Транзитом до Скорпиона - Балмер Генри Кеннет - Страница 25

• Предыдущая
• 25/43
• Следующая

— Можешь пасть ниц, — произнесла она.

Я так и поступил. Она не назвала меня растом. Раст , как я теперь знал, был отвратительным шестиногим грызуном, живущим на навозных кучах. Возможно, она поступила неправильно. Возможно, если не считать моих четырех конечностей и более крупных размеров, я в этом дворце был ничуть не лучше раста в его навозной куче.

— Можешь выпрямиться.

Я повиновался.

— Посмотри на меня.

Я снова послушался. Воистину такому приказу подчиниться нетрудно.

Она медленно, лениво поднялась с ложа. Подняв белые, округлые и порозовевшие на свету руки, она томно, сладострастно вытащила из волос шпильки с изумрудами, и волосы упали нимбом вокруг ее головы. Она прошлась по комнате — легко, изящно, казалось, едва касаясь надушенных ковров из далекого Пандахема розовыми ступнями с покрытыми изумрудным лаком ногтями, что выглядело несколько экстравагантно. Зеленое платье сползло по плечам, и у меня перехватило дыхание, когда под шелком выступили две твердые округлости. Платье съезжало все ниже и ниже, скользя с едва слышным шелестом, так что она предстала наконец передо мной, одетая только в сорочку из белой ткани, кончавшейся на бедрах рубчиком. Тело принцессы словно светилось изнутри, будто священный огонь в храме.

Она посмотрела на меня сверху вниз — оскорбительно, насмехаясь надо мной, отлично зная притягательную власть собственного тела. Алые губы чуть приоткрылись, и свет лампы упал на них и сверкнул мне в глаза ослепительной звездой страсти.

— Разве я не женщина, Дрей Прескот?

— Да, — согласился я. — Ты женщина.

— Разве я не прекраснейшая из всех женщин на свете?

Она не тронула меня — пока.

Я задумался.

Губы ее сжались. Дыхание вырвалось резко, почти с присвистом. Она стояла передо мной, откинув голову, со сверкающим вокруг нимбом волос, и ее тело было преисполнено природной силой женщины.

— Дрей Прескот! Я сказала: разве я не прекрасней всех женщин на свете?

— Ты прекрасна, — уклончиво ответил я.

Натема втянула воздух и сжала маленькие белые руки.

Она сверлила меня взглядом, и я начал остро осознавать присутствие скрытого в нише мрачного великана в кольчуге. Теперь ее презрение растекалось, точно сладкий мед.

— Наверно, ты знаешь женщину более прекрасную, чем я?

Я поднял голову и посмотрел Натеме прямо в глаза.

— Да, знал однажды. Но она, думаю, умерла.

Она рассмеялась — жестоко, издевательски, с ненавистью.

— Что проку живому мужчине в мертвой женщине, Дрей Прескот? Я прощаю тебе оскорбление. — Она остановилась и прижала руку к сердцу. — Я прощаю тебя, — повторила она, видимо, удивляясь самой себе. — Но разве я не самая прекрасная из всех живых женщин?

Я признал это. Я не видел никакой причины давать себя убить из-за гордости избалованной девчонки. Моя Делия, Делия с Синих гор — я подумал тогда о ней, и боль скрутила меня, так что я чуть было не забыл, где нахожусь, с трудом сдержав стон. Могла ли Делия остаться в живых? Может быть, саванты взяли ее обратно в Афразою? Я не мог этого выяснить иначе, как отыскав город савантов — но это представлялось невозможным, даже будь я свободен.

Словно внезапно устав от мелких насмешек — хотя, видит небо, она действительно гордилась своей красотой — Натема проказливо упала обратно в шезлонг и, встряхнув головой, обрушила водопад волос на ковры из далекого Пандахема.

— Принеси вина, — лениво приказала она, показывая усыпанной самоцветами сандалией.

Я послушно встал и наполнил хрустальный кубок светлым, неизвестным мне вином из большого янтарного графина. Запах не показался мне особенно приятным. Мне она выпить не предложила, но это не имело значения.

