Последняя ступень (Исповедь вашего современника) - Солоухин Владимир Алексеевич - Страница 67

• Предыдущая
• 67/93
• Следующая

Русское и советское — могут ли быть более несоединимые понятия! Да русских для того и истребляли десятками миллионов, чтобы подавить в них все русское, национальное и превратить их лишь в послушное орудие осуществления своих, отнюдь не русских (и не азербайджанских, кстати говоря), а интернациональных идей. Идея сдохла, а орудие в руках осталось, и формально, «по паспорту», орудие это русское. То есть и азербайджанское тоже, но русских больше пока числом, да и Москва, столица СССР, как-никак бывший русский город. Вот и создается иллюзия. Вот все и кричат: «русские наступают!», «русские помогают арабам!». Советские, а не русские, пора бы не путать.

— Вы говорите, Владимир Алексеевич, — мягко, вкрадчиво начала Елизавета Сергеевна, — будто у нас в огромном государстве с пятнадцатью республиками (да еще сколько автономных) не существует центростремительных сил, ничто нас не стягивает к центру, не сплачивает, а развиваются, наоборот, центробежные силы…

— Да, это я говорил. Наша страна сейчас похожа на пирамиду билиардных шаров, уложенных на зеленом сукне стола в деревянном треугольнике. Знаете, бывают такие треугольники для скорости формирования билиардной пирамиды. Так вот, эти шары ничто друг к другу, а тем более к центру пирамиды, не тянет. Их сдерживает только деревянная треугольная форма. Пока она есть, шары не раскатываются. Но если ее убрать, пирамида раскатится тотчас по всему столу от первого же толчка. Может быть, некоторое время таким сдерживающим треугольником была действительно идея строительства коммунизма. Но эта идея теперь исчезла. Никто, повторяю, коммунизм у нас серьезно не строит и даже не знает, что это такое. О нем не думают уже и пропахшие нафталином старые большевики.

— Но все же пирамида не рассыпается.

— Остались лишь внешние сдерживающие факторы, — главным образом Вооруженные Силы. Ну, или там границы, руководящая бюрократическая верхушка, милиция и так далее. Без них давно бы все раскатилось в разные стороны.

— Но я не договорила. Разве Ленин, его идеи, его учение, ленинизм, разве Ленин как символ, сам его профиль, его мавзолей — не являются объединяющей точкой?

— Да, из Ленина сделали символ, фетиш, своего рода религию. Даже мощи вот в Мавзолее, мумия (впрочем, ходят слухи, что давно уж папье-маше), и это, пожалуй, единственное, что гвоздем еще сидит в сознании многих людей, как яркий свет революции. Сталин тиран, но вот Ленин… Троцкий, Зиновьев, Бухарин — что-то там напутали, но вот Ленин… Страна в стадии экономического краха, не клеится ни черта… Вот если бы Ленин! Если бы встал Ленин, если бы был жив Ленин, вот если бы Ленин…

— А что если бы встал Ленин? С чем бы он встал? Что такое гениальное преподнес бы он нам на своих ладонях? Ленина хватило только на то, чтобы все разрушить в развалить.

— А его гениальное учение, по ленинскому пути… Ленинским курсом… Заветы Ильича… Это что, по-вашему, пустые слова?

— Да, по-моему, это пустые слова. Фикция, как и вся пропаганда. Давайте вспомним основные догматы ленинского учения и посмотрим, применимы ли они к нашему времени, к нашему обществу? Ну, начинайте вспоминать, какие там были главные ленинские догматы?

— Мировая революция.

— Эта догма умерла раньше еще самого Ленина. Уже при его жизни стало ясно, что мировая революция — это идеалистический вздор. Утопия. Никакого мирового пожара не произошло и в обозримо ближайшее время не произойдет. Тогда думали, что не произойдет лишь в ближайшее время. Теперь, когда с исторического залпа «Авроры» прошло столько лет, ясно даже младенцу — мирового пожара не произойдет никогда. И не нужен он народам, мировой пожар. И не дай Бог, чтобы он произошел. Это ясно каждому здравомыслящему человеку. И уж, во всяком случае, наши колхозники, наши работники прилавка, наши домохозяйки, наши железнодорожники, речники, таксисты, медики, лесорубы, бетонщики, слесари-водопроводчики, газовщики и нефтяники не мечтают о мировой революции, не стремятся к ней и даже о ней не думают.

