Народная монархия - Солоневич Иван Лукьянович - Страница 15
- Предыдущая
- 15/134
- Следующая
Устойчивость всей национальной жизни в стране у нас поддерживали три фактора: Монархия, Церковь и Народ. В истории же нашей интеллигенции каждое поколение или даже каждые полпоколения клали свои трудовые ноги на стол О тцов своих и говорили: «Вы, папаши и мамаши, — ослы и идиоты, а вот мы, гегелята и октябрята, — мы умные». «Мы н а ш, мы новый мир построим» — вот и строят. Разрушают до основания «старый мир» и начинают строить все новые и новые отсебятины. Пока монархия была жива — эти отсебятины ограничивались книжным рынком. А после победы интеллигенции над Монархией, Церковью и Народом: а) неразбериха керенщины, б) военный коммунизм, в) новая экономическая политика, г) период кол л ективизации. Каждая «эпоха» разрушала до корня то, что строила предшествующая. Надо надеяться и нужно работать для того, чтобы с этой «традицией» интеллигенции покончить, наконец, навсегда.
Природа не терпит пустоты. Всякая мода легче всего заполняет пустые головы. И пустые головы строят свои «новостройки» — на века и на вечность. В наших русских условиях сдерживать этих строителей может только монархия. Поэтому строители и ненавидят ее. Не учитывая, правда, и того обстоятельства, что только монархия может удержать и их от взаимной резни, как удерживала до 1917 года.
Монархия не означает никакого окончательного, вечного хозяйственно-социального строя. Монархия — это только рамка для поисков. Рамка, сдерживающая эти поиски в пределах человеческого разума и человеческ о й совести. По самому существу дела Российская Империя до 1917 г. шла по очень смешанному пути, в котором государственное, то есть почти социалистическое, хозяйств о , кооперативное, то есть четверть социалистическое хозяйство и «капиталистический сектор» развивались параллельно и одновременно — с вероятным перевесом в будущем в сторону кооперативного хозяйства. Но монархия не позволяла капиталистам взрывать кооперацию, кооператорам — бить капиталистов, социалистам резать и кооператоров и капиталистов, монархия была рамкой и монархия была арбитражем не заинтересованным ни в какой «монополии», ни капиталистической, ни социалистической, ни кооперативной. И только в условиях этой монархии граф С. Ю. Витте имел возможность в очень невежливом тоне сказать представителям русской промышленности: «Русское правительство заинтересовано в промышленности и в рабочих — но никак не в ваших, господа, прибылях». И русский капитализм понимал, что он является только «служилым элементом» в общей стройке страны, а не «диктатурой над пролетариатом», какою стал социализм. Или диктатурой одной интеллигентской теории над всеми проявлениями человеческой жизни, какою стал марксизм.
Совершенно конкретные и по-видимому совершенно неоспоримые условия сегодняшней России уже создал о благоприятну ю почву для любого политико-экономического прожектерства, скрывающего за собою совершенно конкретные групповые или классовые интересы профессиональных политиков всех сортов. В конкретных русских условиях — огромность пространств, отрезанность населения от столицы страны, атомизация этого населения, разрыв политической традиции, которая все-таки под держивала какую-то преемственность поколений, подрыв моральной традиции, которая в свое время сдерживала социально борющиеся стороны в рамках хотя бы какого-то общественного приличия — все это создает великий соблазн захвата власти — «во имя идеи» — на вывеске, и во имя шкурных интересов — на практике. Одна только угроза этого захвата парализует всякое творчество в стране.
Попытаемся перевести эти теоретические положения на язык прозаической практики.
