Этот бессмертный (сборник) - Желязны Роджер Джозеф - Страница 35
- Предыдущая
- 35/143
- Следующая
— Это место, — сказал я Хасану, — мой сын описал как место, в котором нить жизни бежит по раскаленному камню. Ему привиделось, что моей жизни угрожает Мертвяк, но богиня Судьбы передумала и столкнула нас с этой напастью. Видимо, когда я снился Смерти, это место было выбрано ею, как одно из мест, где я могу умереть…
Носильщики опустили нас на дно выемки, положили на камни и с интересом уставились на Морби. Тот щелкнул предохранителем автомата и отступил назад.
— Освободите грека и привяжите его вон к той колонне, — дулом автомата он показал, к какой именно.
Так они и сделали, крепко связав мои руки и ноги. Скала была гладкая, сырая и, как мне показалось, немного светилась.
То же самое они проделали с Хасаном, привязав его в трех метрах от меня.
Морби поставил фонарь на землю, чтобы мы оказались в желтом полукруге. Четверо куретов, как статуи демонов, стояли сбоку от него. В шести метрах позади себя он поставил автомат, а потом подошел к нам.
На его лице играла улыбка.
— Это Долина Спящих, — обратился он к нам. — Те, кто засыпает здесь, больше уже никогда не просыпается. Тем не менее мясо их хорошо сохраняется, здорово помогая нам в тяжелые годы. Прежде чем мы вас здесь оставим, — он повернулся в мою сторону. — Вы видите, где лежит мой автомат?
Я ничего не ответил.
— Это оружие мне ни к чему, — продолжал он. — Я сейчас проверю, у кого из вас длиннее кишки. Как вы думаете, — резко обратился он к своим полудикарям, — у кого из них? У грека или у араба?
Дикари молчали.
Тогда Морби вытащил длинный и тонкий кинжал и приблизился ко мне.
Мы не произнесли ни слова.
— Приготовьтесь оба увидеть это сами, — процедил он сквозь зубы. — Я, пожалуй, начну с вас…
Он рванул мою рубашку и разрезал ее сверху донизу. Затем стал многозначительно вертеть у меня под носом кинжалом. Потом он опустил свое оружие к моему животу и слегка уколол кожу, как бы прикидывая, где легче всего причинить максимально больше боли. При этом он не отводил от меня своего взгляда.
— Вы боитесь? — усмехнулся он. — Пока что ваше лицо не выдает этого, но сейчас выдаст. Взгляните на меня! Я намерен вонзить острие этого кинжала вам в живот очень медленно. Когда-нибудь я пообедаю вашей плотью и уверен, что не разочаруюсь. Что вы на это скажете?
Я рассмеялся.
Его лицо исказилось злобной гримасой, и он недоуменно спросил:
— Вы что, со страху потеряли рассудок, Уполномоченный?
— «Орел» или «решка»? — спросил я его.
Он понял, что я имею в виду. Он начал что-то говорить, но, услышав тяжелый стук о камень, раздавшийся совсем рядом с ним, резко обернулся назад.
Истошный вопль заполнил последнюю секунду его жизни. Сила прыжка Бортана повергла его наземь, а еще через секунду его голова покатилась по камням.
Мой Бортан, мое исчадье ада, наконец-то ты нашел меня…
Куреты испуганно закричали, ибо глаза собаки были как раскаленные угли, а в пасти сверкали два ряда острых, как кинжалы, зубов. Голова его была вровень с плечами высокого мужчины. Дикари схватились за свои мечи и напали на него, но что значат эти легкие железки против брони на его боках!
Ему понадобилось не больше минуты, после чего они все были разрезаны на части…
— Кто это? — изумленно спросил Хасан.
— Щенок, которого я однажды нашел в мешке в море. Он уже тогда был так силен, что долго не шел ко дну с большим камнем на шее, — ответил я. — Мой Бортан такой же старый, как и я.
У него на лапе была небольшая рана, которую, видимо, он получил во время этой схватки.
— Сначала он искал нас в деревне, — продолжал я, — и жители пытались его остановить. И я не сомневаюсь, что очень много куретов погибло в этом бою.
Бортан подбежал ко мне сзади и облизал мне шею. Он радостно вилял хвостом, как щенок, делая вокруг меня быстрые круги. Он прыгнул ко мне на грудь и снова облизал лицо.
— Ты вернулся, мой старый грязный пес, — тихо сказал я.
