Вера в сказке про любовь (СИ) - Чепенко Евгения - Страница 3
- Предыдущая
- 3/58
- Следующая
…
— И ты что?
— Сбежала, — повторила я недовольно Карине.
Подруга шумно выдохнула в трубку, то ли смех ее разбирал, то ли душил кашель — черт разберет.
— Готовься, Верунчик. Будет ржачно. Он вокруг сына бетонный забор возведет, особенно после той пикантной сцены в парке под деревом.
— Ой, я-а-а, — простонала я, закрыв глаза ладонью. К состоянию «поплохело», так и не покинувшему мое грешное тело, добавилось «померла со стыда». Вспоминать, что там мог вычитать мамкин ухажер, из жалости к себе самой не стала, и надо же было додуматься мне по приходу позвонить за утешением Карине.
— Да, ладно, хорошая сцена. Подробная.
— Молчи, — предупредила я следующий краткий и точный эпитет в адрес своих излияний. — Вот если б это ты написала, а прочитала мама Жоржа…
— Не пугай, у меня сердце слабое, — пробормотала подруга, сдерживая смех.
— Ха-ха.
— Серьезно, — перешла на нормальный диалог Карина. — Тебе не все ли равно, что там прочел и чего не прочел родительский хахаль? На святую деву ты не похожа, монашкой не представлялась, на великую культурную ценность не претендуешь. Любовный роман, он и в Африке любовный роман, в какую фольгу его не оберни. Регенты, англичане, шейхи, опекуны, полицейские, эльфы, пираты, вампиры — один хрен, сюжет не меняется. Есть она, есть он и есть тыдыщ, то бишь любовь. Женщинам ж антураж — для эстетики восприятия, главным всегда и везде остается пресловутый Тыдыщ. У кого-то Тыдыщ целомудренный и чистый, как роса поутру, у кого-то стерильный, как наволочка в больнице, бывает грязный коврик у порога, или симбиоз камасутры со справочником по анатомии. Еще медленный эстонский Ты-ы-ы-ыдыщ, когда трехтомник венчает первый скромный поцелуй. И не забудь сверхзвуковой Тыдыщ, когда в четвертом абзаце первой главы его естество входит в…
— Ты увлеклась, — перебила я Карину.
— Я увлеклась, — не прерываясь и не меняя интонации, согласилась она. — Короче, пофиг.
— Пофиг гуляет.
— А Хуан? — вписалась в поворот диалога Карина.
— Не знаю. Я про него забыла.
— Ну, так иди глянь. Не отлынивай. Давай, давай, — нетерпеливо подстегивала она, пока я разувалась и шла на кухню. Взяв с холодильника «зюкзюк», я направила оружие массового наблюдения на темные соседские окна.
— Мальчик гуляет, — резюмировала я в трубку и вернула бинокль на место.
— С кем?
— Не знаю.
— А-а, — разочаровалась Карина, — гуляет, в смысле вне дома. Печально. Чего оденешь? — вернулась она к прежней теме.
— Носки, — я как раз направилась за ними в комнату.
— Будешь очаровывать Света носками? Чудное имя, кстати.
— Политкорректная стала, да? Женское оно… Имя.
— А вот здесь, дорогая моя, ты придираешься уже. В оригинале там что-то русское, красивое. Пересвет, например. Или… Не помню, чего там еще на «свет» заканчивается у славян, но это точно будет мужественно.
— Главное, чтоб вся мужественность в имя не ушла.
В трубке послышалась возня и приглушенные голоса. Карина тихо взвизгнула и неприлично захихикала.
— Жорж домагивается? — предположила я, и по новому смешку подруги поняла, что угадала. — Я потом перезвоню.
— Уг-ку, — ответила Кариша. Кнопочку «завершить» на смартфоне я нажимала уже на более громком «не дергай за сись…» За что конкретно там дергал Жорж я услышать не успела, да и чего-то как-то не хотела.
Теряю я ее, однозначно теряю. Последний незамужний рыцарь покидал ряды ордена Благородных Девиц, сраженный вражеским мечом в самое сердце. Как бы там не шутила Карина, но Жорку она любила. Мама Жоры, понятное дело, от потенциальной дочери не в восторге, но ее понять можно. Если б такая девица вздумала с моим сыном «дружбу» водить, я б ее убила, честное слово. Каждой женщине хочется видеть возле сыночка милую, добрую, серьезную девушку, а не великовозрастную раздолбайку с непредсказуемыми выходками. Ежели она сукой окажется, ведущейся на материальное добро, а не бабой нормальной? Впрочем, волновалась Жоркина мама почем зря. Каринка в плане отношения к мужикам к моменту первой встречи с благоверным уже сильно смахивала на меня. Проще говоря, ей было приятнее существовать наедине с собой, чем готовить кушаньки заядлому холостяку, о чем она этому самому холостяку и сообщила на первой же минуте знакомства. Как сейчас помню кафе, мороженое, мы и Жорж с товарищем возвышаются над нашим столиком.
