Некроманты (сборник) - Перумов Ник - Страница 51
- Предыдущая
- 51/122
- Следующая
– Оставим объяснения до утра, – попросил Айван. Младший брат лишь согласно кивнул. В сторону Аны Айван старательно не смотрел. Но ее рубашка сползла на одно плечо. Ослепительно белое плечо.
Утром все пошло не так. Мишу выглядел лучше, чем вчера, а Ана – напротив. Какая-то уставшая и словно надломленная, она вешала сорванную штору на окно, стоя на высоком столике. Материя юбки оказалась не слишком плотной, и Айван не смог пройти мимо невозмутимо, как собирался. Девочка же слишком медленно смутилась, когда заметила, что ее разглядывают, а потом, как хлыстом, ударила взглядом. Девочкой больше Айван ее не считал, и то, что за отношения у Аны с Мишу, стало ему очевидно почему-то именно с этой минуты.
– Подержите столик или поможете вешать гардину? – спросила она.
– Столик, – ответил Айван.
– Я так и думала, – почему-то обреченно отозвалась девушка и встала на носочки, чтобы дотянуться до верха окна. Юбка колыхнулась чуть выше девичьих щиколоток, но показались только вязаные кружева. А потом Ана встала на одну ножку, чтобы дотянуться еще выше, взмахнув второй для баланса.
Айван заставил себя пройти в кабинет, где договорился объясниться с братом. Только закрыв за собой дверь, он перестал думать о девице и собрался заговорить о ночном кошмаре, но Мишу начал первым:
– Я хочу, чтоб ты знал, брат: Ана – не просто горничная. Через полгода ей исполняется шестнадцать, и я дам ей свою фамилию. Будь свидетелем на нашей свадьбе, брат! Не думай, Ана благородных кровей, но из обедневшего рода. Дочь джентльмена в услужении. Мы с ней равны по происхождению, и местные не признают нас одинаково: наш с тобой отец тоже неприлично поступил, женившись на нашей маме, чужестранке, где-то там, на другом конце земли. И я не объявляю ее невестой официально только потому, что она не ходит в нашу местную церковь, а здесь с этим строго. Тут вообще очень сложная система, но я хочу, чтоб ты знал: она – моя невеста, и только смерть разлучит нас.
– А смерть приходит за тобой каждую ночь и скребется в дверь или стоит в саване за окном, скрежеща зубами?
Мишу посмотрел на брата, как на сумасшедшего:
– Нет, мой призрак – высокий и худой клерк без лица. Понимаешь, совсем без лица. Ни носа, ни глаз, голова – как яйцо в шляпе. Помнишь, няня нам рассказывала про таких злых духов. Он появляется за окном и тянет руки к огню свечи, словно хочет погреться. И с каждым разом он все ближе, а мне не хватает воздуха. Словно я снова в том проклятом лесу и на меня давят одеяла и твои пальцы на лице.
А потом младший брат улыбнулся:
– Но этот клерк заглядывает редко, только если Ана в другой комнате. Вот уже полгода, как он совсем рассеялся. Точнее, этой зимой, когда в мою жизнь вошла Ана. Я считаю ее своим ангелом-хранителем. А вообще, тут, в Англии, полно привидений, так что…
Айвану стало страшно. Снова страшно, как все пять лет до этого. Цепочки совпадений превращались в смутные догадки. Но самый родной человек не должен страдать. Мишу так и остался наивным добрым, чистым мальчиком, каким его помнил старший брат. Мальчиком, не любившим охоту, предпочитавшим смотреть, как играют карпы в пруду. Облака улыбаются, глядя на таких людей.
– Прости, что наделал столько шуму сегодня ночью, брат. – Айван теперь взвешивал каждое слово, чтобы младший был защищен своим неведением от страшных знаний старшего брата. – Я тоже хочу извиниться перед своей будущей родственницей. Я ее напугал, наверное. Выгляжу диким уродливым варваром в ее глазах. Хочу купить ей подарок. Женщины много могут простить за красивую вещь. Что посоветуешь? Может быть… – он сделал вид, что задумался, – свадебные туфли… Я закажу их у лучшего местного мастера, только надо знать мерку. Тут, в Англии, у женщин совсем не видно ног, просто так не определишь… Отпустишь ее со мной к мастеру, а она заодно покажет мне город, где мне придется теперь жить, мою вновь обретенную родину.
– Отлично, мы все вместе доберемся до центра, там у меня разговор с издателем, я не говорил тебе? Я зарабатываю тем, что пишу заметки о жизни в Японии. То, что помню. Их охотно покупают, хоть платят немного. А вы быстро отыщете нужную лавку, пока я буду говорить.
Брат, кажется, забыл о ночном инциденте. «Какой он все же легкий человек, как бамбук, всегда устремлен вверх. И худой такой же, – подумал Айван. – Его ничто не может пригнуть к земле, ни горе, ни страх, ни смерть, которая ждет его за дверью. А я – словно камень среди песков».
