Противостояние. Том II - Кинг Стивен - Страница 12
- Предыдущая
- 12/172
- Следующая
— Эй ты, длинный уродец, — растягивая слова, окликнул его шофер, и Мусорщик переключил внимание с нарисованных языков пламени на водителя этой бомбы на колесах.
Ростом он был около пяти футов и трех дюймов. Завитые, уложенные, напомаженные и покрытые бриллиантином волосы добавляли к его росту еще дюйма три. Все локоны соединялись над воротничком не просто в утиной гузке, а живом воплощении всех причесок а-ля утиная гузка, обожаемых панками и хулиганами по всему белому свету. На ногах у него были остроносые черные сапоги с эластичными голенищами и каблуками, прибавлявшими к росту Малыша еще три дюйма и, таким образом, приближавшими его к вполне приличным пяти и девяти. Его узкие полинявшие джинсы были такими тесными, что легко угадывались все цифры на монетках в карманах. Каждая обтянутая тканью изящная маленькая ягодица казалась скульптурно вылепленной, а ширинка выглядела так, словно он засунул туда замшевую сумку с мячиками для гольфа. Он носил шелковую рубашку «Западный стиль» цвета бургундского вина, украшенную желтой отделкой и пуговицами из фальшивых сапфиров. Его запонки были похожи на отполированную кость, и позже Мусорщик убедился, что так оно и было на самом деле. Малыш имел два набора запонок: одни — из человеческих коренных зубов, другие — из резцов доберман-пинчера. Поверх фантастической рубашки, несмотря на дикую жару, он надел черную кожаную куртку мотоциклиста с орлом на спине. Она вся была испещрена молниями, зубцы которых сверкали как бриллианты. С плечей и пояса свисали три заячьи лапки — белая, коричневая и ярко-зеленая. Куртка, еще более вычурная, чем рубашка, щеголевато поскрипывала от обильной масляной пропитки. Поверх орла белой шелковой ниткой было вышито все то же слово: МАЛЫШ. Из щели между высокой копной блестящих волос и поднятого воротника сверкающей мотоциклетной куртки выглядывало крошечное бледное кукольное личико с крупными, но безупречно вырезанными надутыми губками, мертвыми серыми глазами, широким лбом без складок и морщин и пухлыми щечками. Он был похож на Крошку Элвиса.
Два револьверных пояса пересекались крест-накрест на его плоском животе, и из каждой болтающейся на бедре кобуры торчал громадный 45-й.
— Эй, парень, чего скажешь? — протянул Малыш.
И единственное, что Мусорщик мог додуматься произнести, было:
— Мне нравится твоя машина.
Это были верные слова. Быть может, единственно верные. Через пять минут Мусорщик сидел на месте пассажира, а двухместный автомобиль разгонялся до обычной скорости Малыша — где-то около девяноста пяти. Велосипед, на котором Мусорщик доехал сюда от восточной части Иллинойса, превратился в крохотное пятнышко на горизонте.
Мусорщик робко заметил, что на такой скорости Малыш не сумеет вовремя обнаружить аварию или затор на дороге, если они наткнутся на таковой (кстати, они уже несколько раз натыкались на преграды, и Малыш под яростный протест громадных шин устраивал настоящий слалом).
— Эй, парень, — сказал Малыш, — у меня ведь реакция. И точный расчет времени. До трех пятых секунды. Ты мне веришь?
— Да, сэр, — слабым голосом произнес Мусорщик. Он чувствовал себя как человек, случайно разворошивший палкой змеиное гнездо.
— Ты мне нравишься, парень, — своим странным монотонным голосом сказал Малыш. Его кукольные глазки уставились поверх светящегося оранжевого руля на мерцающую дорогу. Большие пластиковые игральные кости с черепами вместо точек свисали с зеркала заднего обзора. — Достань-ка пивка там, сзади.
Пиво «Курс» было теплым, а Мусорщик терпеть не мог пива, но он быстро опорожнил одну банку и сказал, до чего же оно вкусное.
— Эй, парень, — отреагировал Малыш, — нет пива, окромя «Курса». Я бы ссал «Курсом», если б мог. Веришь в эти хенки-пенки?
Мусорщик сказал, что, конечно же, верит.
— Меня зовут Малыш. Из Шривпорта, Луизиана. Тебе известно, где это? Эта вот зверюга получала первые призы на всех выставках тачек на Юге. Веришь в эти хенки-пенки?
Мусорщик сказал, что верит, и взял еще одну банку теплого пива. Похоже, это был самый правильный шаг в сложившейся ситуации.
— А как тебя кличут, парень?