Народное хозяйство России является специал и зи р ованным хозяйством. Говоря грубо: Москва дает ситец, О краина дает хлеб, Средняя Азия в обмен на ситец и хлеб дает хлопок. В тот момент , когда появится угроза — только угроза — «расчл е нения России», среднеазиатский землероб не может не вспомнить того периода своей жизни, когда хлопок у н его был, но есть ему было нечего. У подмосковного текстильщика был ситец, но не было ни хлеба, н и хло п ка … У украинского хлебороба не было ни ситца, ни соли (дети рождались без ногтей). Вся страна норовила перейти на уровень «натурального хозяйства». Это было вызвано «самоопределен и ем вплоть до отделения», родившимся из советского «планового» кабака. Теперь — совершенно конкретно:
В Москве кто-то там заседает. В Киеве уже кто-то успел засесть. В Москве обсуждаются проекты «самоопределения вплоть до отд е ления», а в Ташкенте какой-то тюркский дядя у же успел собрать своих джигитов. В этих условиях среднеазиатский декханин хлопка сеять не будет. Он посеет пшеницу, подмосковный текстильщик остан е тся без хлопка и без хлеба, украинский хлебороб — без ситца и соли. Все они вместе взятые останутся без нефти и к е росина, а товарищам железнодорожникам — почти сплошь великороссам — придется возвращаться heim ins Reich, бросая на произвол судьбы и джигитов и паровозы, и вагоны, и оставляя страну без транспорта. Ведь, вот же — после вооруже н ного захвата польским генералом Желиговским литовск о й столицы Вильны — Либаво-Роменская дорога была совсем разобрана — ее восстановили только советчики. Сколько таких спорных дорог, уездов, рек, портов, бассейнов, залежей и прочего окажется на территории в 22 миллиона квадр а тных верст, поделенных между полутора с та кандидатами на самоопределение вплоть до отделения ? И кто на всей этой территории будет уверен в своем завтр а шнем дне?
Можно было бы предположить , что полтораста петлюр во в сех их разновидностях окажутся достаточно разумными, чтобы не вызвать и политического и хозяйственного хаоса — но для столь оптимистических предположений никаких разумных данных нет: петлюры режут друг друга и в своей собственн о й среде. Даже и украинские самостийники поделились на пять разновидностей. В САСШ эти разновидности промышляют х алтурой, как делают это и солидаристы. При Гитлере они действовали виселицами , при Бендере убийствами и пытками. Как они будут действовать в будущем, если над всеми ними не будет монархии?
Это — в чисто хозяйственной или, точнее, в географическо-хозяйственной области. Точно так же обстоит дело и в политически-хозяйственной.
Вспомним еще раз историю многострадальной русской интеллигенции — понимая под этим термином революционный ее слой. Каждое поколение было «новым поколением», идеологическим предшественником «Союза Нового Поколения» (солидаристов), и каждое пыталось разрушать работу всех предшествующих поколений: «Вы, папаши и мамаши, были дураками, а вот мы — мы умные», «мы наш, мы новый мир построим».
Представьте лично себя в положении владельца , ди р ектора, организатора любого завода, фабрики или мастерской в любом месте России. Вы будете знать и все это будут знать, что страна нуждается в чудовищной восстановительной работе. Что пресловутая советская «тяжелая промышленность» в обозримое время не может дать никакого «ширпотреба», ибо продукция этой промыш л енности идет на мировую революцию — на танки, артиллерию, самолеты и пулеметы, а для «ширпотреба» ни заводов, ни фабрик, ни даже мастерских нет. Вот вы строите. И не знаете, так что же будет завтра? Один петлюра отрежет вас от угля, другой от железа, третий от хлопка, четвертый от рынка, а пятый, может быть, отрежет вас от головы. Это, так сказать, внешнеполитическая сторона вопроса. Но есть и внутриполитическая.
Политические партии эмиграции делятся, собственно говоря, на две группы: социалисты и монархисты. Каждая из социалистических группировок заранее предрешает весь дальнейший хозяй с твенный рост России; каждая более или менее по-своему и каждая — окончательно. Монархисты предрешают только одно; свободную конкуренцию между государственным, земским, кооперативным, частным и прочим хозяйством. Если в России восстанавливается монархия, то каждый хозяйственник «обобществленного» или «частного» сектора будет в основном зависеть только от себя: сможет ли он или не сможет выдержать конкуренцию. Но если России суждено пережить еще одну катастрофу — приход к влас т и солидаристов, — то никакой хозяйственник не будет знать, что с н им станется завтра. Посадят ли на его шею какого-то «функ-комиссара», который будет функционировать на его, хозяйственника, шее и паразитировать на его, хозяйственника, работе? Передадут ли его завод, фабрику или мастерскую в функциональную собственность той активистской ораве, которую солидаристам ведь придется как-то кормить? И не пошлют ли его, хозяйственника, как это случилось при ликвидации НЭПа, к какой-нибудь неудобоусвояемой чертовой матери, чтобы он не мозолил глаза новому солидаристскому дворянству?
- Предыдущая
- 15/134
- Следующая
