Этот бессмертный (сборник) - Желязны Роджер Джозеф - Страница 6
- Предыдущая
- 6/143
- Следующая
— Поэтому, пожалуйста, поцелуйте меня в локоть, — сказал я по-вегански нечто эквивалентное земному выражению для подобных случаев.
Сэндос не знает в достаточной степени веганский язык, поэтому он не мог уловить смысл моих слов, однако сразу стал сокрушенно озираться в надежде, что нас не подслушивают.
— Конрад, пожалуйста, не пренебрегайте обязанностями своей профессии. Господин Миштиго, давайте приступим к планированию путешествия.
Миштиго улыбнулся.
— И сведем к минимуму различия между нами? — спросил он. — Ладно.
— Тогда давайте перейдем в библиотеку, там тихо. И там мы сможем воспользоваться картой-экраном.
Я почувствовал, как во мне все напряглось, когда мы поднялись, ибо наверняка наверху был Дос Сантос, ненавидящий веганцев, и конечно же где Дос Сантос, там и девушка с красивым париком, ненавидящая всех. Знал я и то, что наверху был и Эммет с Эллен. Вероятно, туда же мог забрести и Фил, устроив там второй форт Самтер. И, наконец, там был Хасан, который просто сидит и курит с непроницаемым видом. Если вы станете подле него и сделаете несколько глубоких вздохов, то вам будет уже все равно, что там говорят веганцы, да и люди тоже…
3
Я надеялся, что у Хасана будет не все в порядке с памятью и он станет витать в своих мыслях высоко среди облаков. Надежда эта рассеялась, как только вы вошли в библиотеку. Ему было лет 60–80, если не больше, но на вид около сорока, в действительности же он еще мог действовать как тридцатилетний. Курс лечения Спранга-Сансера по отношению к нему был особенно эффективен. Такое случается крайне редко. Во время лечения некоторые пациенты испытывают внезапный анафилактический шок, и даже после вливания адреналина не всегда удается вывести их из этого состояния. Очень многие «застывают» в возрасте от 50 до 60 лет. Но некоторые экземпляры по-настоящему молодеют после полного курса — примерно один из сотни тысяч.
Меня поразило то, что именно к нему было благосклонно колесо Фортуны. Со времени событий на Мадагаскаре прошло более пятидесяти лет, когда Хасана наняли люди из Радиола в своей вендетте против телеритов. Платил ему (да покоится прах его с миром) сам большой К., поручивший Хасану разделаться с Афинской компанией «Недвижимое имущество» Управления по делам Земли. Ему это удалось, причем довольно неплохо (с помощью одного крохотного расщепляющего устройства). Все произошло мгновенно. Некоторые называли после этого Хасана убийцей-наймитом, и он действительно был последний наемник на Земле.
Кроме того, за исключением Фила (который не всегда был владельцем шпаги без лезвия и эфеса), Хасан был одним из тех, кто помнил старого Гарагиоза.
Поэтому, выставив перед собой лишай и задрав подбородок, я сразу же попытался затуманить его сознание. То ли здесь были замешаны какие-то древние инстинкты, в чем я сомневался, то ли он был выше, чем я полагал, что вполне возможно, то ли он просто забыл мое лицо (это также было невероятным, хотя и в очень малой степени), или он придерживался профессиональной этики, или доверился звериному инстинкту (в различной степени он обладал и тем и другим, хотя в большей мере низменным звериным коварством), — во всяком случае, когда нас представили друг другу, он и бровью не повел.
— Мой телохранитель, Хасан, — сказал Дос Сантос, одаривая меня своей самой липкой улыбкой, когда я пожимал его руку, которая однажды (можно и так сказать) потрясла мир.
Еще и сейчас это была очень сильная рука.
— Конрад Номикос, — сказал Хасан, скосив взгляд, как будто он читает мое имя с бумажки, зажатой в руке.
Со всеми остальными я был знаком, поэтому, выбрав кресло подальше от Хасана, я почти все время старался держать бокал перед собой, чтобы чувствовать себя в большей безопасности.
Диана стояла рядом со мной.
— Доброе утро, мистер Номикос.
— Добрый вечер, Диана, — я чуть-чуть опустил свой бокал.
Высокая, стройная, одетая почти во все белое, она стояла рядом с Дос Сантосом, напоминая свечку. Я понимал, что такое впечатление создается главным образом из-за красного парика; который она носила.
Мне несколько раз доводилось видеть, как этот парик задирается, обнажая часть безобразного и мигрирующего шрама, который она всегда прятала под париком. Я частенько задумывался над происхождением этого шрама; обычно в тех случаях, когда бросал якорь где-нибудь во время своих морских странствований и разглядывал фрагменты созвездий сквозь дыры в облаках, либо когда выкапывал из земли поврежденные временем скульптуры.
У этой девушки были пурпурные губы — скорее всего, я полагаю, татуировка (я никогда не видел, чтобы она улыбалась). Мышцы ее челюстей были всегда натянуты, как канаты, так как она почти не разжимала зубов, и она едва шевелила ртом, когда отрывисто разговаривала. Было очень трудно определить ее настоящий возраст. Во всяком случае, ей уже несомненно было за тридцать.
Она и Дос составляли весьма интересную пару. Он смуглый, говорливый, вечно курящий, неспособный спокойно посидеть более двух минут. Она выше его на добрых десять сантиметров. Мне и сейчас неведома полная картина ее жизни. Полагаю, что она никогда и не станет известной до конца.
Она подошла поближе и встала рядом с моим креслом, пока Лорел представлял Корта Сантосу.
— Вы! — процедила она.
— Да, я.
— Будете проводником во время поездки.
— Об этом известно всем, кроме меня, — кивнул я. — Уверен, что в этом вопросе вы могли бы довольно легко поделиться со мной частичкой своей осведомленности.
— Ничего не знаю ни по какому вопросу.
— Вы говорите точно так же, как Фил.
— И мысли такой не было.
— И тем не менее это так. Так почему же?
— Что «почему»?
— Почему вы и Дос здесь сегодня вечером?
Она немного просунула язык между зубами, затем сделала движение, будто собирается выдавить из него сок или сдержать пытавшееся сорваться с губ слово. Затем она посмотрела на Доса, но он был слишком далеко, чтобы услышать сказанное, да и смотрел он в другую сторону. Он был занят тем, что наливал Миштиго настоящую коку из графина, стоявшего на изысканно выгнутом подносе.
Находка формулы кока-колы была главной археологической сенсацией века, как утверждали веганцы. Она была утрачена в течение Трех Дней и вновь открыта где-то через добрый десяток лет. Имелось большое количество напитков, сходных по составу, но ни один из них не воздействовал на метаболизм веганцев так, как настоящая кока-кола.
Кока-кола «важнейший вклад Земли в Галактическую культуру» — так называл ее один из современных историков. Первым вкладом, разумеется, были в высшей степени изысканные социальные проблемы такого рода, что возникновение их потерявшие терпение философы на Веге ждали в течение многих поколений.
— Пока не знаю, — сказала она, снова глядя на меня. — Спросите у Доса.
— Обязательно.
И я спросил. Хотя позже. И не был разочарован, несмотря на то, что ничего особенного не ожидал.
Но пока я все еще сидел, изо всех сил пытаясь что-либо подслушать. И тут мне припомнилось, что когда-то давным-давно один сморщенный старичок заметил, что мне свойственно телепатическое исполнение желаний.
Вкратце его гипотеза звучала так:
— Мне хочется узнать о том, что же где-то происходит. Я располагаю почти достаточной информацией, чтобы угадать. Следовательно, я догадываюсь. Только догадки эти приходят ко мне так, будто я увидел или услышал все это посредством глаз и ушей…
Это не настоящая телепатия, как я полагаю, потому что догадки оказываются иногда неверными. И все же, несмотря на это, у меня было ощущение, что телепатия здесь все же присутствует.
Старик мог мне многое рассказать об этом, но он не знал причин.
И вот я стою посредине комнаты и смотрю на Миштиго.
Я — Дос Сантос.
И я говорю:
— Отправится вместе со мной. И не забывайте, что он будет не как посланник Рэдпола, а просто как частное лицо.
- Предыдущая
- 6/143
- Следующая
