Рифейские горы (СИ) - Турлякова Александра Николаевна - Страница 4
- Предыдущая
- 4/197
- Следующая
- Ты спрячь его где-нибудь?- посоветовал одноглазый.- Может, пригодится... Вы-купамться придётся... Пути Творца неведомы. Ты молод, здоровье позволит... Ещё дождёшься...
- А с нашими остальными что стало?
- С другими марагами?- уточнил кочевник, а потом ответил с горечью в голосе, обводя широким взмахом руки внутренности темного трюма:- Здесь - все! И твоих среди них ни одного... Они все честно сражались, я видел! А вот что с Иридой на-шей стало, я не знаю. Женщин вообще отдельно гнали, и сейчас отдельно держат.
- Ладно! Хватит там! Ночь всё-таки...- на них прикрикнули, и виэл тут же умолк, низко опустив голову, ссутулив плечи. Вот такой стала теперь их нынешняя жизнь. И ответить на резкий выкрик опасно. Только Айвар из-за своей головной боли не до конца понимал, где он и куда попал. До тех пор, пока Шарак уже утром случайно в разговоре не обронил:
- Медленно корабли ползут... Даже качки не слышно. На месте ночь стояли, и днём стоим, что ли?
- И куда ж ты так торопишься?- съехидничал над ним кто-то.- Не к жене же под бочок?- Те, кто слышал, придавлено засмеялись. Лишь Айвар остался безучастным ко всему. Умывшись принесенной водой, сидел, обхватив руками колени, опустив на них подбородок, и молчал. Он вспоминал. Вспоминал и ничего не мог вспомнить в тот день. Ничего совершенно.
* * *
На третий день их морского путешествия всеобщее спокойствие и скука, начав-шиеся в ответ на безветрие, нарушила маленькая неприятность. Рано утром, когда расцепляли корабли, один из гребцов опустил весло в воду раньше времени, и при столкновении судов, как это часто бывало на море, весло упёрлось в борт второго корабля, но не сломалось, а, вырвавшись из рук, покорёжило непослушной ручкой рабу грудную клетку.
Манус появился среди гребцов, когда несчастный был ещё жив. Раб, прикованный к лавке за ногу, лежал, скорчившись на боку, обхватив себя за грудь руками. "Беспо-лезно лечить",- Капитан сердито нахмурился, глядя, как непутёвый работник, зады-хаясь, хватает ртом воздух, а на губах его пузырится кровь. Рёбра под загоревшей дочерна кожей ходили ходуном, хоть пересчитывай: худой, но жилистый. Хороший был гребец. Сейчас же придётся искать замену.
- Уберите!- коротко приказал корабельной обслуге и отвернулся с досадой. Напра-вился к трюму с захваченными варварами. Поторапливаться нужно, а то, вон, со второго уже Рузал сигналит, интересуется, почему отстаём. Потому и отстаём, что торопятся всякие не там, где надо.
Варваров подняли быстро, пинками да палками, выставили всех у стены. Манус долго рассматривал их при свете фонаря.
Один, с изрубленным лицом, криво улыбался. Интересно, и кто же его такого ку-пит? Если только кто-нибудь слепой, или крестьянин, они народ прижимистый: ищут работника получше и при этом подешевле.
А вот этот, вроде, ничего. Лёгкое движение подбородком - и варвара вытолкнули из ряда, под свет светильника. И этот тоже под меч подставился. Ну да ладно! Не в рожи ж им смотреть. А грести он должен не хуже прежнего.
Манус встряхнул раба, положив ему руки на плечи, - тот еле на ногах устоял. Слабоват как-то, а мышцы развиты неплохо, плечи широкие, грудная клетка доста-точно глубокая и хорошие лёгкие - значит, уставать будет меньше. А веслом махать научится - дело нехитрое.
- Этот подойдёт!- Манус пошёл к лестнице, морщась от зловонного запаха тесно скученных немытых тел. "Хуже скотины. Одно слово - варвары!"
Айвар зажмурился с непривычки, глядя на такое обилие солнца вокруг. Море сияло расплавленным серебром, светлым, почти прозрачным, казалось небо, и ветерок, слабенький, еле ощутимый кожей, касался лба и раны ласковыми пальцами.
- Шевелись!- Грубый толчок в спину заставил сделать несколько шагов вперёд, но, оказывается, спускаться надо было по лестничке, ведущей в низ корабля, к самым его бортам, здесь как раз и ждали нового гребца двое ребят с цепью и молотком в руках. Посмеиваясь и не очень больно толкая кулаками под рёбра, они стянули с него разорванную рубашку и штаны из тончайшей оленьей кожи. На нём после этого не осталось ничего, кроме набедренной повязки. А в какой восторг их привёл брас-лет! Делёжка добытого чуть не переросла в драку, но капитан и на этот раз появился вовремя:
- Эт-то что-о?! Мы отстаём, а тут?.. За работу, я сказал!
