Народная монархия - Солоневич Иван Лукьянович - Страница 25
- Предыдущая
- 25/134
- Следующая
Когда Император Всероссийский выступал со своим манифестом, в котором каждое слово было взвешено и продумано, в котором каждое слово было твердо, то все — и друзья и недруги — знали, что это слово сказано совершенно вс ер ь е з . Но когда выступает президент Рузвельт, кото р ый уверяет американских матерей, что ни один из их сыновей не будет посла н на войну и который в это же время готовит вступление САСШ в войну, то что остается от авторитета власти и от доверия к власти? И как среднему обывателю средней республики отделить реальные планы власти от столь же реальных планов на б л ижайшую выборную кампанию? В 1950 году, когда мир вступил в полосу совершенно очевидно надвигающейся войны, президент Г. Труман совершил объезд САСШ и выступил там с пятьюдесятью речами об обеспечении инвалидов, о женском труде, о канализации и о прочих таких вещах. Пятьдесят речей! Кроме того — конференции прессы, совещания с партийными лидерами, борьба с Сенатом, борьба с адмиралами. Человек пришел к власти, будучи к этой власти не подготовленным. Как может он подготовиться даже и в тот срок, который республиканская судьба предоставила в его распоряжение? И как он может что-либо планировать, решительно не зная исхода ближайших выборов?
Современное человечество больно плановой лихорадкой. Все что-то планируют, и ни у кого ничего не выходит. Сталинские пятилетки в корень разорили страну и сконцентрировали в лагерях не то десять не то пятнадцать миллионов внепланово уцелевших людей. Гитлеровские четырехлетки закончились ч етырьмя оккупационными зонами. Пятилетка английской рабочей партии держалась на волоске в пять-шесть голосов и провалилась при победе консерваторов. Всякое уважающее себя правительство имеет «план». Ни из какого из этих планов не может выйти ничего, ибо все они диктуются партийными интересами той партии, которой на данный момент удалось пробраться к власти.
Нужно констатировать и тот факт, что все эти «планы» имеют чисто русское происхождение, — не только сталинское, — ибо и пятилетки были взяты из арсенала русской истории. У русской истории был ее тысячелетний план — выход к мо рям. Он и был выполнен: Россия пробилась к Балтийскому морю, к Черному морю и к Тихому океану. Был столетний план — освобождение крестьян, начатый Императором Павлом Первым и вчерне законченный Императором Александром Вторым. Был рассчитанный на долгий период времени план «освоения Сибири», — Великий Сибирский Путь, колонизация, разработка естественных богатств, охрана инородцев. Был «план» освоения или, как у нас раньше говорили, «покорения» Кавказа, план проводился десятилетиями и десятилетиями — год за годом, шаг за шагом. Был план введения всеобщего обязательного обучения — он перед революцией был накануне «выполнения и перевыполнения». Был план развития русской промышленности, — и она по темпу роста обгоняла промышленность всех остальных стран мира. Ни в одном из этих планов никакие партийные предположения и вожделения не играли никакой роли. Русский монарх, в лице . которого кристаллизовались основные интересы страны, интересы бесспорные, интересы, понятные всякому среднему человеку страны, — стоял НАД партиями, группами, сословиями и прочим. Он выслушивал их всех. Но решение принадлежало ЕМУ — и это было наиболее объективным решением, какое только доступно и чисто технически возможно. Когда дело шло об очередности в з а даче выхода к Балтийскому или Черному морю, созывались соборы, на которых очень сведущие люди, профессионально сведущие люди, формулировали свои мнения, и монарх принимал окончательное решение, будучи вооружен всеми данными и не будучи заинтересован ни в каком частном интересе. Каждый монарх считал себя связанным деятельностью его предшественника и каждый «планировал» передать своему наследнику «государство цветущее и благ о устроенное». Или, иначе — каждый монарх действовал «как добрый отец семейства», и народное выражение «Царь-Батюшка», при в с е й его кажущейся примитивности, есть выражение огромной вну т ренней значимости. Оно подчеркивает значение монархии как политического завершения семейного идеала народа: Царь-Батюшка и Державный Хозяин Земли Русской. Только Он может воплощать в себе и законность, и преемственность, и посл едовате льно с ть власти. Или, говоря иначе, планировать по-настоящему может только Он.
