Стивен Кинг идёт в кино (сборник) - Кинг Стивен - Страница 45

• Предыдущая
• 45/110
• Следующая

— А как называется этот район? — спросил Бобби. — У него есть название?

— Теперь — кто его знает! — Тед пожал плечами. — Когда-то его называли Греческим. Потом наехали итальянцы и пуэрториканцы, а теперь вот — негры. Есть писатель, Дэвид Гудис — из тех, кого преподаватели колледжей не читают, гений книжек в бумажных обложках на прилавках аптек. Так он назвал его «Там, внизу». Он говорит, что в каждом городе есть такой вот район или квартал, где можно купить секс, или марихуану, или попугая, который сыплет отборным матом, и где мужчины сидят на крылечках и болтают — вон как те, напротив; где женщины словно бы всегда орут, чтобы их чада немедленно шли домой, если не хотят попробовать ремня, где бутылки с вином всегда носят в бумажных пакетах. — Тед указал на сточную канаву, где горлышко пустой бутылки действительно высовывалось из коричневого пакета. — «Там, внизу», — говорит Дэвид Гудис, — это место, где нет необходимости в фамилиях и где можно купить все, если есть деньги.

«Там, внизу, — подумал Бобби, поглядывая на трех смуглых подростков в гангстерских плащах, не спускавших с них глаз, пока они проходили мимо, — это страна опасных бритв и особых сувениров».

Никогда еще «Критерион» и универмаг Мунси не казались такими далекими. А Броуд-стрит? И она, и весь Харвич словно остались в другой галактике.

Наконец, они подошли к заведению, которое называлось «Угловая Луза» — бильярд, игральные автоматы, бочковое пиво. И тут тоже свисало полотнище с «ЗАХОДИТЕ, ВНУТРИ ПРОХЛАДНО». Когда Бобби и Тед прошли под ним, из двери вышел парень в полосатой майке с рисунком и в шоколадной плетеной шляпе, как у Фрэнка Синатры. В одной руке он нес узкий длинный футляр. «Там его кий, — подумал Бобби с ужасом и изумлением. — Он носит кий в футляре, будто гитару».

— Кто круче, старик? — спросил он Бобби и ухмыльнулся. Бобби ухмыльнулся в ответ. Парень с футляром изобразил пальцем пистолет и прицелился в Бобби. Бобби тоже сделал из пальца пистолет и тоже прицелился. Парень кивнул, будто говоря: «Ладно, порядок. Ты крутой, я крутой, мы оба крутые», — и пошел через улицу, прищелкивая пальцами свободной руки и подпрыгивая в такт музыке, звучащей у него в голове.

Тед посмотрел сначала в один конец улицы, потом в другой. Чуть дальше от них трое негритят баловались под струей полуразвинченного пожарного насоса. А в том направлении, откуда они пришли, двое парней — один белый, а другой, возможно, пуэрториканец — снимали колпаки с колес старенького «форда», работая со стремительной сосредоточенностью хирургов у операционного стола. Тед посмотрел на них, вздохнул, потом посмотрел на Бобби.

— «Луза» не место для ребят, даже среди бела дня, но на улице я тебя одного не оставлю. Пошли! — Он взял Бобби за руку и провел внутрь.

Первым Бобби поразил запах пива. Такой густой, будто тут его пили еще с тех дней, когда пирамиды существовали только на планах. Затем — звуки телевизора, включенного не на «Эстраду», а на какую-то из мыльных опер второй половины дня («Ах, Джон, ах, Марша!» — называла их мама) и щелканье бильярдных шаров. Только когда он воспринял все это, внесли свою лепту его глаза — им ведь пришлось приспосабливаться. Зал был полутемный и длинный, обнаружил Бобби. Справа от них была арка, а за ней комната, которая выглядела словно бесконечной. Почти все бильярдные столы были накрыты чехлами, но некоторые находились в центре слепящих островков света, по которым неторопливо прохаживались мужчины, иногда наклонялись и делали удар. Другие мужчины, почти невидимые, сидели в высоких креслах вдоль стены и наблюдали за игроками. Одному чистили ботинки. Он выглядел на тысячу долларов.

Прямо впереди была большая комната, заставленная игорными автоматами, миллиарды красных и оранжевых лампочек дробно отбрасывали цвет боли в животе с табло, которое сообщало: «ЕСЛИ ВЫ ДВАЖДЫ НАКЛОНИТЕ ОДИН И ТОТ ЖЕ АВТОМАТ, ВАС ПОПРОСЯТ ВЫЙТИ ВОН». Парень, тоже в плетеной шляпе — видимо, модный головной убор у мотороллерщиков, пребывающих «там, внизу», — наклонялся к «Космическому патрулю», отчаянно нажимая кнопки. С его нижней губы свисала сигарета, струйка дыма вилась вверх мимо его лица и завитушек его зачесанных назад волос. На нем была вывернутая наизнанку куртка, стянутая на поясе.