— Мой отец, — сказала она, словно ее мысли повернули на девяносто градусов в бейдевинд, — считает, что мне следует выйти замуж за князя Працека из Дома Понтье. — Я промолчал. — Дома Эстеркари и Понтье в данное время союзники и господствуют в Большом Собрании. Я говорю с тобой об этих делах, болван, чтобы ты понял, что я не просто прекрасная женщина. — Я по-прежнему не отзывался. Она мечтательно продолжала: — Всего у нас пятьдесят кресел. Вместе с другими объединившимися в блок Домами, как Знатными, так и Простыми, мы образуем достаточно мощную партию, чтобы контролировать все важные дела. Я буду самой могущественной женщиной во всей Зеникке.

Если она ожидала ответа, то напрасно.

— Мой отец, — сказала она, садясь и опираясь округлым подбородком о кулак, рассматривая меня сияющими васильковыми глазами. — Мой отец держит в своих руках власть нашего блока, являясь кодифексом города, его правителем. Ты, Дрей Прескот, должен чувствовать себя крайне счастливым от того, что тебе довелось стать рабом Знатного Дома Эстеркари.

Я склонил голову.

— Думаю, — произнесла она все тем же мечтательным тоном, — что прикажу повесить тебя на балке и высечь. Тебе неплохо будет усвоить такой предмет сегодняшнего урока, как дисциплина.

— Могу я говорить, принцесса? — осведомился я.

Грудь ее поднялась во внезапном глубоком вдохе. Глаза жгли меня, как расплавленный свинец.

— Говори, раб!

— Я пробыл рабом недолго. Мне становится неудобно в этой нелепой позе. Если ты не позволишь мне встать, я, вероятно, упаду.

Она вздрогнула, как от удара, свела брови, губы ее задрожали. Я не уверен, даже сейчас, даже после всех этих долгих лет, действительно ли она поняла, что над ней посмеялись. Раньше с ней такого не случалось — так откуда же она могла знать? Но она поняла, что я отреагировал не так, как полагалось рабу. В тот момент она утратила надменность принцессы, под усыпанными драгоценностями сандалиями у которой лежали все мужчины-расты . Ее серебристая сорочка пошла складками от участившегося дыхания. Затем она схватила зеленое платье, небрежно накинула его и ударила полированными ногтями по золотому гонгу, висевшему на шнурах на расстоянии вытянутой руки от шезлонга.

В комнату немедленно вошли Нижни, рабыни и Глоаг со своими людьми.

— Отведите раба в его комнату.

Нижни заискивающе отвесил поклон.

— Наказать его, принцесса?

Я ждал.

— Нет. Нет. Отведи его обратно. Я его еще вызову.

Глоаг вывел меня весьма грубо, чуть ли не вытолкал взашей.

Три рабыни в скудных одеяниях из жемчужных ожерелий смеялись, хихикали и лукаво посматривали в мою сторону уголками раскосых синих глаз. Я гадал, какую, черт возьми, тему для болтовни они нашли, а потом вспомнил о своей нелепой одежде, Я представил, что сказали бы Ров Ковно, Локу или Хэп Лодер, скачущие сейчас на вавах на красный закат Антареса по Великим равнинам Сегестеса.

Глоаг хлопнул меня по плечу.

— По крайней мере, ты еще жив, Дрей Прескот.

Мы покинули надушенный коридор, где Нижни снял с моих рук шелковые перчатки. На правом большом пальце осталось пятно от вина. Он поднял хмурый взгляд, не переставая жевать чам —жвачку.

— Один удар ротаном! — распорядился он, похоже, обиженный, что нельзя дать больше. Из-за угла перед нами вышла рабыня, одетая в обычную серую набедренную повязку, какую носили все рабы-слуги, с кувшином с водой. Висевшая на золотых цепях у нас над головой лампа неожиданно превратила ее волосы в нимб, на мгновение ослепивший меня. Я отвернул лицо и зло посмотрел на Нижни.

— Ах!

Я услышал возглас, полный отчаяния. Кувшин с водой разбился на тысячу кусков, а вода заплескала, отбрасывая пляшущие блики, по всему потайному коридору. Я поднял голову, заслонив слепящий свет рукой.

Одетая в серую набедренную повязку, с высоко поднятой головой, застывшим лицом и слезами на глазах, передо мной стояла Делия с Синих гор — и смотрела долгим взглядом на меня, Дрея Прескота, одетого в дурацкие одежды.

Затем, зарыдав от гнева и отчаяния, она бросилась прочь и исчезла с моих глаз.

Действительно ли это была Делия из Дельфонда, Делия с Синих гор?

• Предыдущая
• 25/43
• Следующая