословацкая сборная болезненнее, чем мы, перенесла процесс смены поколений. Великие игроки 70-х годов будто унесли вместе с собой что-то очень важное из характера команды. Я отчетливо видел, что молодых чехословацких хоккеистов не устраивает «серебро», которое мы неизменно оставляли им в последние годы. Но видел я и другое: психологически они пока не готовы выигрывать у нас. Кажется, не хватает им стопроцентной веры в себя.

В последний день Олимпиады мы вышли на лед, зная, что наша золотая медаль — если удастся ее завоевать — перевесит чашу весов неофициальной общекомандной победы в пользу сборной СССР. Надо было постараться.

Тихонов дал общую установку на матч. А затем отозвал меня в сторону:

— Боюсь перенастроить ребят, Владик. Собери сам команду, поговори по душам, без высоких слов.

Тренеры волновались не меньше нашего. И Тихонов, и Юрзинов оба осунулись, почернели. Матч, который нам предстояло сыграть, подводил итог их напряженному четырехлетнему труду. Правильным курсом они шли или ошибались?

Наши тренеры — люди чрезвычайно ответственные. Сказать, что Виктор Васильевич живет хоккеем, значит ничего не сказать. Он фанатично предан игре и, по-моему, даже во сне ищет путь к победам. Твердо знаю, что никто острее Тихонова не переживает в ходе матчей.

И вот мы собрались без тренеров. На правах самого старшего и опытного я взял слово:

— Ребята, мы шли к этому дню четыре года. Сегодня на Родине миллионы людей соберутся у телевизоров. Вся Олимпиада была интересной, но вы знаете, как ждут именно нашей, хоккейной победы. Я вижу, что многие дебютанты очень волнуются. Но пусть вас это не смущает. Для меня эта Олимпиада четвертая по счету, а волнуюсь, как в первый раз. Важно, чтобы мы помогали друг другу, быстро исправляли ошибки, если они появятся.

Я всматривался в знакомые лица, думая о том, как же трудно пришлось парням в минувшие дни и еще труднее будет сегодня. На многих из них Олимпиада уже оставила свои отметины в виде шрамов и синяков. С тяжелыми травмами заканчивали турнир Макаров, Ларионов, Тюменев. Врач нашей сборной сбился с ног, восстанавливая боеспособность команды. Кстати, несколько дней спустя Борис Сапроненков в интервью скажет: «Когда-то мне довелось работать с лыжниками. Уж в чем, а в терпении им не откажешь. Но у хоккеистов терпение особого свойства. Это терпение к боли, к травмам. Иному игроку наложишь в перерыве несколько швов, и он как ни в чем не бывало вновь выходит на лед. Вот такие они — наши ребята. На тривиальные синяки и шишки они просто не обращают внимания. Считается, если их не получил, значит, играл не в полную силу»...

Доктор в подтверждение своих слов мог бы привести немало выразительных примеров. Ну, например, вспомнить решающий матч мирового первенства 1978 года в Праге, когда мы встречались с хозяевами льда. Тот турнир измотал всех нас основательно, а по ходу самого важного поединка в команде почти не осталось игроков. С высокой температурой рвался на лед Капустин, во время матча выбыли из строй Мальцев, Лутченко. Сердечный приступ свалил прямо на скамье Валеру Васильева. Врач метался от одного к другому. Я никогда не смотрю на табло во время игры, не считаю оставшегося времени, а вот тогда, каюсь, не выдержал, поднял голову — оставалось продержаться пятнадцать секунд. Только пятнадцать… Это были самые длинные секунды в моей жизни. Я считал про себя: «…три, две, одна». Когда прозвучала сирена, я на мгновение «выключился» — что-то бессвязное кричал кому-то, и мне что-то кричали.

А на скамейке, не стыдясь, плакал Тихонов.

И вот опять ситуация повторяется: снова судьбу золотых наград, теперь уже олимпийских, решит встреча СССР — Чехословакия. И я всматриваюсь в лица своих молодых товарищей.

От того состава сборной, который победил в Праге, почти никого не осталось. Но тот дух жив в нашей команде. Нам по-прежнему не надо никакого другого места, кроме первого.

После нашего собрания нашлись спортивные руководители, которые тоже изъявили желание побеседовать с командой и с каждым игроком в отдельности. Так сказать, для поднятия морального духа, но это была бы уже «накачка», а она ничего хорошего не сулит. Тихонов проявил твердость, не допустив более никаких призывов и уговоров. Как опытный психолог (а хороший тренер обязательно должен быть психологом), он по нашим лицам угадал стопроцентную внутреннюю сосредоточенность каждого игрока, настрой на полную самоотдачу. «Накачка» могла вызвать раздражение, а у молодых хоккеистов — скованность. Тарасов, помню, в таких случаях не подпускал к команде никого из посторонних, какие бы высокие чины они не имели. Точно так же поступил и Тихонов.

Не стану подробно останавливаться на матче — он еще у всех в памяти. 2:0 — таков счет нашей победы. Зрелищно это была не самая интересная встреча, однако по внутреннему напряжению поединок безусловно выдающийся. В первом периоде вратарь Шиндл стоял хорошо, но все же не уберег свои ворота после снайперского броска Кожевникова, который, кстати, был включен в олимпийскую сборную в последний момент. Во втором периоде удачным оказался кистевой бросок Крутова в дальний угол. Две ошибки защиты — два гола. А наша оборона в тот день действовала безошибочно.

До игры думали: ну порадуемся, если победим. И вот она — победа! Мы вернули Родине звание олимпийских чемпионов. Ликуют на трибунах болельщики. И нам бы радоваться. Но нет, для радости не осталось никаких сил — ни-ка-ких! Все отдано там, на льду олимпийского катка.

Только когда закончилась церемония награждения и мы оказались в автобусе, Фетисов встал: «Ура!»