Исход. Том 1 - Кинг Стивен - Страница 38

• Предыдущая
• 38/161
• Следующая

— Трой, — отчетливо произнес Старки — Повторяю, Лев: Трой. Повторите. Остальное на ваше усмотрение. Повторяю снова…

— О Господи! — вздохнул молодой голосок в Сайп-Спрингсе.

— Повтори, сынок, — сказал Старки.

— Т-Трой, — произнес голосок. Затем с большим напором: — Трой.

— Очень хорошо, — спокойно ответил Старки, — Благослови тебя Бог, сынок. Во веки веков.

Щелчок, за которым последовал сильный шум, потом еще щелчок, тишина, затем голос Лена Крейтона:

— Билли? Я записал весь разговор.

— Хорошо, Лен, — устало ответил Старки. — Сформулируй свой доклад так, как считаешь нужным.

— Ты не понял, Билли, — сказал Лен. — Ты поступил правильно. Неужели ты думаешь, я этого не понимаю?

Старки закрыл глаза. В мгновение ока, несмотря на все «успокоители», он почувствовал себя страшно опустошенным.

— Благослови Господь тебя тоже, Лен, — сказал он голосом, близким к срыву. Он отключил связь и снова вернулся ко второму монитору. Заложив руки за спину, как Блэк Джек Першинг, инспектирующий войска, он стал рассматривать Фрэнка Д. Брюса и место, где тот нашел последний приют. На какое-то время Билл Старки снова почувствовал себя спокойно.

Если ехать на юго-восток от Сайп-Спрингса по шоссе № 36, то через день езды можно попасть в Хьюстон. Машина, мчавшаяся по дороге со скоростью восемьдесят миль в час, была трехлетним «понтиаком-бонневиль», и когда она, взобравшись на холм, внезапно увидела перед собой «форд», блокирующий дорогу, водителю едва удалось избежать аварии.

Сидевший за рулем тридцатишестилетний журналист одной из больших хьюстонских газет нажал на тормоза. Зловеще завизжали шины, нос «понтиака» сначала угрожающе опустился к дороге, а потом начал крениться влево. Водитель отпустил тормоза, обогнул «форд», чуть задев его корпусом, и тут же почувствовал, как левые колеса забуксовали в жидкой грязи. Он нажал на газ, и «понтиак» ответил тем, что снова въехал на твердое покрытие. Голубой дымок повалил из-под шин. А радио бормотало:

Детка, можешь ты отыскать своего мужчину?

Его, который лучше всех.

Детка, можешь ты отыскать своего?

Водитель снова нажал на тормоза, и автомобиль замер в звенящей, жаркой полуденной тишине. Прерывисто задышав, человек за рулем разразился бранью. Он резко развернул «понтиак» и сдал назад к «форду» и двум мужчинам, стоявшим позади машины.

— Послушай, — нервно произнес фотограф. Он был толстый и последний раз дрался в девятом классе. — Послушай, может быть, нам лучше…

Его откинуло назад, когда водитель одним движением руки резко остановил «понтиак» и выбрался наружу. Сжимая кулаки, он направился к двум молодым людям, стоявшим позади «форда».

— Ну что ж, сукины дети! — выкрикнул он. — Вы чуть не отправили нас на тот свет, и я хочу…

Он четыре года отслужил в армии. Добровольцем. И он мгновенно идентифицировал приподнятое над капотом «форда» оружие как М-3А и ошеломленно застыл под жарким техасским солнцем, намочив в штаны. Водитель начал кричать и мысленно уже бежал обратно к «Понтиаку», но ноги его так и не сдвинулись с места. Неизвестные открыли огонь и прострелили ему грудь и пах. Когда журналист падал на колени, подняв руки вверх в немой мольбе о пощаде, пуля пронзила его на дюйм выше левого глаза и снесла ему макушку.

