Бесплодные земли (др. перевод) - Кинг Стивен - Страница 51
- Предыдущая
- 51/128
- Следующая
Когда до Первой авеню оставалось всего ничего, Джейк развернулся и направился обратно той же дорогой, что пришел, с одной только разницей: следуя по маршруту, обозначенному цепочкой зеленых огней светофоров (и, возможно, неким глубинным чутьем понимая, что даже светофоры служат Лучу), мальчик мало-помалу отклонялся к городской окраине. Около десяти часов он обнаружил, что стоит на Пятой авеню, перед Метрополитен-музеем, взмокший, усталый, удрученный. Хотелось пить, но мальчик подумал, что ту небольшую сумму, какой он располагает, следует беречь как можно дольше (он вытряс из коробки на столике у кровати все до последнего гроша, но общий итог все равно составлял каких-нибудь восемь долларов плюс-минус несколько центов).
Рядом строилась для экскурсии группа школьников. Почти наверняка из государственной школы — одеты так же небрежно, как сам Джейк. Никаких блейзеров от Пола Стюарта, никаких галстуков, никаких джемперов, никаких простеньких юбочек, за которые в магазинах вроде «Мисс Очаровашки» или «Отрочества» дерут по сто двадцать пять зеленых. Все из рядового супермаркета. Под влиянием порыва Джейк пристроился в хвост цепочки и следом за ребятами вошел в музей.
Экскурсия заняла час пятнадцать минут. Джейк наслаждался. В музее было тихо. Более того, там работало кондиционирование. И висели хорошие картины. Особенно Джейка пленили несколько работ Фредерика Ремингтона из цикла «Старый Запад» и большое полотно кисти Томаса Харта Бентона: по бескрайней равнине к Чикаго стрелой летит паровоз, а крепкие фермеры в полукомбинезонах и соломенных шляпах, побросав работу, стоят и смотрят ему вслед. Учителя, сопровождавшие группу, Джейка не заметили, и лишь под конец экскурсии хорошенькая негритянка в строгом синем костюме тронула его за плечо и поинтересовалась, кто он такой.
Не заметивший ее приближения Джейк на миг утратил способность соображать. Не задумываясь, что делает, он полез в карман и схватился за серебряный ключ. В голове мигом прояснилось, и Джейк опять успокоился.
— Моя группа наверху, — сказал он с виноватой улыбкой. — Нас привели смотреть современное искусство, но мне гораздо больше нравится здесь, внизу. Тут настоящие картины. Ну, вот я и… это… ну, вы понимаете…
— Улизнул? — предположила учительница. Уголки ее губ дрогнули от сдерживаемой улыбки.
— Мне больше нравится думать, что я ушел по-французски [28], — вырвалось у Джейка.
Тут уж она рассмеялась. Ученики тупо глазели на Джейка, ничего не понимая. Учительница сказала:
— То ли ты не знаешь, то ли не помнишь, но во французском Иностранном легионе дезертиров раньше расстреливали. Предлагаю вам немедля присоединиться к своему классу, молодой человек.
— Да, мэм. Спасибо. Вообще-то экскурсия, должно быть, уже закончилась.
— Ты из какой школы?
— «Академия Марки». — Это тоже выскочило само собой.
Поднимаясь по лестнице, Джейк прислушивался к бесплотному эху шагов, к тихим голосам под огромным пространством купола-ротонды и недоумевал, почему сказал это. Он никогда в жизни не слышал о школе, которая называлась бы «Академия Марки».
Он немного подождал в просторном вестибюле верхнего этажа, потом заметил, что охранник поглядывает на него с растущим любопытством, и счел, что ждать дольше неразумно. Оставалось только надеяться, что группа, к которой он ненадолго присоединился, уже отбыла.
Взглянув на часы, Джейк скорчил гримасу, означавшую (во всяком случае, он надеялся на это) нечто вроде «Мамочки! Времени-то уж сколько!», и порысил обратно на первый этаж. Чужой класс (вместе с хорошенькой черной учительницей, которую рассмешила идея ухода по-французски) уже ушел, и Джейк решил, что последовать их примеру, пожалуй, неплохая мысль. Он еще немного пройдется — принимая во внимание жару, не спеша — и сядет на метро.
На углу Бродвея и Сорок второй улицы он задержался у киоска, торгующего горячими сосисками, и обменял малую толику своего скудного запаса наличных на ароматную сосиску и банку лимонада. Обедать Джейк устроился на ступенях банка — и, как выяснилось, совершил страшную ошибку.
