Чистильщик - Соловьев Дмитрий - Страница 31

• Предыдущая
• 31/122
• Следующая

Уже рассвело, и старший лейтенант в свой бинокль отчетливо видел барачные – правда, из силикатного кирпича – строения бывшего пионерлагеря какого-то «Хренсекретприборстроя», ныне превращенного в пристанище местной общины секты Синро Хикари. Ковалев провел на крыше дома уже три ночи, но ничего противозаконного не обнаружил.

Он хотел уж было слезать, хлебнуть водки от души и идти на станцию, но поднес для очистки совести бинокль к глазам. И замер. К центральному зданию, бывшему некогда административным корпусом пионерлагеря, подъехали три грузовика, с которых лысые сектанты в широких черных штанах-юбках стали сгружать зеленые ящики – длинные узкие и короткие широкие. Прослуживший в свое время при артскладах Таманской дивизии Ковалев мгновенно узнал ящики: узкие – автоматы Калашникова; широкие – боеприпасы.

Враз прошли усталость и дрожь. Старший лейтенант широко улыбнулся и, не отрывая бинокль от глаз, сделал подряд пять крупных глотков из фляжки. Холодная водка округлой ледышкой скользнула по пищеводу и зажгла костер в желудке.

«Мирка, я надеюсь, что этому посланию никогда не попасть тебе в руки, что все, что здесь написано, я скажу тебе лично. Но судьбу не купить и не одолжить, поэтому я и отсылаю письмо на Витькин адрес с пометкой „не распаковывать месяц“. Если я не свяжусь с ним в течение месяца, то он принесет тебе дискету с этим посланием.

Я люблю тебя. Я любил тебя всегда. С той самой встречи в ботаническом саду. Я, наверное, глупец, но у меня хватило ума понять и мужества признать это. Грозный ветер веет над нами, ломая деревья и расшвыривая людей по сторонам. Нет ничего непреходящего, все – нестойко и временно. Но я все равно говорю тебе: я люблю и любил только тебя. Глупость, но я готов платить за эту любовь по самой высокой ставке. А ставка сейчас, как в том старом польском кино, – «больше, чем жизнь».

Ветер не может дуть вечно, буря никогда не приходит навсегда. Когда она кончится, мы должны понять – кто мы и где мы? И тогда наступает Час Прозрения. Но горе тому, кто в этот час мечется и смущен. Удел его – вечная неприкаянность и уныние.

Именно поэтому я сейчас делаю то, что делаю, ибо не хочу быть среди унылых и неприкаянных. Ибо в Час Прозрения хочу ответить одним дыханием с тобой: «мы здесь и сейчас». Прости, если ты получишь это письмо…»

Крысолов на секунду задумался – как же подписать послание, а потом решительно ткнул пальцами две клавиши – «шифт» и литеру.

«Я».

И в тот момент до его чуткого слуха донесся шум работающего на малых оборотах дизеля.

– Вы не могли найти какое-нибудь более пикантное место для встречи?

Информатор пожал плечами,

– А чем плохо это? Мы совсем не выделяемся среди прочих романтических парочек. Очаровательная девушка, недурной молодой человек… Кстати, здесь весьма симпатичный вид на Волгу.

Офицер по работе с агентурой раздраженно дернула плечами.

– Давайте минимизируем лирику.

– Жаль, – вздохнул информатор, – очень жаль, что мы связаны такими неромантическими узами, мешающими мне приударить за вами, а вам – ответить взаимностью.

– Тем не менее наши отношения таковы, – последовал холодный ответ. – Ближе к делу.

– Увы, – снова вздохнул информатор. – Тогда хотя бы пройдемся.

Он очень деликатно взял молодую женщину под ручку, и они зашагали по набережной.

– Ну, что я могу сказать? – негромко заговорил информатор после пятиминутного молчания. – В этом городе они – вторая сила, после православных. Но их позиции могут усилиться, ибо экстравагантней их – только христиане-коммунисты; слышали про таких? Но те несколько безбашенные, поэтому отталкивают людей. А эти вполне прагматичны и райскую жизнь обещают здесь и сейчас.

У них достаточно мощные экономические подпорки – банк и две солидных фирмы, сейчас подгребают под себя еще один банк. И самое главное: они не завязались на Москву, которая у местных – как гвоздь в печенке. Более подробную информацию я забил на дискету и отправил тихим ходом по вашему адресу. Но коли вы уж настояли на встрече, то я пришел не с пустыми руками. Через три дня у них ожидается большой праздник – День Обретения Учения или что-то вроде того. К этому дню они хотят сделать своему гуру типа подарка – отбить послезавтрашний транспорт с оружием, идущий в подарок от благодарных зрителей местному ОМОНу. Они знают все об охране, времени и маршруте следования. Ищите у себя утечку…

Молодая женщина тонко улыбнулась и неожиданно поцеловала информатора в щеку. Тот опешил.

– С чего бы это?

Женщина слегка оттолкнула его от себя.

– Ты – молоток. Беги домой, простудишься.

И, развернувшись, энергично пошла прочь, к поджидавшей ее машине. Информатор пожал плечами и вразвалку зашагал в противоположную сторону.

Он наивно полагал, что работает на контрразведку или – на худой конец – РУОП. Он был очень далек от истины.

Отправив письмо, Крысолов стремительно скользнул по периметру комнаты, собирая свои нехитрые заготовки. Бес поднял голову, насторожил уши. Крысолов потрепал его по загривку.

– Сиди пока здесь, старина, – прошептал он, – я тебе свистну, – и бесшумно выскользнул из комнаты, неплотно притворив дверь.

Шторма на Ладоге сегодня не было, но ветер крепчал. Крысолов, словно китайские шарики, повертел в ладони скатанные прибоем голыши, подобранные им позавчера на берегу, и точным броском отправил в отключку одного из своих соглядатаев. Снял с него наплечную кобуру с «вальтером» П-5, оснащенным глушителем, отстегнул с предплечий пружинные ножны с ножами. Все так же бесшумно приблизился к пирсу, где уже пришвартовался двенадцатиметровый бот, поднял рогатку, усмехнувшись иронии судьбы, – в данной ситуации, когда не хотелось никого убивать, это оружие детства было наиболее эффективно. Первый голыш в лоб получил шкипер, вторым он поймал в полете сменного охранника-аномала, бросившегося на палубу. Третьим угодил в ухо второго сменщика и, бросив рогатку, выхватил левой рукой «вальтер», правой по-прежнему держа наготове камень. Сзади слева тяжко упало тело и раздался придушенный всхлип. Крысолов скосил туда глаза и увидел Беса, стоящего на упавшем ничком четвертом охраннике, ждавшем отправки на материк, и цепко держащего его за шею у основания черепа.

• Предыдущая
• 31/122
• Следующая