Что может план и ровать английский парламент? Вчера у власти были консерваторы — они планировали ликвидацию большевизма. Сегодня пришли к власти социалисты — они спланировали национализацию промышленности и мир с большевиками. Завтра к власти вернутся консерваторы: что станет с планами лейбористов? Послезавтра социалисты выиграют пол торы дюжины голосов, м-р Черчилль снова станет в позу гордой оппозиц и и, а «планы» его снова попадут в мусорную корзину простой истории. Туда же идут и все остальные планы. И по той причине что все они выражают собою не общенациональные, а узкопартийные интересы. Национализация английской промышленности практически означает в частности х л еб с маслом, — хотя и по карточкам, — для соте н тысяч парт— и профбюрократов. Хлеб этот — ненадежен. Завтра придет Черчилль и их разгонит. Вчера пришел Эттли и разогнал старую и традиционно — многоопытную английскую дипломатию, заменив ее своими партийными выдвиженцами. Завтра вернется Черчилль, вернет дипломатов и разгонит выдвиженцев. Что будет послезавтра?
Может быть, н икогда е щ е во вс е й челов е ческой истории мир — в е с ь мир, не нахо д ился в положении такой страшной неустойчивости, в какой он находится сейчас. Планируют все, кто на пять, кто на тысячу лет, но никто не знает, что будет завтра. Настоящий план национального строительства и настоящую уверенность в завтрашнем дне может дать только монархия — и только при наличии при ней полноценного народного представительства.
В этом вопросе, как и поч т и во всех политических вопросах, мы и вольно и еще более невольно переводим «иностранные речения» на кое-какой русский язык. Получаются «понятия, не соответствующие ни иностранной, ни русской действительности». Когда мы говорим о народном представительстве то перед нами почти неизбежно возникает его внешний прообраз: европейский парламентаризм с его десятками партий, с его правительственной чехардой, со всем тем комплексом, который на русский язык проще всего переводится термином: «керенщина». «Керенщины» никто из нас не хочет кроме, разумеется, самого А. Ф. Керенского. Одни из нас стремятся к «сильной монархии», другие к «сильному народному представительству», исходя при этом из того чисто европейского предположения, что если монархия «сильна», то за счет народного представительства, и если народное представительство сильно то только за счет монархии. Словом, в монархии и в народном представит е льстве заранее предполагаются враждебные друг другу силы. Или, по крайней мере, силы, конкурирующие в борьбе за власть. В. Ключевский неоднократно высказывал свое искреннее изумление перед тем фактом, что народное представительство в Московской Руси никак не собиралось к о нкурировать с мо н архией, к а к и монархия никак , не собиралась конкурировать с народным представительством . На Западе дело, действительно, обстояло совершенно иначе: шла непрерывная борьба за власть и эта борьба закончилась вытеснением монархии — для того, чтобы «вся власть» очутилась в руках диктатуры. Самая последовательная форма чистого народовластия — республика — оказалась очень плодородной почвой для посева диктатуры, — и семена этой диктатуры показали поразительный процент всхожести. Об этом нужно говорить и повторять. Ибо, если история мало чему учит, то должна была бы учить хоть современность: русская, германская, венгерская, испанская, польская и латвийская республики и мирными и немирными, и демократическими (Германия) и недемократическими (Россия) способами — но все они родили диктатуры. Ныне существующие республики фактически живут под охраной доллара. Что будет, когда этот доллар уйдет?
- Предыдущая
- 25/134
- Следующая