Может быть, цепляясь за догму, все еще думают о мировой революции и о коммунизме наши вожди. И для того содержат на народные деньги многочисленные компартии в капиталистических странах и все их газеты. Может быть, для этого они вваливают народные деньги в разные молодые африканские и азиатские государства. Однако молодые государства, попользовавшись нашими денежками, посылают нас потом подальше. Что же касается компартий и их газет, то они все равно занимают в своих странах прозябающее, задворочное положение. Краеугольный камень ленинизма, догма о мировой революции и о всемирном коммунизме практически мертва. Не понимать этого можно только из упрямства либо из тупости. Или понимать, но цепляться за мертвую догму, ибо ничего больше позитивного не остается на идеологическом вооружении и нечем было бы оправдать свою деятельность, свое нахождение у власти, смысл своего существования.

— Но фронт социализма расширяется. Теперь уж не одна страна в нашем лагере.

— Расширился потому, что в эти страны во время войны вошла наша армия, потому что на Ялтинской конференции были разделены с американцами сферы влияния, и они уступили нам эти страны. Никаких революций не происходило. Мы силой навязали им этот новый строй, от которых они силой же не однажды пытались избавиться. Я был во всех этих странах. Чем характеризуется прежде всего приход так называемого социализма? Резким понижением жизненного уровня, хозяйственной неразберихой, тотчас возникающими экономическими трудностями, которые они потом постоянно, в течение десятилетий, преодолевают. Как будто весь смысл жизни общества сводится к преодолению трудностей!

Однажды я плыл на нашем речном буксиришке из Будапешта в Измаил. Пришла фантазия, из командировки, из Венгрии, не лететь самолетом, а так вот проплыть по Дунаю. Плавание продолжалось двенадцать дней. Тогда мы возили нефть из Австрии по каким-то там репарациям. Я устроился на буксирный пароходишко, идущий из Австрии через Чехословакию, Венгрию, Югославию, Румынию и Болгарию. Моряки-речники рассказывали мне, что зарплата им выдается в один и тот же день месяца, но этот день месяца может застать их и в Австрии, и в любой стране по пути следования. Тогда и зарплата выдается им либо австрийскими деньгами, либо чехословацкими, либо форинтами, леями, левами. Либо русскими рублями.

— Наверное, вы предпочитаете родные рублики? — поинтересовался я.

Моряки объяснили, что если они получают зарплату в Вене, то фактически они получают пять-шесть наших зарплат. Оказывается, на те же пятьдесят рублей (но, конечно, в австрийских деньгах) они покупают в Вене столько товаров, сколько у нас не купишь и на триста рублей, притом товаров, которых у нас и вообще не купишь.

На втором месте моряки предпочитают получать зарплату в Чехословакии. Ну, с Югославией в те годы были испорчены отношения, и она из разговора выпадала. А то, наверное, она оказалась бы на втором месте. В Венгрии — так и сяк. Румыния тоже — так и сяк. А Болгария? — спросил я.

— А, — махнул рукой морячок.

— А Измаил?

— Можно и не получать.

Вот такую нарисовали мне диаграмму. Из европейских стран народной демократии мне больше других приходилось бывать в Болгарии. Может быть, чего-нибудь у них и не было до так называемого освобождения, вроде бетонных плотин, портящих землю, урановых рудников, металлургических заводов, порожденных странной гигантоманией, или химических комбинатов. По уж еды и одежды, того, что называется жизненным уровнем, было у них — дай боже. И вот я видел своими глазами и узнавал из разговоров, как этот жизненный уровень их из года в год понижался и понижался.

Болгария имела на душу населения восемь овец, уступая только Австралии. Теперь осталась на ту же душу овца с четвертью. Все, как у нас. Заставляли крестьян сеять табак там, где процветало овцеводство, и разводить овец на землях, удобных для табака.[63] Стали редкими не только такие непременные болгарские деликатесы, как бастурма, луканка, или старец, без которых болгары не представляли себе раньше своей Болгарии, как русским трудно было бы представить себе Россию без икры, осетрины и стерляди, но ограничены продажей такие продукты первой болгарской необходимости, как фасоль и просто баранина.

• Предыдущая
• 67/93
• Следующая