Исход. Том 1 - Кинг Стивен - Страница 50

• Предыдущая
• 50/161
• Следующая

Револьвер 45-го калибра армейского образца все еще был зажат у мертвеца в руке. Кафельный пол был заляпан кровью и серым веществом, напоминающим овсяную кашу. Старки подавил в себе сильное, но, слава Богу, мимолетное желание наклониться и прикоснуться к холмикам груди мертвой женщины, чтобы проверить, твердые они или мягкие.

Еще дальше по коридору, прислонившись к двери, сидел мужчина, к его шее шнурком от ботинка была привязана записка. Подбородок его упал на грудь, закрывая написанное. Старки пальцами приподнял подбородок и откинул голову мужчины назад. Когда он проделывал это, глаза мужчины с негромким стуком провалились внутрь. Красным фломастером было написано: «ТЕПЕРЬ ВЫ ЗНАЕТЕ, ЧТО ЭТО СРАБОТАЛО. ВОПРОСЫ ЕСТЬ?» Старки отпустил подбородок мужчины. Голова так и осталась поднятой вверх в неудобном положении, темные, пустые глазницы смотрели прямо вперед. Старки попятился. Он почувствовал, что плачет, потому что у него не было никаких вопросов.

Дверь кафе была широко распахнута. На ней висела большая доска объявлений. Старки прочитал, что 20 июня должен состояться матч по игре в кегли. «Грим гатерболлерс» против «Фест страйперс» в чемпионате лаборатории. Также Анна Флосе желала поехать в Денвер или Боулдер 9 июля. Она искала попутчика, чтобы пополам оплатить расходы и по очереди вести машину. А некто Ричард Беттс хотел избавиться от дружелюбных щенков, смесь колли и сенбернара. К тому же в воскресенье в кафе должно было состояться богослужение.

Старки прочитал все объявления и лишь после этого вошел внутрь. Внутри запах был сильнее — к запаху мертвых тел добавился запах прокисшей пищи. Старки с ужасом огляделся вокруг. Казалось, глаза некоторых тел смотрят на него.

— Послушайте… — произнес он и поперхнулся. Он не имел ни малейшего представления, что ему следует сказать.

Старки медленно подошел к тому месту, где сидел Фрэнк Д. Брюс, уткнувшись лицом в тарелку с супом. Несколько секунд он разглядывал Фрэнка Д. Брюса. Затем приподнял голову Фрэнка Д. Брюса, взяв ее за волосы. Тарелка приподнялась вместе с головой, прилипнув к лицу. Старки в ужасе уставился на это зрелище, а потом сбил тарелку, та со звоном упала на пол и перевернулась. Остатки супа облепили лицо Фрэнка Д. Брюса, как останки заплесневелого тела. Старки достал из кармана платок и вытер все, что мог. Глаза Фрэнка Д. Брюса были залеплены супом, но Старки не посмел протереть веки. Он боялся, что глаза Фрэнка Д. Брюса могут запасть в череп, как глаза того человека с запиской на груди. Но еще больше он боялся, что веки, освобожденные от клейкой массы, которая прикрывала их, могут приподняться вверх, как занавеси на окнах. Больше всего он боялся того выражения, которое мог увидеть в глазах Фрэнка Д. Брюса.

— Рядовой Брюс, — мягко произнес он. — В отставке.

Старки аккуратно прикрыл платком лицо Фрэнка Д. Брюса. Затем развернулся кругом и вышел из кафе, печатая шаг, как на плацу. На полпути к лифту он подошел к мужчине с запиской, привязанной к шее. Старки присел рядом с ним, взвел курок своего пистолета и вставил дуло себе в рот.

Раздавшийся выстрел прозвучал приглушенно и совсем не драматично. Ни одно из тел не обратило на это ни малейшего внимания. Очистители воздуха позаботились об облачке дыма. В недрах лаборатории «Голубого Проекта» застыла тишина. В кафе платок Старки слетел с лица рядового Фрэнка Д. Брюса и приземлился на пол. Казалось, Фрэнк Д. Брюс не возражает, но Лен Крейтон вдруг обнаружил, что он все чаще и чаще смотрит на монитор, изображающий Брюса, и удивляется, какого черта Билл не вытер суп с его век, пока находился там. Скоро, очень скоро он предстанет перед Президентом Соединенных Штатов, но суп, застывший на веках Фрэнка Д. Брюса, беспокоил его больше. Намного больше.

