Камешки на ладони - Солоухин Владимир Алексеевич - Страница 16
- Предыдущая
- 16/35
- Следующая
Однажды я узнал, что, перегородив большую реку затопили степь, где паслись тысячи и десятки тысяч овец.
Мне интересно было узнать, как мой приятель будет оправдывать это затопление. Ведь у него, наверно, готова уже какая-нибудь формулировка. Я высказал свои огорчения по поводу загубленной земли. Приятель незамедлительно сказал:
– Напрасно огорчаешься. Еще неизвестно, что для народа лучше: баран или сазан.
В Древней Греции тоже были пожилые, бесформенные женщины и мужчины на тонких ножках, с большими дряблыми животами. Но древнегреческие ваятели обманули нас. Они ваяли в мраморе мужчин и женщин юных и стройных, как боги. В результате мы знаем каково было представление древних греков о красоте но не знаем, каковы же были греки и гречанки на самом деле.
Абстрактное искусство в живописи, в поэзии, скульптуре, даже в театре. Расщепление формы.
Унылый натурализм – окаменелость, окостенелость, мерзлота.
Но в том-то и дело, что в природе существуют две критические точки, на которых кончается жизнь: точка замерзания и точка кипения, когда предмет либо окаменевает, либо испаряется, теряя форму.
Мне кажется, что и в искусстве есть эти критические точки, эти полюсы, спорящие между собой, а между тем в чем-то очень сходящиеся. В том именно, что ни в той, ни в другой точке жизни нет: в одном случае она заморожена, в другом случае – кипяток и пар.
Истинная, теплая, полнокровная, живая жизнь находится не в точке замерзания и не в точке кипения, но где-то посередине шкалы.
Некоторые критики вдруг обрушиваются на какую-нибудь книгу, говоря, что она, книга, искажает действительность.
Но, может быть, книга искажает не действительность, а то представление о действительности, которое у критиков существует и с которым они боятся расставаться.
К вопросу «рассказать» и «сказать». У К. Симонова есть стихотворение «Жди меня». Оно общеизвестно. В нем поэту удалось очень много сказать от имени всех, кто в то время воевал вдали от жен и любимых.
Потом К. Симонов написал сценарий «Жди меня» – самостоятельное произведение искусства. Потом был фильм «Жди меня» – самостоятельное произведение искусства. Конечно, в фильме рассказано было больше, чем в стихотворении: эпизоды войны – фронта и тыла, разные подробности. Но сказано все было уже в стихотворении, и ничего сверх этого фильм не сказал. И мы все больше помним несколько стихотворных строк, нежели фильм, идущий около двух часов,
Записная книжка – протез памяти.
В институтах мозга изучают мозг того или иного человека, рассматривают в микроскоп, определи химический состав.
Это все равно, как если бы попала к нам книга из неведомой цивилизации на совершенно недоступном языке. И вот мы стали бы определять химический состав ее бумаги, типографской краски, кожи на переплете.
Но книга осталась бы непрочитанной. И никакие анализы не помогли бы нам узнать ее иную, духовную сущность.
Мне кажется, это относится не только к изучению мозга, но и к изучению природы вообще.
Как понимать сочетание традиций и новаторства?
Как понимать сочетание корней и листьев одного дерева, как понимать сочетание истоков и устья одной реки, как понимать сочетание подножия и вершины одной горы?
Для того чтобы написать автобиографию, я должен был бы помимо прочего рассказать о всех людях, с которыми мне так или иначе приходилось встречам а также обо всем, что я успел перечувствовать и о чем передумал, живя на земле.
Наука может уничтожить гору Эверест или даже ликвидировать Луну. Но она не может сделать хоть чуточку добрее человеческое сердце. Здесь начинается роль искусства.
Композитор делает музыку, но и музыка делает его. Точно так же любая профессия, любая работа делает своего делателя, формирует склад его ума, души, характера и даже внешность.
Леонов высказал в связи с этим мысль, что, может быть, не случайно революция делалась руками, главным образом металлистов и матросов.
Искусство нужно воспринимать дилетантски, так, как его воспринимает большинство людей, тех, для кого оно, в сущности, и создается. Но если это, конечно, не та степень, когда про Венеру говорят: «Какая-то голая баба, а кругом кусты».
Для писания басен, кроме поэтического или драматического таланта, необходимо самое обыкновенное остроумие, которое тоже дар, как поэтический, певческий или иной.
Поэту, прозаику не обязательно быть остроумным.
Баснописец должен быть таковым. Блеск остроумия создает настоящую басню.
Знания, как и впечатления жизни, как и словарный запас, бывают активные и пассивные. Можно приобрести огромное количество знаний, которые никогда не понадобятся. Как если бы нахватать бумажных денег, обращающихся на Марсе.
Есть уменье: из легкой проволочки, выгибая ее искусно, делать этакие контурные портреты в профиль, где уловимо сходство. И вот мы смотрим, и любуемся, и даже говорим: как здорово!
Но существуют: темпера, масло, тушь, гуашь, пастель, уголь, карандаш. Огромное количество современных стихов – именно проволока. Этакая проволочная поэзия.
Поэзия есть искусство в его чистом виде, экстракт, квинтэссенция искусства, то золото, которое в других видах искусства может присутствовать, как в сплавах, лишь в виде примеси.
Речь идет, разумеется, о поэзии, а не о стихах.
Вчера мы катались с горы на лыжах. Гора была длинная, ровная, плавная. Кататься с нее было одно удовольствие.
Моя спутница говорит:
– Всем хороша гора. Но очень уж ровна. Не хватает хотя бы маленькой ухабинки.
Ах, как не хватает нам ухабинки в наших повестях и романах!
Голую мысль можно упаковать в логическую математическую или химическую формулу и в этой прочной упаковке хранить и разослать всем, и все прочтут и мысль станет всеобщим достоянием.
Сильное чувство: любовь к женщине, любовь к Отчизне, восторг перед творением природы – тоже можно сообщить другим. Но для этого нет иного способа, кроме искусства.
Бывает литература сфокусированная и несфокусированная. Я не хочу сказать, что одна из них второсортна. Просто писатель должен заранее решить, что собирается делать: много и интересно рассказывать – «Фрегат «Паллада», «Былое и думы», «История моего современника», биографическая трилогия Толстого… Или много сказать: «Обломов», «Дубровский», «Палата номер шесть», «Сорок первый»…
Всякое искусство, – и об этом очень хорошо знают актеры на сцене, ибо у них это проявляется нагляднее и резче, – есть диалог между художником и публикой.
Грубее всего, но зато и точнее всего можно сравнит всякое искусство с игрой в теннис, где хорошая, красивая игра зависит от обеих сторон. Ибо, если игрок будет делать хорошие посылки мяча, но в ответ не будет получать хороших обратных подач, то никакой игры вообще не получится.
Два интеллигента спорили, какой бывает снег. Один говорит, что бывает и синий. Другой доказывал, что синий снег – это чепуха, выдумка импрессионистов, декадентов, что снег и есть снег, белый как… снег.
В этом же доме жил Репин. Пошли к нему разрешить спор. Репин не любил, когда его отрывали от работы. Сердито он крикнул:
– Ну, чего вам?
– Какой бывает снег?
– Только не белый! – и захлопнул дверь.
- Предыдущая
- 16/35
- Следующая
