Вампирский Узел - Сомтоу С. П. - Страница 26
- Предыдущая
- 26/95
- Следующая
Все казались такими счастливыми, все смеялись… и Тимми наконец рассмеялся вместе со всеми…
Потом Лайза увидела другую девушку. Совсем молоденькую, чуть постарше ее самой. У нее было очень красивое платье, как у девушек-вампирок из фильмов про Дракулу. Но Лайза ее не узнала. Эта новая девушка подошла к ней и ласково прикоснулась к ее руке… рука у нее была очень холодной. Как телевизор, пока его не включили.
— Меня зовут Китти, — сказала девушка и улыбнулась. И Лайза увидела, что это действительно была девушка из вампирских фильмов, потому что у нее были вампирские клыки. Так что все хорошо. Лайза не помнит ее просто потому, что всех невозможно упомнить. Слишком их много, людей в телевизоре.
Вампирская девушка взяла ее за руку и потянула за собой. Но Лайзе совсем не хотелось никуда идти. Ей хотелось быть здесь и смотреть на Тимми.
— Нет, — говорит она. — Я лучше останусь здесь, где столько счастливых людей.
Но вампирская девушка не хочет, чтобы она оставалась. Она говорит:
— Но я хочу тебе кое-что показать. Тебе понравится, обещаю.
О Боже, думает Лайза. Так всегда говорит отец, когда ему хочется сделать с ней это самое. Лайза знала, что нельзя делать это с другой девчонкой. Это великий грех, за который ты будешь гореть в аду миллион лет. Я сберегу себя для Тимми, думает она. Я буду хорошей, богобоязненной девочкой.
Она понимает, что это не очень вежливо — говорить «нет» вампирской девчонке, — но она очень смелая, и она все-таки говорит.
Вампирская девочка превращается в черную кошку и убегает в сад. Замечательный фокус. Но Лайза видела это по телевизору, и ее это не впечатлило.
Эрик Кенделл по прозвищу Бритва пробирался сквозь толпу с бокалом шампанского в одной руке и макетом обложки альбома — в другой. Он нашел Тимми в одной из гостиных, на мягком удобном диване, в окружении старлеток и восторженных почитательниц.
— Хочу тебе показать обложку. — Он говорил вроде бы беззаботно и ненапряженно, хотя в окружении этих людей чувствовал себя крайне неуютно. Он протянул Тимми макет. Одна из девчонок восторженно охнула.
Тимми забрал макет, взглянул на него и вздохнул.
— Почему меня всегда изображают вампиром?
— Потому что маркетинговые эксперты считают, что надо пользоваться этим твоим хитом и выжимать из него все что можно. Они говорят, что его одного достаточно для раскрутки еще одного-двух альбомов.
— Кровопийцы! — заключил Тимми. Девчонки-поклонницы подобострастно захихикали. Бритва бесцеремонно согнал их с диванчика и уселся рядом с Тимми.
— Сдается мне, замечательное будет лето, — заявил он, рассеянно теребя пальцами серьгу-бритву, как-то даже и незаметную на фоне его великолепного одеяния, синий бархатный сюртук, широкий шелковый кушак диковатой психоделической расцветки и галстук-бабочка, как у актеров из комической оперы. — Через пару недель у тебя начинается тур, а потом выйдет альбом, на самом, так сказать, пике. И мы уже договорились с телевизионщиками. Шесть ток-шоу, на разных каналах.
— Ага. Ненавижу сниматься по телевизору. Знаешь, есть люди, которые верят, что телевизор — это реальность. — Тимми сказал это так, как будто имел в виду какого-то конкретного человека, которого сейчас не было рядом. — Но я, разумеется, не отказываюсь, — поспешно добавил он.
— Отлично. Я им передам.
Бритва ненавидел детей. И особенно — тех детей, с которыми ему приходилось работать. Таких вот красивых, как будто бесполых мальчиков с красивыми, почти женскими голосами… однако надо признать, что Тимми был не такой, как все. Бритва еще не встречал ни одного мальчишки, который бы не любил сниматься на телевидении. А Тимми действительно не любил. И еще: временами Бритве казалось, что Тимми — совсем не ребенок. Потому что он рассуждал очень по-взрослому, как уставший от жизни старик. Это нервировало и пугало. Но Блейд знал, на чем можно сделать деньги. У него было чутье на перспективных исполнителей, которые непременно «раскрутятся». Это чутье приносило ему неплохой доход, ради которого можно было и поступиться душевным комфортом.
— Слушай, Тимми, ты бы выпил чего-нибудь или нюхнул кокаинчику, — проворковала одна из девиц. — А то ты весь вечер сидишь, ничего не пьешь.
