Золотая книга старорусской магии, ворожбы, заклятий и гаданий - Южин Владимир И. - Страница 11

Эти словеса ни колдуну не отколдовать, ни ветру не отогнать, как мою шапку из омута-озерища никому не достать. Говорю это не языком, а змеиным жалом, брызжу слюной жабы, заливаю слезой крокодила и кровью двенадцатиглавого дракона.

Встану я в ночь под Ивана Купала, возьму в руки два трепала, кочергу схвачу и на Лысую гору полечу.

Оттуда длинным помелом сгоню всех ведьм в такой-то дом (имя), пусть бабищи наполняют все его жилище и поселят между мужем и женой (имя) страшное злище, такое, какого нет и на адском днище. Пусть в этом доме муж и жена будут жить как с сатанихой сатана, ни любви, ни радости, а только одно зло, да гадости, брань вечная, ссора бесконечная и угроза бессердечная. Возьму я кочетыг, сковыряю шляпу, надену на левую ногу, на голову обряжу лапоть, вместо бороды – мочалу, вместо усов – метлу, и сяду я у них где-нибудь в углу и буду им каждый вечер казаться, и будут они меня пугаться, да из-за этого между собою ругаться, а я буду хохотать и улыбаться, а когда они лягут по разным местам спать, я примусь по избе от радости плясать. Иду, поднимаюсь, на Лысую гору собираюсь, готовься дом, где скоро будет все вверх дном, от мала до велика, в закромах вместо зерна будет пыль одна да повилика. Пусть мои речи будут как картечи, как гром в ночи, как огонь в печи: едки, метки и сбыточны.

Волк идет горой, домовой водой, они вместе не сойдутся, думы их разойдутся, добро они не творят, ласковых речей между собой не говорят, так бы и рабы (имена) между собой жили, вместо дружбы друг к другу зло питали, ссорились, друг друга хулили, попрекали, она бы на него как змея шипела, как лед бы к нему охладела, а он бы на нее шутом глядел, бегал бы от дел, занимался бы тем-сем, а больше ничем. Пусть эти слова камнем в их сердца упадут и желанный плод дадут. Эти слова взял я со дна омута, где водяные живут и злые сети ткут, раздором подшивают, оторачивают ненавистью человеческой. И пусть они будут такими, какими есть, ни хуже, ни лучше.

Насколько же сильны и действенны были русские любовные заклинания? Среди колдовских процессов 1750 года было дело о сержанте Тулубьеве, который обвинялся в совершении любовных чар.

Обстоятельства этого дела так изложены в промемории консистории города Тобольска: «Ширванского пехотного полка сержант Василий Тулубьев, квартируя в городе Тюмени у жены разночинца Екатерины Тверитиной, вступил в блудную связь с ее дочерью Ириною, а потом ее, Ирину, насильно обвенчал со своим дворовым человеком, Родионом Дунаевым, но жить с ним – не позволил.

Чтобы закрепить любовь и верность Ирины, он на третий день после венца брал ее с собой в баню и творил над нею разные чары: взяв два ломтя печенего хлеба, Тулубьев обтирал ими с себя и с своей любовницы пот, затем хлеб этот смешал с воском, печиною, солью и волосами, сделал два колобка и шептал над ними неведомо какие слова, смотря в волшебную книгу.

Он же, Тулубьев, срезывал с хоромьих углов стружки, собирал грязь с тележного колеса, клал те стружки и грязь в теплую банную воду и приготолвеным настоем поил Ирину. Поил ее и вином, смешанным порохом и росным ладаном. Наговаривал еще на воск и серу, и те снадобья заставлял ее носить, прилепив к шейному кресту, а сам постоянно носил при себе ее волосы, на которыми также нашептывал.

Подобными чарами Тулубьев так «приворожил» Ирину, что она без него жить не могла, и когда ему случалось уходить со двора – бегала за ним следом, тосковала, драла на себе платье и волосы.

Консистория определила: лишить Тулубьева сержантского звания и сослать его на покаяние в енисейский монастырь, а брак Ирины с Дунаевым расторгнуть. Как блудница, Ирина должна быподлежать монастырскому заключению, «но понеже она навращена к тому по злодеянию того Тулубьева, чародейством его и присушкою, а не по свободной воле, – для таких резонов от посылки в монастырь решили отказаться.

Таковы были старорусские заговоры, то есть то самое, что в сказках обычно называют «заклинаниями». Заклинали и заговаривали с разными целями, но успех зависел часто вовсе не от того, какой читался заговор, кто его читал. Хотя именно это считали главным.

Успех, как нетрудно видеть из многих показанных выше заговоров зависел в дальнейшем от того, как начинал себя вести тот кто читал заговор, если заговорщик читал его для себя (самовнушение, самогипноз) или для клиента.

Крестьянская фантазия населяла дом, двор и хозяйственные постройки духами добрыми или злыми, чистыми и нечистыми, способными сильно повлиять на повседневную жизнь человека. На любой случай жизни существовали свои заговоры.

Говорится трижды на воду, которую дают пить родительнице или которою обкачивают больную:

Женщину, разрешившуюся от бремени, нужно три первых дня водить в баню, где знахарка, растирая ей живот, читает следующее девять раз; если же случится какая-либо неудача, то читают тридевять раз и столько же раз продевают младенца между ног матери:

После родов, выпарив родильницу в бане, повитуха парит и новорожденного, приговаривая:

Бабушка Соломоньюшка Христа парила да и нам парку оставила! Господи, благослови!

Ручки, ростите, толстейте, ядрянейте; ножки, ходите, свое тело носите; язык, говори, свою голову корми!

Бабушка Соломоньюшка парила и правила, у Бога милости просила: «Не будь седун, будь ходун; банюшки-паруши слушай: пар да баня да вольное дело!

Банюшки да воды слушай! Не слушай ни уроков, ни призоров, ни урочищей – ни от худых, ни от добрых, ни от девок пустоволосок! Живи да толстей, да ядряней!»

Бабка садится в бане на полок, кладет на колени ребенка и, взяв в левую руку веник, ударяет обрубленным концом в полок, нашептывая трижды следующее: