Завещание чудака (илл. Эдуарда Риу) - Верн Жюль Габриэль - Страница 1

• 1/60
• Следующая

Иностранец, приехавший утром третьего апреля 1897 года в главный город штата Иллинойс, мог бы с полным основанием назвать себя избранником бога путешествующих. А если бы задержался там на несколько недель, несомненно, пережил бы немало волнений, окунувшись в состояние лихорадочного возбуждения, охватившего город.

С восьми часов утра громадная и все возрастающая толпа двигалась к двадцать второму кварталу — одному из самых богатых в Чикаго.

Как известно, улицы в Соединенных Штатах расположены по параллелям и меридианам, что придает городам поразительное сходство с шахматной доской. На одной из таких «клеток», а именно на углу Бетховен-стрит и Норт-Уэллс-стрит, нес свою службу рослый полицейский, ирландец по происхождению. Этот в общем-то хороший малый имел всего лишь одну слабость (общую для уроженцев Изумрудного острова): он тратил большую часть своего жалованья на утоление нестерпимой жажды, от которой никак не мог избавиться.

— Да что же это такое, — обратился постовой к своему напарнику, — уж не собираются ли наши граждане запрудить сегодня весь квартал?

— Доходный денек для карманных воров, — заметил его товарищ, тоже типичный ирландец, тоже рослый и страдавший той же неутолимой жаждой.

— Пусть каждый сам смотрит за своими карманами, — ответил первый полицейский, — если не хочет найти их пустыми, вернувшись домой. Нас на всех не хватит… Довольно и того, что придется переводить под руку дам на перекрестках!

— Держу пари, что будет сотня раздавленных!

К счастью, американцы придерживаются прекрасного правила — защищаться от воров и грабителей самостоятельно, не дожидаясь от властей помощи, которую те и не способны им оказать.

Чтобы читатель мог представить, какая уйма народу грозила заполнить двадцать второй квартал, заметим, что население Чикаго в то время насчитывало не менее одного миллиона семисот тысяч жителей. Из них только пятую часть составляли уроженцы Соединенных Штатов. Среди иммигрантов первое место по численности держали немцы и ирландцы, за ними шли представители скандинавских стран, за скандинавами — чехи, поляки, евреи, затем англичане и шотландцы и, наконец, французы, занимавшие самую малую долю в общем числе переселенцев. Впрочем, город пока мог расти и дальше, ибо, по словам Элизе Реклю, Чикаго еще не занимал тогда всю площадь, отведенную ему на берегу Мичигана и составлявшую четыреста семьдесят один квадратный километр, что почти равняется департаменту Сены. Вся эта территория разделяется на три части тремя рукавами реки Чикаго, протянувшимися в северо-западном и юго-западном направлениях. Первую из них путешественники назвали Сен-Жерменским предместьем, вторую — предместьем Сент-Оноре. Третий, менее элегантный, район города расположился между двумя руслами, в западном углу; его невзрачные улицы и домишки кишмя кишели чехами, поляками, немцами, итальянцами и, конечно, китайцами, бежавшими из пределов Небесной империи.

В этот знаменательный день любопытные всех трех частей города спешили шумной, беспорядочной толпой к респектабельному кварталу, восемьдесят улиц которого не могли и вместить такую тьму народа. В людском водовороте были смешаны почти все классы населения: должностные лица Федерал-Билдинга и Пост-Офиса, судьи Корт-Хауса, высшие представители управления графств, городские советники Сити-Холла и весь персонал колоссальной, в несколько тысяч комнат, гостиницы Аудиториума. В многолюдный и многоликий поток вливались приказчики модных магазинов и базаров господ Маршалла Филда, Лемана и В. В. Кембэла, рабочие заводов, изготовлявших топленое свиное сало и маргарин, а также масло по десять центов или десять су за фунт; слесари, механики и наладчики из вагонных мастерских знаменитого конструктора Пульмана, служащие универсального торгового дома «Монтгомери Уорд и К⁰»; три тысячи рабочих М. Мак-Кормика, изобретателя знаменитой жатки-вязалки.

