Выбери любимый жанр

Владимирские просёлки - Солоухин Владимир Алексеевич - Страница 16


Изменить размер шрифта:

16

Дни шестой, седьмой, восьмой и девятый

Никто не мог объяснить толком, почему здесь (в те времена глухом лесном медвежьем углу, от которого до ближних медных руд вот уж и правда хоть четыре года скачи – не доскачешь) зародился некогда медеплавильный заводишко. Может быть, обилие леса, то есть топлива, и есть главная причина, а может, и то, что с головой был первый заводчик и правильно прикинул: в глухом лесном краю рабочих людишек бери не хочу, и совсем они дармовые.

Как бы то ни было, но однажды, сколько-то там десятилетий назад, потянуло над лесами вонючим ядовитым дымком желтоватого цвета, какого не могло быть ни от гнилушек, ни от хвои, ни от прошлогодних листьев, ни от дурман-травы. Вместе с первой медеплавильной печью возник (где теперь стоит Дворец культуры) кабак, и пошло на лад медеплавильное дело.

Одно из ярких воспоминаний моего детства – бестрепетное желтое зарево, проступающее над дальним лесом в особенно темные ночи. Там Кольчугино, говорили люди, большой завод, большой город. А мне, наслышавшемуся сказок, представлялось все одно и то же: слетаются с разных сторон огнеперые жар-птицы клевать янтарное Иванушкино пшено. Поэтому и светится небо за черным еловым лесом.

…В проходной завода, а вернее сказать, заводов, потому что их тут два, у нас тщательно проверили пропуска, сличая их с паспортами, и началось хождение по цехам. Первый цех, куда мы пришли, был литейный. После ослепительного полдня световое состояние цеха показалось нам полумраком. В полумраке что-то маячило, вспыхивало, полыхало то красным, то зеленым, то голубым огнем. Тревожные звонки проносящихся над головой кранов, шипенье, свист и как бы шумные вздохи машин делали музыку этого цеха. Вот льется струя металла в продолговатую форму. Внутренние стенки формы были смазаны, и теперь смазка сгорает красным пламенем, а сам металл облизывают трепетные, бегучие зеленые языки. Значит, вот откуда разноцветье вспышек.

Молодая женщина с продолговатым бледным лицом над белым (потому что белая кофточка) треугольным вырезом черного рабочего халатика вместо доброй феи повела нас. Она оказалась заместителем начальника цеха Ниной Григорьевной Яковлевой, воронежской уроженкой, окончившей одиннадцать лет назад институт цветных металлов, что возле Крымского моста в Москве.

Нина Григорьевна объясняла нам сухо и деловито. Она старалась, и видно было, что хотелось ей рассказать как можно живее, да ведь не все специалисты обладают популяризаторскими способностями как, впрочем, и не все популяризаторы достаточно хорошо знают дело.

Из сплавов частью в Кольчугине, частью на других заводах страны делают разные изделия. Вот уж мы идем мимо больших брикетов золотистой прессованной стружки (значит, попадет бронза и под резец), а вот уж видим, как на наших глазах, за несколько минут, из раскаленного металлического полена получается длинная тонкая труба. Она (не подберу другого слова) течет из стана прозрачно-красная и остывает, становясь обыкновенной желтой латунной трубой.

Из одного стана труба льется тоненькой струйкой, из другого хлещет целым водопадом. Потом в такую трубу можно будет просунуть и голову. А там из стана стекает не труба, а медный пруток, а там течет, извиваясь, тонкая бронзовая лента.

Здесь, в цехе, я и вспомнил, как шли мы через деревни и села, опустевшие наполовину.

– Где же народ?

– В Кольчугине.

– Куда подевались все?

– Ушли в Кольчугино.

Вот сидит, подперев щеку рукой, русый парень в белой рубахе. Он сидит над резервуаром с кислотой, а задумчив так, будто присел около тихоструйного, с кувшинками, омутка. Мимо парня льется и льется в резервуар бронзовая лента. Она должна зачем-то побывать в кислоте.

– Давно работаете?

– С сорок шестого.

– Откуда пришли на завод?

– Недальние мы, из деревни Новоселки.

Другие рабочие называли окрестные деревни. Все, как один, называли окрестные деревни. И правда, города-магниты.

Из многих разговоров поняли мы, что прельщает людей городская жизнь главным образом определенностью заработка: хоть и пятьсот рублей, а знаю твердо, что получу. Придет день получки, отдай – не греши! А там целый год работаешь, и неизвестно, что тебе в конце года дадут.