— Не могу, — сказал Тимми. — Я и так возбужден до предела.
— По какому поводу возбужден? — полюбопытствовал Бритва.
— Насчет моих поездов. Сегодня утром пришла посылка. Линия Яманота, из Японии.
— Каких еще поездов? А… игрушечных.
— Ага.
Вот тоже загадка. Бритва решил, что с него хватит Тимми Валентайна. Он поднялся с диванчика — рой шаблонных красавиц тут же сомкнулся вокруг Тимми, скрывая его из виду — и направился обратно в центральный зал.
Маленькая холодная ручка потянула его за рукав.
— Я занят. Отстань. Что такое… — И тут он увидел девчонку. Лет шестнадцать-семнадцать. Фигуристая. И что самое интересное: она явно не собиралась присоединяться к толпе восторженных почитательниц Тимми.
— Ты не из этих… поклонниц?
— Нет. Я Китти Бернс. Классная у тебя бритва, мне нравится.
— У меня есть еще кое-что классное. Хочешь глянуть? — подмигнул девушке Бритва, который был женат дважды, развелся и со второй женой тоже и ни разу не воспользовался своим правом видеться с детьми.
— А ты времени зря не тратишь, — заметила Китти. — Пойдем наверх? Там есть комната…
— Но это как бы его дом…
— Я здесь живу.
— Ага. Вот поэтому ты не поклонница. Хочешь чего-нибудь выпить?
— Потом. У меня есть задумка поинтереснее.
Она смотрела ему прямо в глаза. Ее нельзя было назвать красивой и даже хорошенькой, но у нее была неплохая фигура. И ему нравилось, как она держится — напористо и нахально. Как будто явилась сюда прямиком с Бульвара или с Таймс-сквер. Ее маленькие острые грудки вызывающе торчали под полупрозрачной белой футболкой в обтяжку. Ярко-красная помада на губах только что не светилась.
— Ну, сегодня мне есть что праздновать, — сказал он. — Благодаря нашему общему другу Тимми я заработаю хренову кучу денег.
— Ну так пойдем.
— Куда?
— Наверх. Не побоишься?
— Конечно, я не побоюсь. Я сегодня гуляю.
Она взяла его за руку и повела вверх до лестнице. Ему вдруг стало не по себе… она с такой силой вцепилась ему в руку… и что-то было такое в этом прикосновении, отчего пробивала дрожь… смутное чувство гадливости… и еще — ее рука была очень холодной. Наверное, я перебрал с наркотой, решил Бритва. Все ощущения сбились.
А потом — тесная комнатушка, больше похожая на чулан. Каменные стены. Чуть ли не средневековая атмосфера. Узкая кровать… как будто и не кровать, а гроб.
— Ты как относишься к… некоторым извращениям? — спросила Китти Бернс, потянув его за галстук.
— К каким, например?
— Например, если я буду кусаться.
— Погоди.
Она медленно сняла с себя джинсы. Белья она не носила. Сквозь туман алкоголя и наркоты Бритва почувствовал, как у него встает — буквально все разбухает. Он легонько прикоснулся к ее плечу кончиками пальцев, как будто боялся, что его тряхнет током. Такая холодная… как будто отлитая из затвердевшего лунного света.
— Дай я тебя укушу, — страстно выдохнула она.
— Я уже чувствую: нам будет жарко, — усмехнулся он, сбросил камзол и расстегнул рубашку.
Она прикоснулась к его щеке. Провела рукой по волосам и принялась играть с серьгой-бритвой.
— Ты ее лучше не трогай, — испугался он. — Она настоящая, можно порезаться.
— Или порезать тебя.
И она так и сделала. Воткнула бритву ему в шею. А потом приникла губами к ране и стала слизывать кровь. Да уж, подумал он, девочка знает толк в извращениях. Постепенно она осмелела и буквально присосалась к его шее. Это больше уже не казалось забавным. Его охватила сонливость… вязкая дрема… они опустились на кровать… свет замигал, побледнел… Господи Боже, эти клыки, клыки… так сонно, так сонно…
— Эй, послушай. Меня что-то в сон вырубает. И вообще, я не любитель этих садомазохистских штучек, — пытался он протестовать, но она продолжала пить его кровь, и теперь он почувствовал, как она водит ногтями вокруг его сосков, постепенно сужая круги. Больно, по-настоящему больно… но он не может кричать, все как будто в тумане, хочется спать, спать… как будто лежишь в гробу и тебя опускают в землю, как будто ты погружаешься в сон, глубокий сон без сновидений…
- Предыдущая
- 26/95
- Следующая