Ренделл Флегг, чья темная кожа сливалась с чернотой ночи, шагал на юг по федеральному шоссе № 51, прислушиваясь к ночным шорохам, плотно обступавшим эту узкую дорогу, которая рано или поздно, но выведет его из Айдахо в Неваду. Из Невады он сможет отправиться в любую сторону. От Нового Орлеана до Ногалеса, от Портленда, штат Орегон до Портленда, штат Мэн это была его страна, и никто не знал и не любил ее больше. Он знал, куда ведут дороги, и он шел по ним ночью. Теперь, за час до рассвета, он находился где-то между Грасмером и Риддлом, западнее Твин-Фолс, но все еще севернее резервации Герцогская долина, простиравшейся на территории двух штатов. А разве это было плохо?

Он шел быстрым шагом, постукивая сбитыми каблуками запыленных ботинок по асфальту, придерживаясь обочины дороги, и, если на горизонте появлялись фары автомобиля, отступал подальше, прижимаясь к мягкому плечу высокой травы, в которой ночные пичуги свили себе гнезда… и машина проезжала мимо, водитель, возможно, и чувствовал легкую дрожь, как будто въехал в полосу холодного воздуха, а его спящая жена и дети вздрагивали, как будто им одновременно приснился дурной сон.

Он шел на юг, на юг по шоссе № 51, стертые каблуки его грубых ковбойских ботинок отбивали ритм по асфальту, — высокий мужчина неопределенного возраста в линялых потертых джинсах и видавшей виды куртке. Его карманы были набиты пятьюдесятью видами спорной литературы — памфлетами на разные темы, риторикой по разным поводам. Когда такой человек сует вам книжонку, вы безропотно берете ее, не обращая внимания на обсуждаемый в ней предмет: опасность атомных электростанции, связь правительства с наркомафией, профсоюзы фермеров, Свидетели Иеговы (Если вы можете ответить на эти три вопроса «да», вы будете СПАСЕНЫ!), цветные за равноправие. Все это было в его арсенале, и даже больше.

На нагрудных карманах его куртки было по рисунку. На правом — желтое улыбающееся лицо. Ha левом — свинья в фуражке полицейского, а под ее изображением красными буквами в виде капель крови было написано: «КАК ТВОЯ СВИНИНКА?»

Не останавливаясь и не снижая темпа, он продвигался вперед, сливаясь с ночью. В темноте его глаза, казалось, горели фанатичным огнем. За спиной у него висел старенький потертый рюкзак. Лицо сияло мрачной радостью, как и его сердце, подумаете вы, — и будете абсолютно правы. Лицо его излучало счастье, граничащее с ненавистью, и такое ужасающе щедрое тепло, что оно заставляло уставшую официантку из придорожного кафе ронять стаканы, а встречных детишек врезаться на своих велосипедах в дощатый забор, а затем с плачем кидаться к матери, потирая ручонкой разбитые колени. Лицо его гарантировало превращение спора за стойкой бара в кровавую драку.

Он шел на юг, по шоссе № 51 где-то между Грасмером и Риддлом, теперь уже намного ближе к Неваде. Скоро он сделает привал и проспит весь день, проснувшись только с наступлением сумерек. Пока на маленьком костерке (не дай Бог увидят дым!) будет готовиться его ужин, он будет читать, и неважно что: дешевый порнороман, или, может быть, «Майн кампф», или книжку комиксов, или одну из реакционных газетенок, или «Сыновья патриотов». Когда дело касалось печатного слова, Флегг был читателем на любой вкус.

После ужина он возобновит свой поход, направляясь на юг по этому прекрасному шоссе, сливаясь с этой Богом сотворенной первозданной красотой, наблюдая, вдыхая и прислушиваясь, в то время как климат будет становиться все суше, подавляя растительность, превращая ее в колючки и перекати-поле, а горы начнут вздыматься над землей, словно выгнутые спины динозавров. Завтра к рассвету или послезавтра он доберется до штата Невада, минуя сначала Овихи, затем Маунтин-Сити, а там, в Маунтин-Сити, живет человек по имени Кристофер Бредентон, который побеспокоится, чтобы в его распоряжении оказались чистая машина и чистые бумаги, а затем страна оживет во всех своих великих возможностях, государственные органы с целой системой дорог, вмурованных в их кожу, как капилляры, готовы принять его — темное пятно иностранной политики, — его сердце, печень, легкие, мозг. Он был тромбом, ищущим зацепки, осколком кости, жаждущим впиться в мягкую ткань, одинокой, бездомной клеткой в поисках приятеля — вместе они могли бы похозяйствовать и разрастись в уютную злокачественную опухоль.

• Предыдущая
• 50/161
• Следующая