Последняя ступень (Исповедь вашего современника) - Солоухин Владимир Алексеевич - Страница 26

• Предыдущая
• 26/93
• Следующая

Председатель ВЦИКа Свердлов, главнокомандующий армии, второе лицо в государстве Троцкий. Председатели ЧК, последовательно, Урицкий, Дзержинский, Менжинский. Ну, представьте себе: все три основных государственных рычага власти и подавления — ЦК, ЧК и армия — находятся в нерусских руках. Кто же, выходит, захватил власть в стране? А там идут Зиновьев, Каменев, Луначарский, Литвинов (Финкельштейн), Землячка, Володарский, Войков, Мехлис, Ягода, Косиор, Гамарник, Каганович… Я не могу упомнить всех. Надо просто взять списки руководителей тех времен и внимательно их рассмотреть. Были, правда, и люди вроде Дзержинского, Сталина, Микояна. Но и не русские же, с другой стороны! У поляка Дзержинского были основания не любить Россию и все русское, в том числе и русских людей. Вы думаете, случайно ЧК с первого дня образования возглавляли только нерусские люди? Где-нибудь мог найти себе место и русачок-дурачок, вроде того же Калинина. Но ЧК? Нет! Это дело они передоверить другим не могли и занимались им самолично.

И все эти Розы Люксембурги, Карлы Либкнехты, Клары Цеткины, которые пытались одновременно захватить власть в Германии, Бела Кун, который должен был взять власть в Венгрии… Но там их всех успели скрутить, покидали в пролеты лестниц, а Бела Кун успел убежать к нам.

Знало ли ваше поколение, что ЧК первых лет революции, вся ЧК, кроме, может, рядовых часовых, состояла не из русских людей? Все! Понимаете, для чего это было сделано?

До сих пор ходит еще в ЦДЛ одна старуха, бывшая чекистка.[17] Как напьется, так и хвалится, что особенно любила расстреливать молодых русских девушек — гимназисток и чуть постарше, особенно красивых. Лично уводила в подвал (хотя, как следователь, могла бы этого и не делать) и лично стреляла. Сам слушал ее. Пьяная, слюни текут из беззубого рта, хвалится: «Помню, красавица девка, коса до пояса. Поставила ее к стенке. Она мне плюнула в лицо, а я ей прямо в рот из нагана…»

Так вот эта старуха хвастается, что собственноручно застрелила 83 (восемьдесят три!) русских молодых красивых женщины.[18]

Стреляли без суда и следствия. Не надо было никакого преступления, чтобы быть пущенным в расход. Русский, университетское образование (не говоря уже о дворянском происхождении) — и разговор окончен. Крупный деятель тех времен Лацис учил своих подчиненных: «Не ищите доказательств того, что подсудимый словом или делом выступил против советской власти. Первым вопросом должно быть, к какому классу он принадлежит. Это должно решить вопрос о его судьбе. Нам нужно не наказание, а уничтожение».

Это не только в Москве на Лубянке. Но во всех городах, губернских и даже уездных. Мы теперь содрогаемся — инквизиция. Инквизиция сожгла за все время своего существования несколько тысяч человек. Да ведь это одно какое-нибудь Иваново-Вознесенское отделение ЧК!

А что творилось на Украине? Там все было отдано в руки молодому злобствующему Блюмкину. Это тот самый Блюмкин, у которого произошел известный инцидент с Мандельштамом.

— Какой инцидент?

— Конечно, ваше поколение не знало… Происходила в Москве пирушка, так сказать, победителей. Это только население сидело на голодном пайке, на вобле и на пшенной каше. А они пировали. Лариса Рейснер, сука, жила в особняке, держала слуг и купалась в шампанском. Значит, происходит очередной шабаш. Целый день убивали, убивали, убивали, надо же разрядиться. На шабаше присутствовал крупный чекист Блюмкин. Там же оказался поэт Мандельштам (кстати, спросим в скобках: каким образом оказался прогрессивный поэт в компании с чекистами? Наверное, Блок, Гумилев, Есенин не могли бы туда попасть?). Говорю — пир победителей. Пьяный Блюмкин расхвастался, вытащил пачку пустых ордеров на расстрел, заранее подписанных Дзержинским, и начал ими размахивать. «Вот здесь вся русская культура. Вот список…» И начал тут же из списка наугад заполнять ордера. Мандельштам будто бы не вытерпел, отнял у него ордера, разорвал и пожаловался Дзержинскому. Факт исторический.