— Ты знаешь, что все остальные собаки исчезли с Земли?
Он стал вилять хвостом, подошел ко мне и облизал руку.
— Руки, Бортан! Нужны руки, чтобы освободить меня. Ты должен отыскать их, Бортан, и привести сюда.
Он поднял кисть, валявшуюся на земле, и положил у моих ног. Затем он снова стал смотреть мне в глаза и махать своим хвостом.
— Нет, Бортан. Живые руки. Руки друзей. Руки, которые развяжут меня, понимаешь?
Он лизнул мою руку.
— Иди и найди руки, которые освободят меня. Живые руки! Давай! Живо! Беги!
Он повернулся и побежал прочь. Затем остановился, огляделся и снова выскочил на тропу.
— Он понял? — спросил Хасан.
— Думаю, что да.
Я посмотрел ему вслед.
— У него не совсем обычный для собаки мозг, и он так много прожил, что, наверное, очень многому научился.
— Тогда будем надеяться, что он отыщет кого-нибудь. Так быстро, что мы не успеем поспать…
12
Ждали мы очень долго. Ночь была холодной. Время от времени нам казалось, что время остановилось для нас. Наши мышцы затекли и тупо ныли. От усталости и недоедания у нас кружилась голова. Веревки грубо впились в наши тела.
— Как ты думаешь, им удалось добраться до нашей деревни? — спросил Хасан.
— Мы дали им неплохой запас времени. Думаю, что они не могли упустить такой возможности.
— С вами всегда было трудно работать, Карачи…
— Я знаю. И сам давно заметил это.
— Как мы все лето гнили на Корсике в темноте…
— Ага.
— Или наш марш в Чикаго, после того, как мы потеряли все наше оборудование в Огайо.
— Да, это был очень неудачный год.
— С вами всегда найдешь неприятности, Карачи. «Рожденный вязать узлы на хвосте тигра» — говорят о таких людях. С такими быть очень трудно. Что касается меня, то я люблю тишину и уединение. Томик стихов и свою трубку.
— Тсс… Я что-то слышу.
Раздался цокот копыт. В узком секторе света от опрокинутого фонарика появился сатир. Движения его были нервными. Глаза его перебегали с Хасана на меня, потом опять на Хасана. Казалось, он не понимал, что здесь произошло.
— Помоги нам, маленький рогатик, — сказал я по-гречески.
Он осторожно приблизился. Увидев кровь на растерзанных телах дикарей, он повернулся, как бы собираясь убежать.
— Вернись! Ты мне нужен! Это я, игрок на свирели!
Он остановился и повернулся к нам. Ноздри его дрожали. Заостренные уши стояли торчком.
Он вернулся. На его почти человеческом лице было написано неизмеримое страдание, когда он переступал через разбросанные останки куретов и лужи крови.
— Кинжал, кинжал у моих ног, — сказал я, опустив глаза. — Подними его.
Казалось, что ему совсем не нравится прикасаться к чему-либо, созданному человеком, особенно к оружию.
Я просвистел последние такты моей новой мелодии на свирели.
«Поздно, поздно, так поздно…»
Его глаза покрылись влагой. Он вытер тыльной стороной своей поросшей шерстью ладони эту влагу и зашмыгал носом.
— Подними кинжал и разрежь веревки. Подними его. Нет, не так. За другой конец. Да, да…
Он правильно взял кинжал и посмотрел на меня. Я пошевелил своей правой рукой.
— Веревки. Режь их!
Он подчинился. У него ушло на это около двадцати минут.
— А теперь дай мне нож, об остальном я сам позабочусь.
Он вложил кинжал в мою правую руку.
Я сжал оружие и через несколько секунд был свободен. После чего я спешно освободил Хасана.
Когда я обернулся, малыша уже не было, и только частый цокот его копыт еще долго стучал в наших ушах.
— Дьявол простил меня… — прошептал Хасан.
Мы постарались побыстрее убраться отсюда. Как-никак, все же «горячее» место. Мы сделали крюк вокруг деревни куретов и двинулись на север, пока не вышли на тропинку, в которой я признал дорогу на Волос. То ли Бортан нашел сатира и каким-то образом заставил его пойти к нам, то ли он случайно набрел на нас — этого я не знал. Бортан, однако, не вернулся, поэтому я был склонен ко второму варианту.
- Предыдущая
- 35/143
- Следующая
