Паук приглашает на танец - Медная Варя - Страница 45
- Предыдущая
- 45/72
- Следующая
При виде меня все ненадолго отвлеклись, чтобы поздороваться, а потом снова вернулись к бурному обсуждению.
— Мисс Кармель, — подскочила Иветта, — зря вы так быстро вчера с танцев ушли. Ух и весело было!
— Да погодите ты, весело, — сурово осадила её Симона, — в замке непонятно что творится, а она всё со своими танцами. Как же без хозяев-то! — всплеснула руками она.
— А что же мистер Фарроуч? — осторожно поинтересовалась я. — Значит, теперь он за главного?
— То-то и оно, — страшным шёпотом поведала миссис Меррит, — его сегодня ещё никто не видел.
— Как не видел? — изумилась я. — Но он у себя?
— Никто не знает, — пожала плечами Беула.
— Но вы проверяли? Стучались к нему?
Кларисс с Симоной переглянулись, а Иветта уставила на меня глаза-блюдечки:
— Нет, конечно! К нему никто никогда не заходит. Он всегда сам появляется.
Я похолодела, решив, что мистер Фарроуч скончался от удара после моего визита. Но тут же рассердилась: каков негодяй! Умер нарочно, чтобы отягчить мою совесть. Нет, не бывать этому!
— Я к нему зайду, — кивнула я, и женщины одарили меня взглядом, каким смотрят на мучениц.
— Мы будем рядом, — мужественно заявила Иветта, — только чуть-чуть позади.
Я поднялась на первый этаж, пытаясь осмыслить всё случившееся, но увязать одно с другим никак не получалось. По всему выходило, что супругу ранил граф. В том, что он на это способен, я не сомневалась, но не понимала, зачем ему это. Может, из ревности? Но как тогда объяснить внезапный отъезд гостей? А может, это Дезире решила отомстить сопернице, так и не сумев завлечь графа в свои сети? Или какая-то муха укусила бессловесного мистера Брауна? И надо же: не просто ранили, а лишили голоса. Было ли это простым совпадением, или нападавший знал, где кроется источник её влияния на окружающих?
Этими размышлениями я пыталась отвлечь себя от предстоящего. Всё внутри сжималось и переворачивалось при мысли о том, что я могу найти в той комнате. А что, если я обнаружу там его холодный труп с искореженным страшными судорогами лицом и вывалившимся языком? Отогнав эту ужасную картину, я остановилась перед дверью, глубоко вздохнула и постучала. Никто мне не ответил. Я обернулась к Беуле и Иветте, замершим, как и обещала Иветта, немного позади. Они обменялись вопрошающими взглядами и пожали плечами. Тогда я толкнула дверь — она оказалась не заперта — и осторожно заглянула внутрь.
Мистер Фарроуч лежал на смятой постели с закрытыми глазами. Черные волосы разметались, осунувшееся лицо, и так обычно бледное, затмило белизной подушку, лоб и шея блестели от пота. Когда дверь отворилась, его веки дрогнули и приоткрылись. Воспаленные глаза остановились на мне и тут же страдальчески закатились.
— Только не это, — простонал он, — снова вы. Господи, за что…
— За ваши грехи, — пояснила я и обернулась к дожидавшимся меня девушкам.
— Иветта, принеси, пожалуйста, зерновые тосты, джем, отварные яйца и крепкий чай. Беула, будь добра, захвати таз с водой и полотенце. И сообщите миссис Меррит, что мистер Фарроуч болен и я побуду с ним.
— Нет-нет, я в порядке, — послышался за моей спиной почти испуганный шепот.
— И даже бредит, — закончила я.
— Мы мигом, — заявила Иветта, с любопытством выворачивая шею.
Она до последнего пыталась заглянуть в щелочку, пока я притворяла дверь. И в глазах мелькнуло разочарование, потому что разглядеть так ничего и не удалось. Я повернулась к настороженно наблюдавшему за мной больному. Он сделал попытку подняться на локтях, но тут же обессиленно рухнул обратно.
— Я буду вас пытать, — заявила я.
— Вы лжете, — неуверенно просипел он.
— Вы правы, — вздохнула я, — придётся ограничиться видом ваших мучений.
— Тогда устраивайтесь поудобнее и получайте удовольствие, — слабо отозвался он и закрыл глаза.
Я шагнула к кровати, и он встрепенулся.
— Что вы делаете?
— Как что? Хочу поправить вашу подушку и придвинуть столик, чтобы было куда поставить завтрак и умывальные принадлежности.
— Значит, и правда остаётесь? — уточнил он обречённым голосом.
Я улыбнулась, как научилась у графа, — одним уголком рта (и, как я надеялась, зловеще).
— О да, — заверила я. — Граф уехал, и нам с вами о многом надо поговорить.
— Тогда отвернитесь, — буркнул он.
— Что? Зачем это? — насторожилась я, и он ответил хмурым взглядом.
— На одну минуту.
Я не пошевелилась.
— Будьте так добры, — выдавил он сквозь сцепленные зубы.
— Имейте в виду, — предупредила я, отворачиваясь к двери, — тень падает прямо передо мной, и я сразу замечу, если вы вздумаете что-нибудь выкинуть.
По правде говоря, я не верила, что он решится причинить мне вред, зная, что Беула и Иветта вернутся с минуты на минуту. Но всё же стоять к нему спиной было неприятно: волоски на шее шевелились, как если бы в клетке позади меня прохаживался хищник, стуча хвостом о землю.
Раздался шорох, и вскоре он снова подал голос:
— Можете повернуться.
Я обернулась и уставилась на него в изумлении, не веря своим глазам. Теперь он лежал полностью одетый, только костюм был измят.
— Зачем это? Вы больны, и так будет неудобно.
— Если вы окончательно потеряли стыд, то у меня он ещё остался.
Мне невольно стало смешно, но тут его лицо скривилось, и он потянулся к ноге, часто дыша. При виде чужих мучений мне стало не до смеха, и я с досадой поняла, что получать удовольствие не получится.
— Так это всё из-за неё? Что с вашей ногой?
В этот момент в дверь постучали, и девушки передали мне то, что я просила. Потом они нехотя ушли: Иветта на кухню, а Беула к виконту и леди Эрселле. Я предупредила, что проведу занятие позже.
После их ухода я расположила поднос с завтраком на столике возле кровати, а таз с водой пристроила на невысокий комод. Потом подошла к окну и раздвинула шторы. Я бы хотела сказать, что при этом поток света озарил комнату и изгнал мрачную атмосферу, но этого не случилось: небо было обложено свинцовыми тучами, как черепицей, а ветер гнул деревья и гонял сморщенную листву по двору. И всё же стало чуть светлее.
Утром комната и её хозяин уже не производили такого пугающего впечатления, хотя зверьки, баночки, книги и знак на стене никуда не делись. Просто с рассветом все наши ночные кошмары бледнеют.
Обстановка у него была очень простой, я бы даже сказала аскетичной: темные тканевые обои безо всяких узоров, обычная деревянная мебель, состоявшая из рабочего стола, книжного стеллажа, комода и двух стульев. Разве что кровать под балдахином немного выбивалась из прочего окружения. Но, судя по всему, она стояла тут уже не одно десятилетие и едва ли отображала личные вкусы мистера Фарроуча. Никаких картин на стенах или памятных фигурок и милых фарфоровых безделиц на каминной полке не наблюдалось.
Когда я вернулась к кровати, он уже пришёл в себя, только грудь всё ещё бурно вздымалась. Я намочила полотенце в тазу и наклонилась к нему:
— Что вы делаете? — отшатнулся он.
— Вы весь вспотели.
— Не смейте.
— Ещё немного, и будете плавать на подушке.
Он немного подумал и с досадой протянул руку.
— Я сам.
Я протянула ему полотенце, и он вытер лоб и шею. По окончании процедуры я убрала умывальные принадлежности, придвинула к кровати стул и села. Потом переместила поближе поднос и взяла в одну руку изящный серебряный ножик, узор на котором вился по всей рукоятке и продолжался по плоскости лезвия, а в другую — поджаренный хлеб.
— Итак, мистер Фарроуч, — я подцепила кончиком ножа густой комок кисло-сладкого сливового джема и принялась широкими резкими мазками наносить его на тост. Лезвие громко чиркало о запеченную корочку. — Я рада, что теперь у нас есть возможность поговорить при более благоприятных обстоятельствах.
Он напряженно следил за тем, как я намазываю джем, но при этих словах поднял глаза и натянуто усмехнулся.
— У вас плохо получается роль злодейки. И я вчера уже вам всё сказал.
- Предыдущая
- 45/72
- Следующая