Фотограф, скрючившийся на заднем сиденье, никак не мог понять, что же произошло, пока двое парней не перешагнули через распростертое тело его коллеги и не направились к нему, держа оружие наизготове. Он скользнул к рулю «понтиака», чувствуя, как теплые капельки слюны собираются в уголках рта. Ключи все еще были на месте. Фотограф завел машину и вскрикнул, когда раздались выстрелы. Он почувствовал, как машина накренилась вправо, будто какой-то великан приподнял ее за левый борт, управляемые колеса дико трясло. Фотограф подпрыгивал вверх-вниз, в то время как «понтиак» скрежетал по дороге пробитой шиной. А через секунду великан сбил и второй бок. Вибрация усилилась. Посыпались искры. Фотограф всхлипывал. Задние колеса «понтиака» затрясло. Двое молодых людей подбежали к своему «форду», серийный номер которого значился в списке авто-мотодивизиона Пентагона, и один из них развернул машину. Капот машины высоко поднялся вверх, когда они переезжали тело журналиста. Сержант, сидевший на пассажирском сиденье, чихнул, отвернувшись к ветровому стеклу. Впереди них, задрав вверх бампер, по дороге ковылял «понтиак» с простреленными задними шинами. Сидящий за рулем толстый фотограф заплакал, увидев в зеркало заднего обзора приближающийся черный «форд». Он жал на акселератор изо всех сил, но «понтиак» едва ли ехал со скоростью больше сорока миль. В радиоэфире Мадонна сменила Ларри Андервуда. Мадонна уверяла слушателей, что она сугубо материальная девушка.

«Форд» обогнал «понтиак», и на одну кристальную, обнадеживающую секунду фотограф подумал, что «форд» проедет дальше, исчезнув за пустынным горизонтом, и оставит его в покое. Затем «форд» сдал назад, и задранный вверх бампер «понтиака» врезался в его крыло. Заскрежетал металл. Голова фотографа врезалась в руль, из носа потекла кровь.

С ужасом оглядываясь назад, он скользнул по теплому сиденью, как будто оно было залито жиром, и выбрался из машины. За его спиной была натянута колючая проволока, и он, неуклюжий толстяк, попытался перепрыгнуть через этот колючий барьер, подумав: «Я сделаю это, я могу бежать вечно…»

Он упал по другую сторону, запутавшись ногой в колючей проволоке. Стеная под голубым небом, он тщетно пытался выпутаться, когда к нему подошли двое молодых людей, держа в руках оружие. За что, пытался он спросить их, но из его груди вырвался только жалобный безнадежный писк, а затем его мозги разлетелись в стороны.

В тот день не появилось напечатанного в газетах репортажа о болезни или другом происшествии в Сайп-Спрингсе, штат Техас.

Ник открыл дверь, отделяющую кабинет шерифа Бейкера от камер предварительного заключения, и на него сразу же обрушился поток брани. Винсент Хоган и Билли Уорнер сидели в камерах слева от Ника. Майк Чайлдресс находился справа. Вторая камера была пуста потому, что Рей Бут, тот парень с кольцом, упорхнул из курятника.

— Эй ты, придурок! — позвал Чайлдресс. — Эй ты, придурок трахнутый! Знаешь, что будет с тобой, когда мы выберемся отсюда? А? Тебе не поздоровится!

— Я своими руками оторву тебе яйца и засуну их тебе в глотку, пока ты не подавишься ими! — кричал Билли Уорнер, — Ты понял?

Только Винс Хоган не принимал участия в этой травле. Майк и Билли не могли пригодиться ему в этот день, 23 июня, когда их забрали в участок и задержали там до судебного разбирательства. Шериф Бейкер нажал на Винса, и Винс выпустил свои трусливые кишки. Бейкер сказал, что Ник может выдвинуть обвинение против них, но если дело дойдет до суда, то свидетельство одного Ника будет против показаний трех — или четырех, если они поймают Рея Бута, — человек.

За последние пару дней Ник проникся уважением к шерифу Джону Бейкеру. Это был двухсотпятидесятифунтовый экс-фермер, которого избиратели уважительно звали Большой Джон. Уважение, которое испытывал к нему Ник, основывалось не на том, что шериф дал ему работу, чтобы он мог хоть как-то возместить потерю денег, а на том, что он поймал людей, избивших и обобравших его. Он сделал это так, будто Ник был членом одной из старейших и уважаемых семей города, а не глухонемым пришельцем. Здесь, на юге, было много шерифов, — и Ник знал это, — которые вместо этого на шесть месяцев обрекли бы его на принудительные работы.

Они отправились на лесопилку, где работал Винс Хоган, на личной машине Бейкера, а не на государственной развалюхе. Под щитком лежал пистолет («Всегда на предохранителе, но всегда заряженный», — сказал Бейкер), а наверху была мигалка, как и всегда, когда Бейкер отправлялся по делам службы. Он включил ее, когда они въехали во двор лесопилки, теперь уже два дня назад.

• Предыдущая
• 38/161
• Следующая