Вампирский Узел - Сомтоу С. П. - Страница 29
- Предыдущая
- 29/95
- Следующая
Губы у Лайзы — или у существа, которое притворялось Лайзой — дрогнули и сложились в подобие улыбки. И Брайен увидел, что в этом голубоватом свечении, в пугающей неподвижности черт, она была даже красивой, хотя раньше он этого не замечал. Ее кожа матово светилась — как будто сама по себе, — бледная, холодная.
Брайен открыл стеклянную дверь.
Сладкий гнилостный запах, как от испорченных апельсинов…
— Лайза, что с тобой приключилось? Но теперь все хорошо, малышка. Сейчас мы поедем домой. Отец больше пальцем тебя не тронет, об этом я позабочусь. Будешь жить у меня, если хочешь.
— Уходи. — Это был не ее голос. Ее губы почти не двигались, а сам голос был больше похож на свист ветра, который пытается подражать человеческому голосу. — Уходи, дядя Брайен. Не зови меня в дом, не приглашай меня, не надо… держись от меня подальше, держись подальше… если ты пригласишь меня, я войду и буду пить твою кровь, дядя Брайен, неужели ты не понимаешь, я стала… вампиркой, как в телевизоре… акула пришла ко мне, машина убийства, только это была не она, а он… я всегда знала, что так все и будет… он пришел за мной… Валентайн, Валентайн… не зови меня в дом, дядя Брайен, не приглашай меня…
— Лайза, не говори глупости. Как же я тебя не позову? А про себя Брайен подумал: стало быть, грянуло — она все же шагнула за грань и сошла с ума. К чему, собственно, все и шло. Ладно, сейчас я ее отведу к себе, накормлю, уложу спать, а завтра уже буду думать, что делать дальше. Надо показать ее врачам, найти хорошую клинику…
— Не говори ничего, молчи!
— Успокойся, малыш. Я же твой дядя Брайен. Я тебя не обижу, Лайза. Я никогда тебя не обижал, ты же помнишь. Давай…
— Не говори этих слов!
Ветер ревел в ушах, но Брайен не чувствовал ни малейшего дуновения.
Он хотел взять ее за руку, но невольно отдернул руку. Ее рука была холодна как лед. Горячий душ и теплое одеяло. Девочке нужно согреться.
— Дядя Брайен… — Хриплый скрипучий голос, еще меньше похожий на человеческий. — Уходи, уезжай из этого мотеля, возвращайся домой, домой, неужели ты не понимаешь, это единственный способ… или возьми острый кол, деревянный кол и воткни его мне в сердце, и тогда все будет хорошо, тогда я вернусь и опять стану прежней Лайзой, выйду из телевизора и снова стану нормальной, дядя Брайен, нормальной, ищи меня у Валентайна, как в той песне из телевизора, знаешь?
— Нет.
— Теперь я вампирка, как в телевизоре. Вампирка, как в телевизоре.
И Брайен увидел, что по бетонному полу — от того места, где она вышла из воды, и до того места, где она стоит — тянется кровавый след, что губы у нее все в крови, а во рту серебристо поблескивают клыки — острые, окровавленные…
— Теперь я вампирка, как в телевизоре.
— Я помогу тебе, девочка…
— Да, помоги мне, пожалуйста, оно жжется, жжется, помоги… проткни мне сердце колом, убей меня по-настоящему, иначе я буду пить твою кровь… дядя Брайен, я люблю тебя, все еще люблю и буду любить еще несколько дней, я пока что не вся вампирка, во мне еще что-то есть от той, прежней Лайзы, и эта прежняя Лайза пока что удерживает вампирку, она удерживает клыки, она удерживает голод, неужели ты не понимаешь, оно так жжется, так жжется, пожалуйста, проткни мне сердце колом, убей меня по-настоящему…
Запах гнили чувствуется сильнее…
Брайен срывается с места и бежит прочь из игровой комнаты, врывается в лифт, достает ключ, никак не может попасть в замок, все-таки открывает дверь, включает свет. Рита лежит на кровати…
Мертвая.
Она лежала совсем без всего. Она ждала, что он вернется и они снова займутся любовью. Ее рот, уши, ноэдри и даже вагина были забиты морскими водорослями. Склизкими и вонючими водорослями. Ее шея была разодрана в клочья и из раны торчал обрывок трахеи, как оторванный шланг пылесоса. У нее не было глаз; в окровавленные глазницы были набиты все те же водоросли. От кровати к окну, где балкон, тянулась мокрая дорожка. Вода. Брайен снова услышал ветер и увидел, что Лайза стоит на балконе, с той стороны стекла. Она приоткрыла губы, как будто хотела рассмеяться, и у нее изо рта полилась бесконечная гирлянда водорослей, которые корчились на ее бледной груди, как зеленые змеи.