— Можно к вам присоединиться, дамы?
— Перепих — не тема. Мне лениво. Стиркой, готовкой не занимаюсь, вежливость к родственникам не проявляю, льстить не буду, и только на этих условиях готова выйти замуж.
Прилив впечатлений от подружкиных речей смыл обоих соискателей без труда, чего она собственно и добивалась. Одного Карриша не учла, что Жорж попадется ей в бассейне после фитнеса. Диалога или тем более взаимного влечения у них там не сложилось само собой. Он все-таки не мазохист подходить к странноватой на всю голову тетке, да и еще тогда, когда она не при параде. Хочешь спугнуть мужика — смой косметику и одень резиновую шапочку для плавания. Даже если шапочка будет розовая и в цветочек, краше твой туго обтянутый череп от этого не станет.
Это в любовных романах ее прекрасное запретное тело скользит в воде, заставляя героя сгорать от желания прикоснуться и заполучить героиню в койку, сломив всякое сопротивление с ее стороны. В реале, получив от ворот поворот, мужик со спокойной совестью идет дальше. Баб что ли на свете мало? Если б не грибковая инфекция, каверзно поразившая ноги будущей влюбленной пары, и не уникальная способность Каринки в жажде расправы сносить всех и вся — фиг бы они с Жориком заговорили. А если б не время, проведенное за совместным выбиванием материальной компенсации из фитнес-центра, то фиг бы они сходили на свидание. Подруга до сих пор с блаженной и романтичной улыбкой вспоминает, как Жорик чесал и мазал ей пятки. Лично мне с моим живым воображением от этих рассказов не по себе. Впрочем, у каждого своя романтика.
Я полюбовалась на свои шерстяные белые носки и отправилась к окну. Открыв раму пошире, высунулась на улицу и принялась дурным голосом на максимальной громкости орать: «Пофи-и-иг». Старые жильцы были в курсе, что это не припадок у соседки, а кота домой жрать зовут. Зато частые прохожие с удивлением косились на странноватую женщину. Минуты две я погорланила — обычно этого вполне хватало, чтоб питомец услышал хозяйку и потрусил домой на глаза показаться. Через полчасика еще поору, на случай, если далеко где был и не слышал.
Я выпрямилась, и надо же мне было взглянуть на полюбившееся четыре окна «Пандоры». Оттуда на меня, не мигая, смотрел впечатленный Хуан. Видимо помещение проветривал и сквознячок донес истошный женский вопль. Как-то меня так пробрало прямо… Нет. Не от смущения. Смущение я переросла лет пять назад. Пробрало меня ёрничать. Еще как назло эта блондинка в памяти всплыла. В общем, я возьми да и изобрази наигранное сексуально-заманчивое закусывание нижней губы в адрес аполлоноподобного. Аполлоноподобный сначала дернулся, потом пожал плечами и отвернулся. Ладно, юмор у всех разный. Я закрыла окно, опустила штору и отправилась на кухню писать продолжение очередной романтишно-эротишной эпопеи.
«…Ира таяла в его руках, одна за другой волны оргазма смывали ее с головой, заставляя растворяться в этом мужчине. Сейчас его демоническая сущность правила бал, заставляя…»
Опять «заставляя». Чертовы повторы. Чтоб мать их. О чем это я?
«Сейчас его демоническая сущность правила бал, вынуждаяя…»
— Б**ть! — я выругалась вслух и стерла дополнительную букву «я». Эротичный настрой начинал медленно сходить на нет. Еще разочек матюгнувшись продолжила ваять нетленку.
«…вынуждая отдаваться ему целиком, без остатка. Глаза его горели…»
Слишком много «его». Местоимения — адская ловушка.
«…без остатка. Кем бы он ни был, что бы ни сотворил, Ира готова была идти следом. То невероятное абсолютное ощущение близости раз за разом сжигающее ее изнутри».
- Предыдущая
- 3/58
- Следующая