Айвару в секунду нацепили на ногу цепь, пинком указали место на пустующей лавке, а ручка злополучного весла сама легла в ладони.
Главное в этой работе было подладиться под ритм, а его задавал музыкант с дуд-кой, явно лишённый музыкального таланта. Однообразный визг поначалу раздражал, но потом, привыкнув, Айвар перестал его замечать. Высокие борта с надстройкой не давали увидеть море, его можно было только слышать, чувствовать, как оно сопро-тивляется упруго, выгибает весло, заставляет весь корабль дрожать, как загнанную в скачке лошадь. Море забирало силы. Через полчаса работы плечи с непривычки заныли, на ладонях вспухли волдыри мозолей, к обеду они полопались, выпуская солоноватую на вкус сукровицу.
Ничего отсюда, с лавки, не было видно, кроме спины впередисидящего гребца. Скрипело весло в специальном отверстии, с хрипом в горле дышал другой раб, за спиной, и над всеми этими звуками властвовал визг дудки. Иногда, когда она стиха-ла, различался свист хлыста и короткий вскрик того, кому доставался удар.
В этой однообразной безостановочной работе была одна положительная сторона: она не мешала думать. Голова работала постоянно, память прошлого постепенно возвращалась, и тут помогали разные мелочи. Так утром, когда Айвар не мог ещё по неопытности рассчитать глубину вдоха и соответственно замах весла и поэтому часто сбивался с единого ритма, надсмотрщик, страшно и грубо ругаясь, протянул его плетью через всю спину. Резкая боль удивила Айвара. Он двигал лопатками, каждый раз, как отклонялся назад, чувствовал боль в том месте, где ударом рассекло кожу, и понимал одно: его ещё никто в этой жизни не бил так больно, особенно хлыстом. Даже отец никогда не поступал так...
При мысли об отце, перед глазами возникло очень родное лицо: чёрная, коротко стриженая борода и чуть тронутые сединой усы, выпуклые тёмно-серые глаза, гля-дящие на мир спокойно, оценивающе. Его любимцем был старший - Ангус. Они с ним оказалась очень похожи, и не только внешне. Айвар же унаследовал от отца одно: цвет глаз. Правда, мать отмечала, что они схожи ещё и подбородком, и губами. Может быть. Ей можно так говорить, ведь она знала отца ещё безбородым и моло-дым, когда он не обладал властью над своим племенем.
Усталость и боль в мышцах возвращали и другие воспоминания: небольшая кузни-ца в пещере у подгорного озера, тяжесть молота и звон наковальни. Сам Айвар не стремился к совершенствованию опыта и увеличению знаний, но как почти все мара-ги умел делать оружие. Он самостоятельно - от заготовки до орнамента на рукояти - сделал три меча. Ни один из них, правда, не сохранился, отец обменял их с соседями. После того, как стал ясен принцип ковки меча, когда в голове закрепились вся по-следовательность операций и нужные заклинания, интерес к этому делу поослаб. Зато появился новый, такой, где действительно можно придумать что-то новое: отливка и пайка золотых и серебряных украшений. Здесь Айвар даже брата обошёл, а меч всё ж таки его ковки в бой брал. Да, в изготовлении оружия Ангус был масте-ром, это отец передал ему своё искусство. Царь - не царь, если он не владеет какой-то тайной. Эта тайна теперь даст право Ангусу стать вождём рода.
Айвар не жалел об этом и не завидовал. Для этого он слишком сильно любил брата. Но и предложение покинуть горное селение навсегда принял как нельзя кстати.
* * *
Хлеб был даже хуже того, какой Айвар в лучшие времена брал для собаки, отправ-ляясь на охоту в горы. Чёрствый, с подгорелыми краями из пропахшего плесенью грубо перемолотого зерна, но Айвар давно уже перестал замечать это. Полученную пайку аккуратно, чтоб ни крошки не уронить, ломал в ладонях, и каждый кусочек запивал водой из глиняной миски с обкрошенными краями. Обед, а за ним короткая передышка. Отдыхать гребцам давали, их по-своему берегли. Вот и хлеба даже не жалеют, а вечером должны дать ещё и по куску отваренной рыбы. А воды не мешало бы и побольше. Одна миска - мало, на такой-то жаре и при такой работе.
- Предыдущая
- 4/197
- Следующая