— Мусорщик.
— Как? — На одно жуткое мгновение мертвые кукольные глазки задержались на лице Мусорщика. — Ты шутишь со мной, парень? Никому не стоит шутить с Малышом. И тебе лучше поверить в эти хенки-пенки.
— Я верю, — со всей серьезностью заявил Мусорщик, — но меня так называют. Потому что я раньше любил поджигать мусорные баки, почтовые ящики и многое другое. Я спалил пенсионный чек старухи Семпл. За это меня отправили в исправилку. А еще я спалил методистскую церковь в Поутэнвилле, Индиана.
— Да ну? — восхищенно воскликнул Малыш. — Парень, да ты вроде еще психованней, чем крыса в сортире. Это классно. Мне нравятся психи. Я и сам псих. Совсем спятил. Мусорщик, м-мм?.. Это мне по душе. Из нас получится та еще парочка. Ё…й Малыш и ё…й Мусорщик. Лапу, Мусор.
Малыш протянул свою руку, и Мусорщик пожал ее так быстро, как только мог, чтобы Малыш снова мог обеими руками взяться за руль. Они резко рванули за поворот, и перед ними вырос «бекинз», почти полностью перегородивший шоссе. Мусорщик закрыл лицо руками, приготовившись к немедленному переходу в астральное измерение. Малыш и бровью не повел. Двухместная тачка скользнула вдоль левой обочины шоссе, как водяной клоп, оставив на кабине грузовика немного краски.
— Класс, — выговорил Мусорщик, как только почувствовал, что может говорить без дрожи в голосе.
— Эй, парень, — спокойно сказал Малыш. Потом один из его кукольных глаз торжественно подмигнул Мусору. — Ты мне не рассказывай — я сам тебе расскажу. Как тебе пиво? Резковато, мать его, верно? Бьет по шарам после езды на том детском велике, а?
— Конечно, бьет, — согласился Мусорщик и сделал очередной глоток теплого «Курса». Он был сумасшедшим, но не настолько, чтобы спорить с Малышом, когда тот вел машину. Ни в коем разе.
— Ну ладно, что толку ходить вокруг, мать его, да около, — сказал Малыш и потянулся назад, чтобы достать себе банку этой бормотухи. — Похоже, мы едем в одно и то же место.
— Наверное, — осторожно кивнул Мусорщик.
— Едем присоединиться, — сказал Малыш. — Едем на запад. Чтобы сорвать свой долбаный куш. Веришь в эти хенки-пенки?
— Наверное.
— Тебе снились сны про этого лешего в черном летном костюме, а?
— Ты хочешь сказать, священника?
— Я всегда хочу сказать то, что говорю, и говорю то, что хочу, — ровным тоном произнес Малыш. — И ты, ё…й клоп, мне не рассказывай — я сам тебе расскажу. Это черный летный костюм, и парень носит защитные очки. Как в том фильме Джона Уэйна про Больших Двоих. Очки такие здоровые, что за ними не видно его ё…й рожи. Темная он лошадка, верно?
— Ага, — сказал Мусорщик и глотнул теплого пива. Голова у него начала гудеть.
Малыш навис над оранжевым рулевым колесом и принялся подражать военному летчику — тому, вероятно, который выделывал свои трюки в «Больших Двоих» в жаркой схватке. Двухместную тачку стало опасно мотать из стороны в сторону, когда он имитировал нырки, бочки и мертвые петли.
— Иииииияаааааааах… тюх-тюх-тюх…… ду-да-ду-да… На, жри, крыса ё…я… Капитан! Бандиты прямо по курсу!.. Разверни на них пушку с воздушным охлаждением, мудозвон ты ё…й… Та-та-та… Та-та-та-та-та! Мы сбили их, сэр! Все чисто… Уррррааааа! Садимся, ребята! УРРРРААААААА!
Выражение его лица ни капельки не изменилось, когда он играл в воздушный бой; ни один напомаженный волосок не колыхнулся, когда он снова повел машину прямо и перестал мотать ее от одной обочины к другой. Сердце Мусорщика гулко колотилось в груди. Пот струился по телу так, словно он принял душ. Он глотнул пива. Ему надо было отвлечься.
— Но он меня не пугает, — сказал Малыш, словно прежняя тема разговора совсем не прерывалась. — Да ничуть, мать его. Он крутой крошка, но Малышу приходилось справляться с крутыми крошками и раньше. Сначала я укорачивал им язык, а потом и жизнь. Точно, как говорит Босс. Веришь в эти хенки-пенки?
- Предыдущая
- 12/172
- Следующая