Слева от входа был бар. Именно оттуда исходили звуки телевизора и запах пива. Там сидели трое мужчин, каждый в окружении пустых табуретов, горбясь над пивными бокалами. Они совсем не походили на блаженствующих любителей пива в рекламах. Бобби они показались самыми одинокими людьми в мире. Он не понимал, почему они не подсаживаются поближе друг к другу, чтобы поболтать о том, о сем.

Они с Тедом остановились у письменного стола. Из двери позади него, колыхаясь, вышел толстяк, и на мгновение Бобби услышал негромкие звуки радио. У толстяка во рту торчала сигара, и на нем была рубашка вся в пальмах. Он прищелкивал пальцами, как крутой парень с кием в футляре, и тихонько напевал что-то вроде «Чу-чу-чоу; чу-чу-ка-чоу-чоу, чу-чу-чоу-чоу!» Бобби узнал мотив — «Текила» «Чемпов».

— Ты кто, приятель? — спросил толстяк у Теда. — А ему тут и вовсе не место. Читать, что ли, не умеешь? — И толстым большим пальцем с грязным ногтем он ткнул в табличку на письменном столе: «Нет 21 — чтоб духа твоего здесь не было!»

— Вы меня не знаете, но, по-моему, вы знаете Джимми Джирарди, — сказал Тед вежливо. — Он посоветовал мне обратиться к вам… то есть если вы Лен Файлс.

— Я Лен, — сказал толстяк. И сразу весь как-то потеплел. Он протянул руку — очень белую и пухлую, точно перчатки, которые в мультиках носят и Микки, и Дональд, и Гуфи. — Знаете Джимми Джи, а? Чертов Джимми Джи! А вон там его дедуле ботинки чистят. Он свои ботиночки последнее время часто начищает. — Лен Файлс подмигнул Теду. Тед улыбнулся и потряс его руку.

— Ваш малец? — спросил Лен Файлс, перегибаясь через стол, чтобы получше рассмотреть Бобби. Бобби уловил запах мятных леденцов и сигар в его дыхании, запах его вспотевшего тела. Воротничок его рубашки был весь в перхоти.

— Мой друг, — сказал Тед, и Бобби почувствовал, что вот-вот лопнет от счастья. — Мне не хотелось оставлять его на улице.

— Конечно, если нет желания потом его выкупать, — согласился Лен Файлс. — Ты мне кого-то напоминаешь, малый. Кого бы это?

Бобби помотал головой, слегка испуганный, что может быть похож на кого-нибудь из знакомых Лена Файлса.

Толстяк словно бы внимания не обратил на то, как Бобби помотал головой. Он выпрямился и посмотрел на Теда.

— Мне не разрешается пускать сюда малолеток, мистер…

— Тед Бротиген. — Он протянул руку. Лен Файлс пожал ее.

— Вы ж понимаете, Тед. Если у человека дело вроде моего, полиция ведет слежку.

— Ну конечно. Но он постоит прямо тут, верно, Бобби?

— Само собой, — сказал Бобби.

— И наше дело займет немного времени. Но дельце недурное, мистер Файлс…

— Лен.

Лен, а как же, подумал Бобби. Просто Лен. Потому что тут — «там, внизу».

— Как я сказал, Лен, я задумал хорошее дело. Думаю, вы согласитесь.

— Раз вы знаете Джимми Джи, значит, знаете, что я на мелочишку не размениваюсь, — сказал Лен. — Центы я оставляю черномазым. Так о чем мы говорим? Паттерсон — Йоханссон?

— Альбини — Хейвуд. Завтра вечером в «Гарденс»?

Глаза у Лена выпучились. Потом его жирные небритые щеки расползлись в улыбке.

— Ого-го-го! Это надо обмозговать.

— Бесспорно.

Лен Файлс вышел из-за стола, взял Теда под локоть и повел его к бильярдному залу. Но тут же остановился и обернулся.

— Так ты Бобби, когда сидишь дома, задрав ноги?

— Да, сэр («Да, сэр. Бобби Гарфилд», — сказал бы он в любом другом месте… но тут — «там, внизу» — хватит и просто «Бобби», — решил он).

— Так вот, Бобби, я знаю, автоматы, может, тебе по вкусу, и, может, у тебя в кармане завалялась монета-другая, но поступи, как не поступил Адам, — не поддайся искушению. Сумеешь?

• Предыдущая
• 45/110
• Следующая