– Теперь, – говорю им, – изменилось, авансировать стали ежемесячно, где по два рубля, где по пяти, а где и по червонцу.

– То-то слухи пошли. Вот надо письмо сродственникам в деревню послать. Пусть отпишут. Ежели так – конешно. А то ведь что же зря-то!

Посмотрев разнокалиберные трубы, разнопрофильные прутки и ленты, назначение которых для нас не совсем ясно, вдруг мы попали в мир вещей, знакомых и понятных. Нас окружили со всех сторон умывальники, чайники, кастрюли, сковороды, соусницы, мороженицы, половники, а также те знаменитые мельхиоровые вилки, ложки, ножи и подстаканники, что продаются не в каких-нибудь там посудо-хозяйственных, а в ювелирных магазинах.

Подставляется мельхиоровая полоска под ударную тяжесть двухсот семидесяти тонн, и тотчас получается из полоски оформленная ложка, даже и с рисунком. Ложка еще не красива, и над ней придется поработать. Ее будут воронить, шлифовать, серебрить, пока не станет она в одном месте блестящая, словно зеркало, а в другом матовая, с черниной, как бы старинное серебро. Еще недавно шлифовка была ручной: три да три неудобное ложечное корытце, пока не увидишь в нем своего искаженного кривизной отражения. Теперь женщины сидят возле станков. Диск с плотными тряпочными краями вращается быстро и равномерно. Подставь под него металл, надави как следует, и работа закончена.

Для подстаканников берут длинную полоску с проштампованным рисунком, сворачивают ее в кольцо и спаивают. Потом также воронят, серебрят, шлифуют. Десятки изделий («вот какой наш ассортимент!») перечислил нам бригадир Шамолин. Да всего не упомнишь!

– Ассортимент богатый, а рисунки очень однообразные. В магазинах и то заметно. Как пойдут три богатыря, так и идут несколько лет. Или Кремлевская башня. На дешевый алюминий и на благородный мельхиор вы ставите однородные рисунки. Правильно ли это?

Тут Роза не удержалась от чисто женского сравнения и сказала, что нельзя одну и ту же расцветку пускать, например, и на ситец и на крепдешин.

То мы ходили по одному заводу, а то вдруг, не заметив как, оказались под крышами другого завода под названием «Электрокабель». Остро и душно запахло горячей резиной, и мы увидели огромные куски резинового теста – то черные, то красные, то желтые. Они лежали всюду, они окружали нас со всех сторон, они двигались в разных направлениях. Десятки машин мяли и тискали резину, цедили ее между горячими валиками, раскатывали, как лапшу, вытягивали, распаривали, рвали на части и спекали снова.

Конечно, дело привычки, но любоваться всем этим долго нельзя – очень уж тяжел резиновый дух.

Не успели мы удивиться ловкому обращению с резиной, как увидели нечто совершенно необыкновенное – сотни машин производили проволоку. Материал (металлический пруток) исчезает в станке беспрерывно и быстро. С другой стороны из станка вытягивается то, что нужно. То пускают в станок круглое, получают квадратное; то пускают квадратное, получают круглое; то пускают квадратное, получают прямоугольное; то пускают толстое, получают тонкое; то пускают обыкновенное, получают обернутое в резину; то пускают обернутое в резину, получают оплетенное нитками; то пускают обыкновенное, получают обернутое в бумагу; то пускают обернутое в бумагу, получают просмоленное; то пускают несколько тонких проволок, получают толстый жгут; то пускают голый жгут, получают нечто одетое в свинцовую трубу; а в той свинцовой трубе ни мало ни много семьсот переплетенных проволок. Сотни машин работают беспрерывно. Текут, текут и текут десятки, сотни, тысячи, сотни тысяч километров всевозможной проволоки, проводов, шнуров, кабелей. Они потом опутают человеческие жилища, протянутся между ними по воздуху, соединят их под землей и под водой, если даже жилища эти на разных концах земли. Когда попадется вам кусок шнура или кабеля, покопайтесь в нем, может быть, вы обнаружите тонкую оранжевую ниточку. Если обнаружите, то знайте, что сделан ваш шнур или кабель в городе Кольчугине. Оранжевая ниточка – марка Кольчугинского завода. Она вплетается всюду.

16
Перейти на страницу:
Мир литературы