Суета сует. Бегство из Вампирского Узла - Сомтоу С. П. - Страница 44
- Предыдущая
- 44/89
- Следующая
— Кажется, нас здесь ждали, — сказал Тимми.
— Добро пожаловать в сады покоя, — произнес негромкий, глубокий голос, мягкий и предупредительный. Памина подпрыгнула от неожиданности. Голос повторил сообщение на английском и французском, и Тимми понял, что это была просто магнитофонная запись. — Мы открыты круглые сутки — для всех, кто пришел навестить дорогих его сердцу людей.
Под потолком зажглись флюоресцентные лампы. Тимми с Паминой вошли в круглый зал, в центре которого располагался странного вида памятник, что-то вроде беспорядочного нагромождения древних надгробий, с именами и частями имен... имена были еврейские... Сирота... Саперштейн... Каганович... Леви... Гольдберг... вся конструкция медленно вращалась вокруг своей оси. Памина несколько раз обошла вокруг вращающейся скульптуры, читая имена, и, когда ей на глаза попался Яков Ротштайн, сказала:
— Кажется, это дедушка тети Амелии.
— Наверное, она потому и завещала, чтобы ее похоронили именно здесь. Она слышала зов земли... родной земли... даже когда была еще человеком.
— Странно. Знаешь, тетя Амелия никогда не была... ну, halbjuden[13]... из тех, кто в войну прятался от фашистов... из той половины нашей семьи почти никто и не выжил... только те, которые не были евреями. Я почти ничего не знаю об этих наших родственниках. У нас в семье про них не говорят.
Их голоса отдавались каким-то неестественным эхом... словно их записали на пленку, обработали на цифровом модуляторе и пропустили через динамики...
По периметру этого круглого зала располагалось семь дверей. Одна из них, как они уже знали, открывалась на улицу. Это был путь назад. А шесть остальных, надо думать, вели в лабиринт.
— Надо проверить их все, — сказала Памина.
— Странно, что никого нет. Ведь кто-то должен здесь быть... ну, хотя бы охранник из ночной смены.
Включилась музыка, торжественная и неспешная. Вивальди... Переливы стонущих струн — невозможно понять, то ли это запись «живого» концерта, то ли просто сэмплы, — словно волны прилива, то нарастали, то медленно отступали прочь. Голос, тот самый, который приветствовал их на входе, заговорил о бесконечности, успокоении, вечном сне. Он навевал странный покой, этот голос, — и еще в нем была некая механическая бездушность, словно это был робот.
— Господи, — сказал Тимми. — Как будто мы в Диснейленде.
— Но ведь здесь лежат мертвые люди. У меня все внутри обрывается, стоит только подумать об этом... у меня даже кольца в сосках дрожат.
— Ага, — рассеянно отозвался Тимми.
— Tante Amelia! Wo bist du?[14] — прокричала Памина. Ее голос отдался дрожащим эхом. Она подошла к ближайшей двери и открыла ее. Там, за дверью, были ровные ряды надгробий. Целая стена из небольших мраморных плит — в несколько рядов, почти от пола до самого потолка. Как абонентские ящики на какой-нибудь почте в загробном мире, подумал Тимми... кое-где лежали цветы и венки.
— Наверное, здесь хоронят кремированных, — сказал он.
— Да, — сказала Памина, — здесь и кремируют, и хоронят, и все что угодно.
Тимми открыл другую дверь. За ней был сад. Статуя крылатого юноши взирала с высокого постамента на дикое буйство цветов. Чуть подальше, под ровно подстриженными деревцами, располагались каменные надгробия, над некоторыми возвышались фигурки маленьких детей. Луна освещала сад сквозь стеклянную крышу. Где-то тихонько позвякивали колокольчики. Приятный голос начитывал детские стишки. По крошечному озерцу бесшумно скользила красиво раскрашенная лодочка, как в детском парке аттракционов. Как здесь красиво, подумал Тимми. Самое лучшее место, чтобы похоронить своего ребенка...
— Из одного замка Синей Бороды в другой, — сказал он с нервной усмешкой. Памина прикоснулась к его руке, и он вздрогнул. — И все-таки где же все?
— Может, за следующей дверью.