На этот раз он не стал открывать дверь.
— И что мне делать? — выкрикнул он. — Господи, твою мать, ведь обвинят-то меня!
Соленая вода брызнула ему в лицо. Но откуда здесь взяться воде, ведь балконная дверь закрыта?! Он смотрел на нее и ему казалось, что ее тело мерцает и расплывается… Господи Иисусе, етить-колотить, он действительно видел акулу там, за окном… может, они уже под водой? Может, он тонет? Он отпрянул назад… и ступил на твердую землю.
— Ты умерла, — сказал он. — Но ты вернулась. И твоя смерть по-прежнему липнет к тебе. Вот ты тут стоишь, заключенная в оболочку своей собственной выдуманной реальности, и веришь, что ты вампирка и все это кино, но на самом деле тебя нет. Ты умерла, ты мертва…
— И эта женщина тоже, — сказала Лайза с той стороны стекла. — Мне очень жаль, дядя Брайен, не говори папе, пожалуйста, он меня изобьет и мне будет больно, я не хочу, чтобы было больно, пожалуйста, дядя Брайен, не выдавай мен".
— Конечно, я ничего не скажу. Ты же моя племянница. Мы с тобой одной крови, Лайза. Я никому ничего не скажу.
— Да, а я помогу тебе. Я здесь все уберу. А ты уезжай, прямо сейчас. Я обещаю: утром здесь ничего не будет — ничего, что могло бы вызвать подозрения… я тебя защищу… только не говори папе, не говори ему… не надо, чтобы хоть кто-нибудь знал, что со мной происходит… пока я не выйду обратно из телевизора… пока я не стану богатой и знаменитой…
Брайен вдруг понял, что плачет. И сам поразился: он и не думал, что еще может плакать.
— Но ты должен мне пообещать, что возьмешь кол и убьешь меня по-настоящему, чтобы я не ходила так часто, каждую ночь, только ты поторопись, пока вампирка не выгнала прежнюю Лайзу уже насовсем, ты понимаешь, дядя Брайен? Ее еще не убили совсем, и ей страшно, ей страшно…
— Где мне тебя искать? — кричит Брайен.
— В замке у Валентайна…
— Где это, блин?
— Я люблю тебя, дядя Брайен…
Она исчезла с балкона. А буквально через секунду из темной ванной бесшумно выскользнула черная пантера, подошла к кровати и принялась слизывать кровь с простыней. Потом зверюга вцепилась зубами в запястье Риты, стащила тело с кровати и потащила его на балкон, а потом… Брайен смотрел, парализованный ужасом… существо в облике черной кошки и мертвое тело сделались полупрозрачными и начали растворятся в желтом свете фонарей. Брайен видел, как сквозь тело Лайзы просвечивает рябь на зеленой хлорированной воде, а потом от нее остался один туман, в котором Брайен различал две точки — горящие запавшие глаза… а потом — только ночь.
Брайен не стал дожидаться лифта. Он бегом спустился по лестнице, запрыгнул в машину и умчался на всех парах.
Сверни ей шею, девочка. И не копайся всю ночь, иначе она проснется к вечному холоду…
Но она же умрет и не сможет вернуться.
Ты глупая девочка! В этой новой жизни ты еще ребенок, ты совсем ничего не знаешь. Тебе нужно учиться, учиться. Возьмись за шею, вот так. Видишь, какая ты стала сильная. Теперь поворачивай и ломай. Позвоночник как ветка, для тебя все едино.
Так жжется… так жжется…
Холод?
Да.
Это вечность, девочка. Ее не надо бояться. Ею следует наслаждаться. Ты мертва навсегда, и холод — это единственное, что у тебя есть… кровь как будто согревает, но лишь на миг, и это лишь сон о тепле, которое стало воспоминанием, призрачной тенью жизни… когда-нибудь ты забудешь и то, почему тебя тянет пить кровь.
Мне страшно.
Я знаю. Мне жаль, что я сделал тебя такой. Но даже в мире живых ты жила в царстве снов и фантазий.
Я не нравлюсь себе такая!
Я знаю. Посмотри на себя. Эти раны… Ты сама их придумала, знаешь. Тебе нужен гроб? Я позабочусь, чтобы рядом с тобой не было никаких распятий…
- Предыдущая
- 29/95
- Следующая
