Охотники за каучуком - Буссенар Луи Анри - Страница 22

• Предыдущая
• 22/131
• Следующая

Благодаря поистине удивительному инстинкту мулатов, они, почти не уклоняясь от прямого пути, очутились близ одиноко стоявшего в стороне серингаля, который и поспешили разгромить.

Тогда-то и произошли те события, которые уже известны нам, а именно: разграбление жилища негра бони Квассиба, попытка убить его, поджог строений, усилия Шоколада с арабом по спасению негра, отступление разбойников и появление Шарля.

Отряд пленников и победителей достиг развалин обгорелого серингаля, когда рассказ Шоколада подошел к концу.

— Сударь, вы знаете всю правду без малейшей утайки! Как видите, я согрешил и был наказан, как того заслуживал. Теперь я бежал, это правда, но не мог более выносить своего положения. Я не теряю, однако, надежды выйти на новую дорогу, и мое единственное желание — честно зарабатывать себе на пропитание. Вы, конечно, ничем мне не обязаны; я

— человек, стоящий вне закона, беглый каторжник, которого всякий может безнаказанно убить, как собаку… Но если вы хотите сделать доброе дело и помочь бедняге, который твердо решил жить честно и который не боится никакой работы, дайте мне где-нибудь у себя угол и работу. Дайте взаймы несколько пригоршней муки, одолжите мне на время орудия, нужные для работы, и вы увидите, что вам не придется раскаиваться в оказанной мне поддержке. Да вот еще эти двое моих товарищей; я уверен, что и они так же, как я, хотят стать честными работниками. Не откажите, сударь, сделать и для них то, о чем я просил для себя. Могу вас уверить, это будет доброе дело, и вы спасете трех несчастных, которые во всяком случае заслуживают сожаления, если не снисхождения!

— Вас зовут Винкельман; вы родом эльзасец, если не ошибаюсь, вы так сказали? — спросил Шарль, не давая прямого ответа.

— Да, сударь! Но только мне тяжело слышать свое настоящее имя. Я так давно не слышал его, давно никто не называл меня так! В остроге, для всей администрации я был просто N 7, а мои товарищи по каторге прозвали меня Шоколадом, и если вам все равно, зовите и вы меня так же!

— Хорошо, — согласился молодой человек. — Теперь выслушайте меня: неподалеку отсюда, в десяти километрах не более, есть местность, изобилующая каучуковыми деревьями. Я намеревался заняться в ближайшее время освоением этой местности. Вы и ваши двое товарищей можете работать там. Пищевыми запасами, одеждой и необходимыми орудиями, гамаком и чистым одеялом вас снабдят. Вы построите себе там карбет, а двое из моих лучших рабочих обучат вас этой работе, так что вы станете равноправными работниками. По истечении трех месяцев вы доставите мне на дом добытое вашим трудом и получите за него установленную плату. Но не раньше, как по истечении трех месяцев. Поняли? Затем еще одно условие: кроме серьезной необходимости, вы не должны ни под каким видом покидать своих сараев, где будет производиться работа, и своего участка! От вас будет зависеть впоследствии возможность улучшить свое положение!

Каторжник, приложив руку к сильно бьющемуся сердцу, сказал:

— Благодарю вас, сударь: вы спасли мне больше чем жизнь!

— А теперь, — обратился Шарль к остальным, — я, конечно, мог бы сейчас же казнить вас, приказав моим индейцам убить вас, как собак, или же по меньшей мере отправить вас одних в Кайену, а других в Бэлем. И это мое неотъемлемое право, быть может, даже мой прямой долг. Вы пытались совершить убийство моих людей, намеревались разграбить мое имущество, и никто не может мне помешать совершить над вами суд и расправу, так как я считаю это справедливым по чести и совести. Но вместе с тем я не могу допустить мысли, что даже такие люди, как вы, как бы глубоко ни погрязли в пороках, всегда и бесповоротно оставались бы негодяями. И вот, только в силу этого убеждения, я готов пощадить вашу жизнь и отсрочить ваше водворение в места заключения, то есть в те остроги, откуда вы бежали.