Следующая дверь вела в небольшую комнату, заставленную торговыми автоматами: «кока-кола», кофе, сандвичи с ветчиной. Тимми вдруг понял, что проголодался, но, к сожалению, у него с собой не было мелочи — только банкноты в сто марок.
За четвертой дверью был чулан. Когда Тимми открыл эту дверь, из-за нее вывалился труп охранника.
Он был совсем голый. Но Тимми понял, что это охранник, потому что его форменная одежда лежала, аккуратно сложенная, на полу. Сверху лежал бумажник, на бумажнике — какая-то карточка: то ли кредитка, то ли такой новомодный электронный ключ от номера в гостинице. Тело охранника было мягким и вялым. В нем не осталось ни капли крови. На шее виднелись две круглые красные ранки, а сама шея была совершенно определенно свернута. Его бедра были испачканы мочой и спермой. Похоже, он умер счастливым.
Тимми рассматривал это обескровленное тело с профессиональным интересом специалиста, кое-что понимавшего в данном вопросе, а потом он услышал какие-то странные звуки. Памину рвало.
— Прошу прощения, — выдавила она. — Никогда бы не подумала, что мертвецы могут выглядеть так... омерзительно.
— И ты еще говоришь, что хотела бы стать вампиром?
— Не смешно! Мы тут с тобой обошли уже половину этого парка аттракционов для мертвецов, а ты еще надо мной издеваешься!
— Прости, пожалуйста, — сказал Тимми и взял Памину за руку. Ее рука дрожала. — Пойдем. Хит с Пи-Джеем будут с минуты на минуту. Но нам все равно нужно найти твою тетю.
— Я уже в порядке, — сказала Памина, но Тимми видел, что ей пришлось сделать огромное усилие над собой, чтобы побороть отвращение. — Почти в порядке. И да, я хочу стать вампиром. — Она посмотрела ему в глаза, и впервые за все это время он уловил в ее взгляде проблеск вечной пустоты и подумал: она знает что-то такое, чего я не знаю, она видела что-то...
Следующая дверь. Это был лифт, который вел... только вниз.
Они вошли в лифт. Как оказалось, под мавзолеем было несколько подземных этажей, обозначенных как B1, B2 и так далее. Но для того чтобы лифт остановился на самом нижнем, где располагался легендарный «Лабиринт», надо было вставить в отверстие специальную карточку.
— Как в «Шератоне», когда надо попасть на этаж для персонала, — сказал Тимми.
— Наверное, это еще одна шуточка этого американца.
— Надо вернуться и взять карточку у охранника. Я почему-то уверен, что ее специально подбросили, чтобы мы обязательно ее нашли.
— Как будто мы в настоящем лабиринте... ну, как в древнегреческой мифологии. И мы должны найти нить, чтобы привязать ее к двери. Привяжем и будем разматывать на ходу, чтобы не заблудиться. А потом нам придется сразиться с Минотавром и... что там еще было? Ой, прости, у нас в Германии в школах преподают классику... а ты же скорее американец, со всеми твоими «Шератонами» и Диснейлендами.
Тимми рассмеялся.
— Знаешь, я забыл больше классики, чем ты прочитала за всю свою жизнь.
Лифт ехал быстро, под траурные напевы, льющиеся из невидимого динамика. Наконец они спустились на самый нижний этаж. Двери открылись. Тимми с Паминой вышли из лифта и оказались как будто в известняковой пещере. Тимми оставил карточку в лифте, надеясь, что Пи-Джей и Хит сообразят, где они.
Единственным источником света было какое-то непонятное фосфоресцирующее пятно. Сталактиты и сталагмиты отбрасывали длинные тени. Было прохладно и влажно. Где-то гудели какие-то механизмы. Наверное, это и было то место, где хранятся тела, ожидающие погребения. Родная земля, куда должна была вернуться Амелия Ротштайн.
— Страшно? — спросил Тимми.
— Так же, как и тебе, — огрызнулась она.
Да. Все правильно. Холодок, пробежавший по телу, — это не только из-за холодильников. Был еще и другой холод... внутри... как кусок льда, вдавленный в основание шеи. Это был страх. Тимми и раньше чувствовал что-то похожее. Еще когда был вампиром. Но это был чужой страх — страх его жертв.
- Предыдущая
- 44/89
- Следующая