В оживленной толпе можно было разглядеть свободных от рабочей смены металлургов (доменные печи и прокатные станы Чикаго давали отличную бессемеровскую сталь, а мастерские М. Ж. Мак-Грегор Адамса обрабатывали никель, олово, цинк, медь и лучшие сорта золота и серебра), от них не отставали обувщики (между прочим, для изготовления одного чикагского ботинка достаточно полутора минут), вышли на улицу штамповщики и сборщики из торгового дома «Елджин», выпускающего ежедневно две тысячи будильников, стенных, карманных и наручных часов. К длинному перечню прибавьте еще персонал чикагских элеваторов, служащих железных дорог, а также водителей паровых и электрических автомобилей, фуникулерных и других вагонов и экипажей, ежедневно перевозивших два миллиона пассажиров. И наконец, моряков и матросов громадного порта.

В этом людском муравейнике только слепой не заметил бы директоров, редакторов, хроникеров, наборщиков и репортеров пятисот сорока ежедневных и еженедельных газет и журналов чикагской прессы. Только глухой не услышал бы криков биржевиков и спекулянтов, которые вели себя как в департаменте торговли или на Уит-Пит, хлебной бирже. Конечно же, никакая массовая демонстрация не обходится без учащейся молодежи. Она была представлена студентами Северо-западного университета, Колледжа права, Чикагской школы ручного труда и других учебных заведений. А артисты двадцати трех театров и казино, Большой оперы, театров Джекобс-Клерк-стрит, Аудиториума и Лецеума? Да, и служители муз внесли свою лепту в общую суматоху. И наконец, как не упомянуть мясников главного Сток-Ярда Чикаго, которые по счетам фирм Армура, Свита, Нельсона, Морриса и многих других закалывают миллионы быков и свиней по два доллара за голову.

И можно ли удивляться, что Царица Запада занимает второе место после Нью-Йорка среди индустриальных и торговых городов Соединенных Штатов, когда известно, что ее торговые обороты выражаются цифрой в тридцать миллиардов в год!

В Чикаго, как и во всех больших американских городах, децентрализация достигла своего полного выражения, и если можно играть этим словом, то хочется спросить: какая притягательная сила заставила чикагцев «сцентрализоваться» вокруг Ла-Салль-стрит? Не к городской ли ратуше устремлялись шумные массы граждан? Не исключительная ли по своей сенсационности спекуляция (или бум), всегда возбуждающе действующая на воображение американца, оторвала его от повседневных забот? А может быть, дело касалось одной из предвыборных кампаний? Какого-нибудь митинга, где республиканцы, консерваторы и либералы-демократы сойдутся в ожесточенном бою? Или ожидалось открытие новой Всемирной колумбийской выставки, на которой повторятся пышные торжества 1893 года?

Известно, что Ла-Салль-стрит не пользуется у богатых американцев такой же популярностью, как авеню Прерий, Калюмет или Мичиган, где высятся богатейшие в Чикаго дома, но тем не менее она одна из наиболее посещаемых улиц в городе. Ее назвали по имени француза Роберта Кавалье де да Салль, одного из первых путешественников, который в 1679 году явился исследовать эту страну озер и чье имя в Соединенных Штатах справедливо пользуется уважением.

Зритель, сумевший пройти через двойную цепь полицейских, чтобы попасть на Ла-Салль-стрит, сразу обратил бы внимание на праздничный вид одного из богатейших особняков города. Свет его бесчисленных канделябров спорил с яркими лучами апрельского солнца. Настежь открытые окна выставляли напоказ дорогие матерчатые разноцветные обои. Лакеи в праздничных ливреях стояли на мраморных ступеньках парадной лестницы, гостиные и залы были готовы для торжественного приема гостей. В многочисленных столовых накрытые столы сверкали серебром массивных ваз, всюду виднелись изумительные фарфоровые сервизы, любимые чикагскими миллионерами, а хрустальные бокалы и кубки были полны вина и шампанского лучших марок. Но это еще не все. Прямо перед парадным подъездом стояла громадная колесница, запряженная шестеркой лошадей, вся затянутая ярко-пунцовой материей с золотыми и серебряными полосами, на которой сверкали осыпанные бриллиантами инициалы: «У. Дж. Г.». Повсюду виднелись цветы не букеты, а целые охапки цветов. Их изобилие в Столице Садов, как еще называют Чикаго, никого не удивляло. Именно сюда, к двухэтажному особняку на Ла-Салль-стрит, кстати, совершенно очищенной от случайных прохожих, и стремились волны любопытных со всех концов огромного города. Похоже, здесь намечалось какое-то грандиозное зрелище или шествие, ибо во всю длину улицы уже выстроилась колонна его участников, возглавляемая тремя отрядами милиции, струнным оркестром из сотни музыкантов и певческой капеллой.

• 1/60
• Следующая