Блюмкин получил нагоняй, но не за то, что пачками, без суда и следствия расстреливал русскую культуру, а за то, что расхвастался не к месту. Впрочем, какой там нагоняй — посмеялись, наверное, в конце концов. Так вот, этому-то Блюмкину отдали на растерзание всю Украину, и в первую очередь Киев.

Короленко сидел в Полтаве. Тихий городок. Вишни, ставочки, гуси на улице. Знает или нет ваше поколение, что существуют письма Короленко к Луначарскому?[19]

Мы сейчас спрашиваем иногда сами себя, как отнеслись бы к революции и к послереволюционным событиям такие подпиливатели и размыватели России, как Герцен, Чернышевский, Чехов? Не знаем. Вероятно, ужаснулись бы. Нет, знаем. Потому что Короленко успел увидеть и отреагировать. Тоже ведь — царский ссыльный. Борец. Демократ. Достаньте где-нибудь эти письма. Кровь и слезы. Он просит Луначарского остановить террор, прекратить пролитие крови. Какая наивность, какая святая простота. Он пишет, что тюрьмы забиты и что люди исчезают, а родным говорят: «Увезли в Харьков» (Харьков был тогда главным городом Украины). «Но все уже знают, — пишет Короленко, — что значит «увезли в Харьков».

Там шесть писем. Целая книга. И где же все это происходит? В Миргороде. В маленьком тихом городке. Что же происходило в самом Харькове? Что происходило в Астрахани, Саратове, в Ростове-на-Дону, Казани, Нижнем Новгороде? Что же происходило, можете вы себе представить, в Петербурге и в Москве?

Мы упомянули про Белу Куна. Герой венгерской революции. Есть книга о нем в серии «Жизнь замечательных людей». Но отчего-то там ничего не написано, что на его совести более семидесяти тысяч русских солдат и офицеров — только в одном Крыму. Правда, орудовал он вместе с Землячкой. Как только врангелевская армия ушла из Крыма, Бела Кун и Землячка оказались там с особой миссией. Многие русские офицеры из любви к России, к родной земле не захотели уезжать за границу. Будь что будет, остались на родине. Вышло предписание крымских революционных властей: «Всем офицерам зарегистрироваться на предмет их трудоустройства». Русские доверчивые дурачки обрадовались, толпами пошли регистрироваться. Их всех собрали и расстреляли. Около семидесяти тысяч. Сразу. Можете себе представить картину? А сделали это Землячка и Бела Кун.

Но, конечно, высшим актом бесчеловечности, жестокости, кровожадности было убийство царской семьи. Об этом кровавом событии написано много книг. Известно, что через неделю после убийства Екатеринбург заняла русская армия. Полковнику Соколову было поручено произвести расследование злодеяния. Существует его подробный отчет (по горячим следам), занимающий объемистый том. Есть воспоминания Жильяра, учителя французского языка, который находился вместе с царской семьей почти до последних дней. Есть множество и других книг, воспроизводящих событие в мельчайших подробностях. Сейчас принято все сваливать на местную парторганизацию, на какого-то Белобородова, не то Беловодова. Будто бы при приближении русской армии местная партийная организация своей властью, не спросясь центра (было, де, некогда), решила ликвидировать царскую семью, боясь ее освобождения Колчаком. Это все вздор. Во-первых, ее могли бы из Екатеринбурга увезти в любой другой город России. Но вообще-то, когда семью перевезли из Тобольска в Екатеринбург и поселили в доме Ипатьева, назвав этот дом «Домом особого назначения», ее судьба уже была решена. Заметьте, все у них было «особого назначения». Лагерь особого назначения, дом особого назначения, части особого назначения, то есть ЧОНы, карательные латышские отряды. Но всегда за этим словом скрывалось только одно — смерть, кровь, противозаконие, без суда и следствия массовые убийства.

В Екатеринбург из центра были посланы с тайной миссией два отъявленных мерзавца — Юровский и Войков. Им-то и было поручено подготовить, а в удобный момент и осуществить ликвидацию царской семьи. Инструктировал Юровского лично Яков Михайлович Свердлов.[20] Случайно ли, что и город Екатеринбург называется теперь именем этого кровавого палача? Юровский сменил в доме особого назначения всю охрану (еще бы, до его приезда царь с этими солдатами играл в шашки) и поставил свою, конечно, латышей. И в ночь с шестнадцатого на семнадцатое июля 1918 года совершилось кровавое злодеяние.[21]

• Предыдущая
• 26/93
• Следующая