В его сторону, вращая дубинкой, шел полицейский. Дубинка выписывала сложные последовательности фигур, и это как будто бы полностью поглощало внимание полисмена. Однако поравнявшись с Джейком, блюститель закона вдруг резким движением вдел дубинку в петлю и повернулся к нему.
— Так-так, орел, — задумчиво сказал он. — Гуляем?
Последний кусок сосиски, которую жадно рвал зубами Джейк, застрял у мальчика в горле. Вот непруха… если не сказать хуже. Вокруг шумела Таймс-сквер, всеамериканская столица человеческого отребья: толкачи, наркаши, шлюхи, голубые — охотники за малолетками… но на них полисмен не обращал никакого внимания, отдавая предпочтение ему.
С усилием сглотнув, Джейк ответил:
— У нас в школе эту неделю экзамены. Сегодня у меня была только одна контрольная. Кто напишет, можно уходить. — Он запнулся — ему не нравился настороженный, пронизывающий взгляд полисмена. — Меня отпустили, — неловко прибавил он.
— У-гу. Какой-нибудь документ можешь показать?
У Джейка душа ушла в пятки. Неужто предки уже позвонили в полицию? После вчерашнего приключения это казалось весьма вероятным. При обычных обстоятельствах в полицейском управлении Нью-Йорка не обратили бы особого внимания на очередного пропавшего подростка, тем более на подростка, который всего полдня как пропал, — но отец у себя на телевидении был большой шишкой и гордился количеством тайных пружин, на которые можно нажать в случае чего. Джейк сомневался, что у полицейского есть его фотография… но вот имя и фамилию фараон спокойно мог знать.
— Ну, у меня есть льготная карточка кегельбана «Межземелье», — неохотно проговорил он, — вот и все, в общем-то.
— «Межземелье»? Первый раз слышу. Это где же? В Квинсе?
— «Подземелье». А я как сказал? — Джейк подумал: «О Господи, началось за здравие, а кончится за упокой… хрюкнуть не успеешь». — Знаете? На Тридцать третьей улице?
— У-гу. Годится. — Полицейский протянул руку за билетом.
На них оглянулся негр в канареечно-желтом костюме, со спадающими на плечи жуткими космами.
— Вяж-жи его, начальник! — жизнерадостно посоветовало сие явление. — Ишь, шлендает тут, говнюк беложопый! Дав-вай, вяжи сопляка! С-сполняй свой долг, ну!
— Илай, заткнись и дуй отсюда, — не оборачиваясь, ответил полицейский.
Илай загоготал, показав золотые фиксы, и пошел своей дорогой.
— А почему вы его не попросили показать документы? — спросил Джейк.
— Потому что сейчас я прошу показать документы тебя. Живенько, сынок.
Либо полицейский знал, кто такой Джейк, либо чуял: что-то неладно. Это, пожалуй, было не так уж удивительно, поскольку в здешних краях Джейк был единственным белым парнишкой, который не болтался по улицам откровенно в поисках приключений. Как ни крути, а получалось, что, усевшись здесь обедать, Джейк свалял дурака. Но ведь у него болела нога — а еще он, черт побери, хотел есть! Жрать!
«Ты меня не остановишь, — подумал Джейк. — Я не могу позволить тебе меня остановить. Сегодня во второй половине дня я должен встретиться в Бруклине с одним человеком… и я буду там».
Вместо того, чтобы полезть за бумажником, мальчик сунул руку в боковой карман и достал ключ. Он протянул его полицейскому; яркое утреннее солнце отразилось в серебристом металле, и по лбу и щекам полисмена маленькими круглыми монетками запрыгали блики. Полицейский широко раскрыл глаза.
— Эй! — выдохнул он. — Что это у тебя, парень?
Он потянулся за ключом. Джейк отдернул руку — чуть-чуть. По лицу полисмена завораживающе плясали круги отраженного света.
— В руки брать не обязательно, — сказал Джейк. — Вы ведь и так можете прочесть, как меня зовут, правда?
— Ну да, конечно.
Интерес стража порядка к мальчику иссяк. Полицейский смотрел только на ключ — пристально, большими неподвижными глазами. Однако взгляд его был не вполне бессмысленным; Джейк прочел в нем изумление и нечаянную радость. «Ай да я, — подумал мальчик, — сею радость и благолепие повсюду, куда ни пойду. Вопрос в том, что делать дальше?»
- Предыдущая
- 51/128
- Следующая