При этих словах, столь великодушных и столь неожиданных для провинившихся негодяев, последние разразились шумными криками радости и выражениями безграничной благодарности.

— Молчать! — гневно прикрикнул на них молодой человек. — Когда я говорю, никто не смеет открывать рта! Вам предоставляется единственная, скорее всего, возможность искупить свои преступления путем труда и раскаяния, и я предлагаю вам верное средство для этого. Завтра днем за вами приедут лодки и отвезут вас в одно место, где вы будете пользоваться относительной свободой, но откуда вы не сможете уйти, даже если бы вы того хотели. В ваше распоряжение будет выделено достаточное количество земли, на которой могут трудиться 50 человек в течение многих лет. Но я должен предупредить вас, что это — остров, совершенно отрезанный от остального мира, доступный только лодкам в пору дождливого времени года. Добраться туда можно только трудными и опасными проходами и проливами, известными только нам одним. В сухое же время года вода пересыхает, и тогда вокруг острова образуется озеро жидкого ила, на котором не могут удержаться даже птицы. Очутившись на этом острове, вы будете в состоянии уйти с него только по моей воле. Вы получите достаточное количество съестных припасов, которых вам должно хватить на известный, назначенный мною срок. Вам дадут одежду, орудия. Вы будете работать и не получите ни нового провианта, ни каких-либо других припасов или предметов необходимости иначе как только в обмен на соответствующее их стоимости количество каучука. Лентяи могут жить, как знают. А в случае, если бы вы каким-то образом ухитрились покинуть остров, и вас увидели бы на моей земле, то знайте, что я вторично не прощу! Помните, что всякое ослушание будет для вас равносильно смерти!

Благодаря быстрому и энергичному вмешательству Шарля Робена, в усадьбе и плантации на Арагуари снова водворились мир и спокойствие. Воспоминание о событиях, так сильно взволновавших все население и чуть было не погубивших не только благосостояние, но и самое существование плантации и ее владельцев, мало-помалу сглаживалось.

Из этого не следует, конечно, что трудолюбивые охотники за каучуком совершенно вычеркнули из своей памяти пережитые ими часы тревоги и опасений; напротив, если урок был жесток, то он вместе с тем был и полезен.

К счастью, следствием печального происшествия были чисто материальные убытки, легко поправимые. Оба раненных негра, из которых один в первое время внушал серьезные опасения, именно Квассиба, теперь уже совершенно оправились. Сгоревший серингаль был заново отстроен, и работы возобновились.

Беглые каторжники и их сообщники мулаты, согласно решению Шарля, были выселены на одинокий остров. Эта импровизированная тюрьма, созданная самой природой, лежит между вязкими болотами, находящимися между извилистым устьем Тартаругаля и илистым озером Лаго-Реаль и соединяющимся с Арагуари через узкий канал, доступный только в пору наибольшего полноводья.

Остров, будто специально приспособленный для выселения, густо порос каучуковыми деревьями, растущими целыми семействами. Он вырос, как уже было сказано выше, из моря жидкого ила и тины, представляющего собою совершенно непреодолимую преграду в продолжение большей половины года.

Этот остров имел приблизительно около трех лье в окружности и был несравненно надежнее всех административных тюрем, где содержатся преступники.

Через шесть месяцев бегство могло бы еще стать возможным, с помощью специально построенных пирог. Но как не трудно предвидеть, Шарль позаботился о том, чтобы на острове не было оставлено ни одного судна, которым могли бы воспользоваться его опасные пленники, ни одного орудия, необходимого для сооружения шлюпки. Он не сомневался, что в течение ближайших шести месяцев помилованные им негодяи не потревожат его покой. А в течение этого времени Шарль решил обдумать дальнейшую судьбу своих непрошенных пленников. Впрочем, негодяи как будто примирились со своей участью; хорошо снабженные припасами, одеждой и необходимыми для их нового ремесла орудиями, они обещали усердно заниматься добыванием каучука.

• Предыдущая
• 22/131
• Следующая