Но вот Ана совсем не обрадовалась затее братьев. По ее мнению, если Айван хочет помочь деньгами брату, то лучше их пустить на еду или отложить на черный день. Ей туфли не нужны. Ей вообще подарков не надо. Она совсем не понимает, зачем они… И вообще, у нее полно дел по хозяйству. Только Мишу смог усмирить бурю ее эмоций, но она все равно не поехала. Айван смотрел, как легким румянцем покрываются щеки девушки, когда она сердится, как дрожат серьги в ушах, как выбивается локон из небрежной прически, и чувствовал, что если только она на пару шагов станет ближе к нему, если только он почувствует ее запах, если сможет дотронуться рукой до ее кожи, то все остальное на свете станет неважным. Даже мальчишка-брат, легко взявший за руку эту строптивую недотрогу. «Она сводит меня с ума!» – признался себе Айван. Собрав последние остатки воли, он попросил Мишу не настаивать.
Братья отправились в город вдвоем. Взяли кэб и молчали почти всю дорогу.
Лондон поразил Айвана высотой домов и тем, что многие из них очень напоминали виденные за морем. Умом он, конечно, понимал, что это раньше видел лишь списки с оригиналов. Но оттого ощущение уже виденного становилось сильнее и разочаровывало, словно его обманули как ребенка. Зато вышедший на обочину китаец удивил. Присмотревшись, Айван заметил: за спиной у китайца извивалась узкая улица, где со скатов крыш свисали круглые бумажные фонари.
– Китайский квартал, – Мишу перехватил взгляд брата. – Прачечные, чайные, опийные курильни. Туда как-то не принято ходить приличным людям.
Китаец тоже заметил интерес Айвана и замахал руками, залепетал что-то на своем, тыча желтым пальцем в сторону Мишу.
– Не обращай внимания, – отмахнулся юноша, – он вечно что-то пытается мне всучить. Какую-то коробку с безделушками. Что-то вроде талисманов. Я однажды взял, привез домой, показал Ане. Так она аж в лице изменилась – как можно, мол, что попало приносить в дом?! И дулась на меня, не разговаривала, не подходила, пока я эти таблички не выбросил.
– Ана очень красивая. И странная, – перевел тему Айван. Но тревога все нарастала. – Как ты с ней познакомился?
– Это было зимой, – с охотой начал рассказывать брат. – Помню, был очень холодный ветер, снег. Дома тоже холодно. Прислуга ушла, я остался один. Смотрел на огонь в камине и не хотел идти в холодную спальню. Грел руки у камина. Было грустно, как никогда. И вдруг в окно кто-то постучал. Я испугался, что призрак, который преследовал меня, решил войти и…
– Не надо, не рассказывай дальше, – попросил Айван. – Скажи только, служанка вернулась утром?
– Нет, вообще больше не пришла, – признался Мишу. – Я узнавал: она сильно простудилась в ту ночь. А потом уже и не нужно мне стало никого. Появилась Ана. – Лицо брата расплылось в блаженной улыбке. Зато Айван чуть не застонал от догадок. Проверить, все проверить! Сегодня же! Если он просто сошел с ума, отдав часть разума вместе с глазом слепой ведьме, то это лучшее всему объяснение! Для этого ему нужно купить Ане туфли, самые красивые, какие здесь можно найти, чтобы ни одной женщине не пришло в голову отказаться их примерить.
Вечером Айван долго не мог согреться. Попытался даже сам разжечь камин, но тот больше чадил и исходил густым дымом. Огонь маленькими язычками бегал по дровам, вспыхивая то там, то тут. Айван сунул руки в камин, в дым, прямо к огню, чтобы хоть немного ощутить тепло. Мишу и Ана где-то бродили вместе, а он сидел, грел руки и смотрел, как темнота выползает из укрытий и заполняет комнату, съедая мебель, оставляя лишь тени предметов. Сумерки кажутся гуще, если смотреть на них одним глазом. За окном еще светило солнце и было светло, а здесь уже хотелось зажечь свечи, чтобы избавиться от мрачных теней. «В моей жизни почему-то много мрака, а Мишу сейчас держит за руку ту, от которой у меня дух перехватывает. Он готов на нее молиться, а она млеет от одного его взгляда. И убьет его, если я прав. Я хочу ошибиться. Хочу, чтоб она оказалась просто майко, из тех, которым платят за один только взгляд. Или пусть она окажется развратной хитрой девкой, разыгрывающей невинность, чтобы разжечь страсть. Пусть она окажется кем угодно, лишь бы человеком». Айван чувствовал, как холод снаружи сменяется жаром в крови. Ему хватит сил, чтобы добиться живой женщины так или иначе. Но хватит ли сил у брата жить, если его любовь окажется страшным умертвием, которое высасывает душу и пожирает плоть? Двое мужчин и одна женщина – беда. Но это жизнь из плоти и крови. Мужчина и мертвая возлюбленная – погибель. Потому что выхода нет: два разных мира – и только смерть спляшет на свадьбе мертвецов, другим радости не будет.
- Предыдущая
- 51/122
- Следующая
